воображаемого сообщества, к которому она себя причисляет.
Третье требование – запрос на право оказывать влияние на государственные дела – разделяют, как уже отмечалось выше, почти столько же респондентов, сколько предъявляет требование социального государства. Это означает, что довольно много (20–40%) респондентов не мыслят себя пассивными реципиентами государственной помощи, а готовы к активным действиям, причем нередко к коллективным (по крайней мере, алгоритм таких действий им известен). Некоторые, в меньшей степени, все еще возлагают надежды на электоральные процедуры и требуют возврата выборности глав села или города, а также губернаторов. Проблема, однако, в том, что некоторые мыслят себе при этом государство как непробиваемую стену, и если они действительно считают государство орудием богатых, коррумпированных чиновников или олигархов, то их сомнения в успехе можно понять. Тем не менее у многих сохраняется стремление к большей низовой активности – возникает требование отзывчивости со стороны государства. Иногда, правда, перед лицом такого воображаемого, принадлежащего богатым государства люди не видят другого выхода, кроме «автоматов» или революции. Сами респонденты не готовы к мерам настолько радикальным, поскольку память о революции у многих все еще носит слишком негативный для этого характер.
Мысль о праве на участие респонденты формулируют так: «Надо прислушиваться к жителям, а не красть»; «Верхи не должны отрываться от народа, мы должны иметь слово»; «Что народ никто не спрашивает, это тоже большая проблема нашего государства»; «Брататься надо, революцию надо делать». Отметим, что требуют права участия и стремятся к оказанию влияния на общественно-политическую жизнь не только негосударственные патриоты, но и государственные, поддерживающие Путина.
Надо, чтобы люди активизировались, чтобы выдвинули именно своих граждан [на выборы] из своей среды, чтобы принимали законы в интересах своего народа, в интересах своей страны, а не в интересах монополистов (Пермь, пенсионерка, бывший рабочий-технолог, активна в управлении домом, Ж, 58 лет, негосударственный патриот, сторонница Путина).
На власть можно влиять <…>, например, забастовку устроить. <…> Много примеров. Вот людей с жильем обманули… они на забастовки выходят, молодцы (Санкт-Петербург, участник акции «Бессмертный полк», вахтер в школе, пенсионерка, бывший рабочий, Ж, 60 лет; отметим для полноты картины, что женщина – сторонница Путина и государственный патриот).
Как мы уже говорили выше, на Алтае стремление к общественной активности, во всяком случае на словах, выражено сильнее. В то же время здесь чаще сомневаются, что «люди поднимутся», поскольку «все боятся». Важно понимать, что, не будучи профессиональными активистами, респонденты боятся не политических репрессий, о которых знают мало, а экономических, в особенности увольнения или снижения зарплаты.
В Казани также велика доля респондентов, высказывающихся за общественное участие и за то, чтобы государство должным образом реагировало на давление со стороны общественности. Однако эта большая доля (50%) связана со спецификой выборки по Казани: большое число респондентов – активисты русских либо татарских движений (а также связанные с низовыми инициативами) и оппозиционно настроенные люди либеральных взглядов.
Следующая позиция в большей степени выражена на Алтае и особенно в Астрахани (44%). Она заключается в том, что государство должно бороться с социальным неравенством. Уточним, что речь не просто об осуждении неравенства: ответственность за его рост возлагается на государство. Например, несколько респондентов поднимали вопрос о несправедливости плоской шкалы подоходного налога в 13%, подразумевающей, что богатые и бедные платят одинаково. Часто звучала мысль о необходимости государственного регулирования зарплат и цен. Чаще всего респонденты, озабоченные проблемой неравенства, критиковали государство за то, что оно помогает только богатым и забывает о бедных или даже отбирает у них последнее.
Особое возмущение у многих вызывает то, что тяжелый труд рабочих обесценен и не оплачивается должным образом. Поле в Астрахани проходило во время скандала с российскими деньгами в офшорах. Один респондент, инженер, 55 лет, с гневом и сарказмом говорил:
Вот если я был бы, допустим, виолончелист, то Путин бы мне перечислил два миллиарда долларов в офшорах. А я не виолончелист, ты понимаешь, я инженер, я суда ремонтирую. Я не знал, что надо виолончелистом быть! Был бы я виолончелист, у меня уже было бы 2 миллиарда в офшорах! А я не знал. Я инженер, суда ремонтирую. Вот дурак, дурак! А мне надо было с детства заниматься херней, бл.. виолончелист…
С этим связана повторяющаяся тема многих рассказов о жизни – возмущение той средней зарплатой, которую губернатор (будь то в Астраханской области, Пермском крае или на Алтае) называет, докладывая президенту. «Где он вообще такое видел?» – издеваются люди и называют совсем другую сумму. Вот часть беседы между двумя рабочими на акции «Бессмертный цех» 9 мая в Перми в Мотовилихинском районе:
Откуда такая цифра? Если у нас губернатор, к примеру, получает полмиллиона, а нянечка в саду 7 тысяч, то средняя как раз, может, и получится. Я считаю, что средняя зарплата должна равняться по рабочим. Или тогда всем зарплату поравнять губернаторам, мэрам… у глав администраций, у Путина… приравнять к нянечке. Или они пусть идут поработают нянечкой. За 7 тысяч подтирать попы детям. Пойдет он? Нет. Зачем ему за полмиллиона жопу подтирать…
С возмущением воспринимаются публичные случаи явного применения «двойного стандарта» в отношении к закону. Ниже выдержки из интервью с предпринимателем из Астрахани (М, 45 лет).
Респондент: Но почему, когда девочка, которая вышла, попой повиляла, извиняюсь за выражение, получила миллионы, а тот, кто с грязной мордой целый день на пашне, получает копейки? И почему над ним глумятся все, глумится наше правительство? Это же несправедливость. <…>
Интервьюер: А Путин тоже коррумпирован или выделяется из общей картины?
Р: Этого, конечно, знать никто не знает, знать не может. <…> Но вот это о работе закона для всех одинаково хочется спросить. И не только у меня, но и любого гражданина России [курсивом отмечаем чувство общности в возмущении] наверное, такой вопрос есть. Почему недавно двоих пацанов осудили и дали, по-моему, по три года, которые украли в магазине какие-то овощи, потому что они реально голодные, они украли продукты, чтобы покушать.
И: Это по телевизору, что ли, показывали?
Р: Да, это недавно вот, несколько месяцев назад было, что судили двух ребят, Камызякский, по-моему, район, и им года по три дали за то, что они украли продукты, не что-нибудь. А это, распродают собственность министерства обороны и остаются на свободе. Где логика и справедливость? Поэтому если рассматривать на мировом уровне, Путин имеет огромнейший авторитет, но про свой народ забыл, похоже, полностью.
Еще одно распространенное требование –
