Home-Roulard. С другой стороны, удачная шутка случается, когда подобию слов соответствует подобие значений (скажем, traduttore – traditore). Два круга представлений объединяются внешней ассоциацией, а также неким значимым отношением, которое указывает на сущностное их сходство. Внешняя ассоциация занимает место внутренней связи, обозначает последнюю или ее проясняет. «Переводчик» не просто уподобляется «предателю» по звучанию – он действительно предатель и заслуженно считается таковым.
Выявленное различие совпадает с нижеприведенным разделением на остроты и плоские шутки. Но было бы неправильно исключать примеры вроде Home-Roulard из обсуждения вопроса о природе остроумия. Принимая во внимание своеобразное удовольствие от остроты, мы находим, что «неудачные» шутки на самом деле удачны, ибо все же доставляют удовольствие. – Примеч. авт.
Немецкий философ и психолог, выдвинул теорию игры как следствие недостатка приспособленности организма к внешней среде. – Примеч. пер.
См. Гёте И. В. Фауст. Ч. 1. Сцена 3. — Примеч. ред.
Кронпринцесса Саксонии в 1903 г. рассталась с мужем при довольно странных обстоятельствах. – Примеч. ред. оригинального издания.
Глава называется «Об остроумных и метких сравнениях, игре слов и иных случаях, имеющих характер забавного, веселого, смешного». – Примеч. авт.
Особая форма тайного детского языка; см. работу Фрейда «Толкование сновидений», гл. 4. — Примеч. ред.
Слова Мефистофеля («Фауст», ч. 1, сцена 5); перевод Н. Холодковского. – Примеч. ред.
См. работу автора «По ту сторону принципа удовольствия» (1920), рассуждения о «принуждении к повторению». – Примеч. ред. оригинального издания.
Фамилия студента созвучна с немецким Krieg – война. Историческая Тридцатилетняя война XVII столетия сильно затронула все европейские государства. – Примеч. пер.
Австрийский медик, основоположник венской школы патологоанатомии. – Примеч. пер.
Примером, который показывает различие между забавой и шуткой, является следующее отличное замечание: так член гражданского министерства в Австрии ответил на вопрос о солидарности кабинета: «Как мы можем вносить одинаковые предложения, когда мы не выносим друг друга?» Техника тут – применение одного и того же материала с незначительным, противоположным по знаку изменением; правильная и меткая мысль гласит, что не существует солидарности без личной симпатии. Противоположность значений (вносить – выносить) соответствует разногласию, которое содержится в мысли и его отображает. – Примеч. авт. Гражданское министерство учредили в Австрии в 1867 г. по новой конституции, но из-за внутреннего разлада оно просуществовало всего несколько лет. – Примеч. ред. оригинального издания.
Краткого дополнительного обсуждения заслуживают те «бессмысленные» шутки, которым не было уделено достаточного внимания в тексте.
При том значении, которое наше изложение придают фактору «смысла в бессмыслице», может возникнуть искушение рассматривать каждую шутку как «бессмысленную». Но это не обязательно так, ибо одна только игра мыслями неизбежно ведет к бессмыслице. Другой источник удовольствия от остроумия – игра словами – тоже производит порой это впечатление, но не вызывает закономерно связанной с ним критики. Двоякий корень удовольствия от остроумия при игре слов и игре мыслями, соответствующий важнейшему подразделению на шутки по смыслу и словесные шутки, в значительной мере затрудняет краткую формулировку общих положений об остроумии. Игра словами доставляет очевидное удовольствие из-за вышеперечисленных особенностей (опознание и т. д.), поэтому она слабо подвержена подавлению. Игра мыслями не может мотивироваться таким удовольствием. Она подвержена чрезвычайно сильному подавлению, и удовольствие, которое она может доставить, является удовольствием от упразднения задержки. То есть можно сказать, что ядром удовольствия является первоначальное удовольствие от игры, а оболочкой – удовольствие от упразднения. Мы, разумеется, не считаем, будто удовольствие от «бессмысленной» шутки состоит в том, что нам удалось, вопреки подавлению, освободить бессмыслицу (а игра словами, заметим сразу, доставила неподдельное удовольствие). Бессмыслица, принадлежащая к разряду шуток по смыслу, приобретает еще функцию привлечения нашего внимания путем смущения чувств. Она служит средством усиления воздействия шутки, но лишь в том случае, когда бросается в глаза. Чаще смущение предшествует на некоторое время пониманию. Бессмыслицу в шутке возможно применить для отображения содержащегося в мыслях суждения, как показано выше на некоторых примерах, но и это назначение бессмыслицы не является первичным в шутке.
К «бессмысленным» шуткам примыкает целый ряд творений, схожих с остротами и не имеющих подходящего названия; они могут притязать на обозначение «мнимо остроумного слабоумия». Таких шуток существует бесчисленное множество, но я приведу всего две.
Некто, сидя за столом с рыбой, дважды обеими руками берет майонез и проводит пальцами по волосам. На удивленный взгляд соседа он, как бы замечая свою ошибку, извиняется: «Простите, я думал, что это шпинат».
Второй пример: «Жизнь – как цепной мост», – говорит кто-то. «Почему?» – спрашивают его. «Откуда я знаю?» – отвечает первый.
Эти примеры крайностей оказывают воздействие, пробуждая ожидание шутки, и каждый слушатель невольно старается найти скрытый смысл за бессмыслицей. Но смысла здесь нет. Это действительно нелепости. Мнимость порождает на мгновение возможность высвободить удовольствие от бессмыслицы. Хотя данные шутки не совсем лишены намерения – это «провокации». Они доставляют рассказчику удовольствие, вводя в заблуждение и огорчая слушателя. Последний утешается лишь возможностью стать впоследствии рассказчиком самому. – Примеч. авт.
Гейне крестился в возрасте 27 лет. – Примеч. пер.
Перевод Ю. Корнеева. – Примеч. ред.
«Нет явления более обыденного и более изученного, чем смех; ничто не привлекает к себе такого внимания и среднего человека, и мыслителя; не существует ни одного факта, по поводу которого было бы собрано столько наблюдений и выдвинуто столько теорий, как в отношении смеха. Вместе с тем нет другого такого явления, которое оставалось бы настолько необъяснимым. Невольно появляется искушение повторить вместе со скептиками, что надо просто смеяться и не спрашивать почему смеешься. Тем паче что всякое размышление убивает смех, а знание причин смеха сейчас же послужило бы поводом к исчезновению самого смеха» (фр.). – Примеч. ред.
Различные составные части этого определения требуют при исследовании комического удовольствия тщательной проверки, уже предпринятой другими авторами и не имеющей, во всяком случае, прямого отношения к нашей теме. На мой взгляд, Спенсер не преуспел в объяснении того, почему отклик находит именно те пути, возбуждение которых дает в результате соматическую картину смеха. Позволю себе одним-единственным указанием способствовать выяснению подробно обсуждавшейся до Дарвина и
