<…> Лучше нашего города и нету: все здесь родное и знакомое. (Интервьюер: значит, вы патриот города?) Конечно! Если бы не были патриоты города, мы бы здесь не сидели. Уже давно где-нибудь бы… И не боролись бы, не обихаживали дворы (во время коллективного интервью у членов домкома дома в Рубцовске (Алтай), пенсионер, бывший рабочий, М, 54 года).
В целом портреты села, города или края, которые респонденты рисуют, довольно схожи – все плачевно, все хорошее постепенно утрачивается. Тем не менее люди заявляют о своей любви к местности, о своей преданности и местном патриотизме. Кроме того, респонденты уверены, что почти все вокруг них разделяют их суждения и настрой. Такая картина имеет много общего с «патриотизмом отчаяния», описанным Сергеем Ушакиным [39] как раз по материалам, собранным в 2001 году в столице Алтайского края Барнауле. Ушакин показал тогда, как на основании общего переживания утраты могут зарождаться новые солидарные сообщества, объединенные словарем разделенной боли (неокоммунисты, ветераны чеченской войны, солдатские матери, etc.). Однако нам кажется, что ситуация с тех пор все же изменилась. Сегодня преобладают скорее не боль или оплакивание, но возмущение и настрой на сопротивление. Респонденты сокрушаются о том, что люди вокруг слишком терпеливы, бранят легендарное терпение русских, ругают «выживаемость». Это не пустые слова. Многие на своем уровне пытаются что-то изменить: кто-то пишет письма, кто-то чистит лес, кто-то добивается соблюдения своих законных прав, организует домком или участвует в акции протеста. Кроме того, общий настрой не совсем безысходный, поскольку у респондентов есть горизонт надежды: добиться изменения власти (на местном уровне) и перераспределения ресурсов в пользу своего села или региона. Кроме отчаяния, – там, где оно присутствует, – есть также надежды и стремление изменить ситуацию. Респонденты при этом уверены, что основания для улучшений существуют: ресурсы на местах есть, и они могли бы пойти на благо местного населения, если бы власти меньше воровали.
А что ты думаешь, Алтай бедный? Просто у некоторых людей во власти желудок очень большой. Алтай очень богатый. Просто это не видно. <…> Народ, каждого спроси, – все против, а скажешь: «Пойдем что-то делать начнем», никто же не придет. <…> Потому что, если только узнают, что голову поднимают, у них сразу проблемы начнутся (Рубцовск (Алтай), таксист, армянин, М, 50 лет).
Сибирь – такая огромная, такая богатая, надо ее освоить, а ее грабят! (Рубцовск (Алтай), работница почты, Ж, 52 года).
Вывод, который можно сделать из вышесказанного, таков: локальный патриотизм на Алтае – это в большинстве случаев либо народный патриотизм, либо стремление (пока в основном нереализованное) к тому, чтобы все неравнодушные патриоты края, города или села совместными действиями заставили местные власти проводить по-настоящему патриотическую политику на благо местного населения. Такой патриотизм мы предлагаем называть посттравматическим патриотизмом отчаяния.
Глава 2. Запросы к государству
Национализм, как указывают исследователи, создает национальное солидарное сообщество и таким образом способствует повышению лояльности государству, поскольку оно представляет собой институциональную форму национальной солидарности. Однако лояльность не может быть односторонней, так что вместе с ней развиваются и притязания, запросы к государству.
В ходе нашего исследования, даже осуждая пропагандистский патриотизм, критикуя власть и/или государство, респонденты указывают на доказательства своего патриотизма: человек работает на совесть, ухаживает за своим двором, работает уже 40 лет на заводе за мизерную зарплату, платит налоги (этот аргумент возникает особенно часто), соблюдает законы… Эти аргументы, призванные доказать, что человек выполняет свои гражданские обязательства или обязательства, принятые им на себя в качестве члена национально-политического сообщества, сопровождаются предъявлением к государству определенных запросов.
Большинство респондентов во всех городах предъявляют к государству множество претензий. Связь способности предъявлять требования с патриотизмом видна, в частности, из того, что не-патриоты предъявляют претензии гораздо реже, – это демонстрирует таблица кодирования для Санкт-Петербурга, где и общее количество интервью, и доля «не-патриотов» больше, чем в других городах. Под предъявлением претензий мы имеем в виду не просто негативные высказывания о государстве вообще, но формулирование конкретных требований, которые государство в принципе способно выполнить и которые человек считает себя в праве предъявлять, будучи членом национального сообщества.
Таблица 3. Запросы к государству и его критика
1 проблема: много активистов в выборке
2 связано с перекосом в выборке?
В целом по всем городам и регионам исследования вместе взятым такие претензии предъявляют более половины респондентов. Чаще всего это происходит на Алтае (88%), затем идут Астрахань (76%) и Пермь (72%). В Казани процент высказывающих претензии тоже высок (79%), но здесь, в столице национальной республики, около 20% этих требований специфичны и касаются уважения национальных прав (на большую автономию). Замыкают список Москва (62%) и Санкт-Петербург (54%). Меньшая склонность жителей Петербурга к предъявлению претензий связана, возможно, с тем, что здесь выше всего доля «не-патриотов», а также тех, кто предъявляет претензии скорее не к государству, а к народу в связи с воспринимаемой моральной или интеллектуальной неразвитостью последнего.
Первую позицию по всем городам занимают по-разному сформулированные, но схожие претензии, которые мы обобщили следующим образом: «Государство должно существовать для народа и/или не должно принадлежать олигархам или богатым». Хотя это, по сути, две не тождественные друг другу претензии, в целом ряде интервью они встречались вместе, что и позволило их сгруппировать. Примечательно, что эти требования высказываются как государственными, так и негосударственными патриотами; как сторонниками Путина, так и его оппонентами. «Государство должно быть для народа, а не народ для государства» – так многие формулируют первую мысль. Другие формулировки включают: «Государство должно быть для граждан»; «Государство – это мы, <…> мы же платим налоги». Дальше всех в развитии этой мысли пошел 25-летний высококвалифицированный рабочий из Петербурга:
На самом деле должно быть так. Кто здесь родился, значит, должен получить что-то от государства, например, хочешь заниматься хозяйством, бери землю. Граждане страны должны иметь какие-то права от государства.
Вторую мысль – о необходимости независимости государства от «денежных мешков» – респонденты формулировали так: «Государство ворует, крадет деньги у своих граждан», «Правят страной деньги», «Чтобы чиновники и министры не только хапали деньги для себя», «Чтобы власть не принадлежала только богатым». Отметим, что требование это не сводится к борьбе с коррупцией, в основе его лежит видение государства и его представителей как тех, кто эксплуатирует своих же сограждан. «Чтобы государство было государством, хватит это „государство – это я“! Все время только „мы должны“, а нам что?» Еще одна составляющая здесь –
