о том, что создает в нас трудный жизненный опыт, а затем о необходимости разработки "стратегий безопасности", "попыток самозащиты", "усилий, которые необходимы, чтобы добиться успеха в", и, в итоге "стараниях в полную силу".
Безопасность и компенсаторные стратегии
Наш мозг с первого дня жизни автоматически разрабатывает ряд стратегий для поиска безопасности, самозащиты и самоуспокоения. В характере и предрасположенности младенцев и детей к определенным стратегиям есть генетически обусловленные различия. Так, например, одних детей легче успокоить и утешить физическими проявлениями любви, чем других. Застенчивые дети более осторожны и отстраненны, чем дети, склонные к исследованиям. Для некоторых детей их родители — безопасная база, для других же родители — источник угрозы [Liotti, 2000]. Кроме того, в настоящее время проводится много исследований того, как дети реагируют на угрозы, обращаясь к родителям как источнику справочной информации (безопасно это или нет? Как в эксперименте "визуальный обрыв"), защиты и успокоения [Mikulincer & Shaver, 2007]. Хотя некоторые дети обращаются к родителям, как источнику успокоения, когда испытывают угрозу (что вполне предсказуемо), другие дети держатся более отстраненно. Есть и третий тип детей, которые ориентированы на родителей, но не могут успокоиться, когда их обнимают или успокаивают. Все это говорит о регулировании системы угроз.
Родители настолько важны для безопасности ребенка, что дети даже пытаются влиять на сознание своих родителей [Liotti, 2000, 2002; Wallin, 2007]. Они становятся очень покорными, или соперничают и стремятся приложить усилия, или заботятся и помогают, ведут себя вежливо и воспитанно. При этих стратегиях безопасности надеются на то, что взрослому это понравится, и он оценит ребенка и поможет ему. При развитии более экстернализированных стратегий безопасности, например, агрессии и импульсивности, ребенок отказывается от возможности построения отношений аффилиации (теряет надежду на их построение), переключаясь на более самоуверенную, защитную стратегию. Ребенок ведет себя так, чтобы взрослый воспринимал его, как человека, который способен принести вред и опасался его. Это стратегия (внезапной агрессии), которую некоторые доминирующие обезьяны используют для поддержания страха у подчиненных сородичей [Gilbert & McGuire, 1998].
В процессе эволюции люди нуждались в том, чтобы о них заботились и успокаивали при стрессе. Отклонения от этих траекторий развития приводят к последствиям. Неудовлетворенные потребности могут представлять собой угрозу, поскольку человек не может оптимально развиваться без определенных ресурсов. Это может привести к определенной тоске и поиску, а также к различным страхам, что определенные типы отношений нельзя построить или поддерживать [Knox, 2003]. Рука об руку с ними идут комплексные стратегии безопасности и компенсации. Например, девушка, у которой плохие отношения с отцом или которая обращается к нему, чтобы защитить ее (к примеру) от холодной матери, может иметь стремление установить близкие отношения с отцом, и ее влечет к мужчинам старше. Эти мужчины могут быть полезными или нет фигурами привязанности. Учитывая функции родителей, такие как защита, обеспечение, успокаивание, одобрение, поощрение, "радость за достижения другого", все это можно искать в терапевтических отношениях или даже у других людей. Когда человек понимает, что с ним обращаются не так, как ему хотелось бы, он может снова почувствовать, что столкнулся с препятствиями, ощутить угрозу и разочарование.
Незапланированные последствия
В КПТ принято считать, что стратегии безопасности почти всегда имеют непредвиденные и часто нежелательные последствия; "симптомы" — одни из них [Salkovskis, 1996; Stott, 2007; Thwaites & Freeston, 2005]. Эти последствия либо сохраняют проблему, либо усугубляют ее. Так, люди, которые боятся своих эмоций (например, некоторые эмоции вызывают внутреннюю угрозу), прибегают к стратегиям эмпирического избегания, а это ключевой момент в различных терапевтических методах экспозиции, таких как ACT, а также в терапии осознанности [Hayes et al., 2004]. Страх перед раскрытием или выражением своих эмоций и их возможным влияние на других, может привести к избеганию открытости и честности в отношениях. В результате в отношениях отсутствуют самокорректирующие взаимодействия (например, разделение чувства неудовлетворенности), и человек начинает все больше и больше впадать в руминации о невысказанном негодовании. Эти руминации угнетают, и обычно люди не умеют определять реальные трудности и способы их решения или, с другой стороны, не могут отметить то, что им нравится и что они ценят. Попытки сохранить позитивные отношения, проявляя покорность и скрывая негативные чувства, приводят к непредвиденным последствиям, фактически приводя человека к событию, которого он боится. Так человек делает вывод, что его не любят из-за какой-то характеристики, и может не осознавать, что его безопасное поведение вызывает проблемы.
Связь между угрозами, стратегиями безопасности и непредвиденными последствиями сложна. Например, Дэвид вырос в эмоционально неблагополучной среде, пережил смерть младшего брата или сестры. Он вырос в атмосфере, где "просто случаются ужасные вещи". Его мать часто была в депрессии и проявляла агрессию. Нам потребовалось некоторое время, чтобы понять, что он использовал стратегию "лучше вовсе никогда не надеяться на позитивные эмоции, потому что все это может разрушиться". Дэвид вспоминал, что часто положительно относился к себе, но тотчас же гнев и критика его матери вызывали у него "ужасное чувство, будто сердце замерло" и ощущение, что "не стоило ему так расслабляться". Дэвид разработал жизненный набор стратегий, сознательно пытаясь избежать стимуляции своей системы положительных аффектов. Он просто не позволял себе почувствовать себя хорошо, чтобы не попасть в беду. Ему потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что, если он не стимулирует систему положительных эмоций, то почти невозможно выйти из депрессии. Дэвид обнаруживал явный страх перед положительными эмоциями, положительными чувствами по отношению к себе и неспособность обращаться к другим. На работе он слыл очень надежным человеком, который всегда мог "подстраховать". Однако Дэвид осознал, что это так не потому, что он хочет взять на себя ответственность, но чувствовал, что если он этого не сделает, то другие попросту не смогут выполнить свою работу хорошо. Он не боялся быть брошенным или отвергнутым; он был напуган тем, что нет кого-то, кто бы мог взять на себя ответственность и уладить дела, иначе "все это кончится катастрофой". Вы можете себе представить, какие серьезные проблемы с трансфером это нам дало!
Конечно, в этой короткой книге мы не можем вдаваться в подробности всех сложных взаимосвязей, но, если терапевт, используя предельно ясный метод сократического диалога, сфокусируются на направляемом открытии и обратятся к индивидуальным и уникальным паттернам угрозы и самозащиты в жизни человека — эти темы всплывут. Вот почему в CFT мы поощряем не к определению заранее конкретных проблем или глубинных убеждений, как если бы они ставили галочку в контрольном списке, а скорее к уникальным формулированиям случаев, основанных на сложном функциональном анализе и рефлексивном нарративе на всех трех кругах (глава 6).
Хотя различные терапевты говорят о
