позволяющим исследовать, властвовать, быть могущественным, – разве это один и тот же больной, одна и та же болезнь? Разве одна и та же религия у верующих, подобных блеющим ягнятам, и у некоторых священников, подобных новым «хищным птицам»? В действительности реактивные силы не остаются прежними, а привносят новый нюанс в зависимости от большей или меньшей степени их сродства с волей к ничто. Реактивная сила, одновременно подчиняющаяся и сопротивляющаяся; реактивная сила, отделяющая активную силу от ее возможностей; реактивная сила, заражающая активную силу, ведущая ее к пределу становления-реактивной, к воле к ничто; реактивная сила, которая поначалу была активной, а затем стала реактивной, отделенной от своей способности, и далее была увлечена в бездну и обратилась против себя, – здесь мы найдем различные нюансы, различные аффектации, различные типы – именно их и должна интерпретировать генеалогия, так как никто другой интерпретировать не умеет. «Нужно ли говорить, что я обладаю опытом всех вопросов, касающихся декаданса. Я прошел его во всех направлениях, вдоль и поперек. Это филигранное искусство, это чувство осязания и понимания, этот инстинкт нюансировки, эта психология окольного пути (détour) – всё, что для меня характерно…» [223] Проблема интерпретации: в каждом случае интерпретировать состояние реактивных сил, то есть степень развития, достигнутую ими в отношениях с отрицанием и волей к ничто. – Та же проблема интерпретации возникает и со стороны активных сил. В каждом отдельном случае необходимо интерпретировать каждый нюанс или состояние, то есть степень их развития в отношениях между действием и утверждением. Существуют реактивные силы, которые становятся мощными и очаровывающими, следуя за волей к ничто; но существуют и нисходящие активные силы, неспособные следовать власти утверждения (в дальнейшем мы увидим, что здесь имеет место проблема того, что Ницше называет «культурой» и «высшим человеком»). Наконец, в оценке может проявляться более глубокая амбивалентность, чем в интерпретации. Судить об утверждении как таковом с точки зрения отрицания как такового, а отрицание – с точки зрения утверждения; судить утверждающую волю с точки зрения нигилистической, а нигилистическую – с точки зрения воли, которая утверждает: таково искусство генеалога; генеалог – это врач. «Рассматривать с точки зрения больного более здоровые понятия и ценности и, наоборот, осознавая полноту и самоуверенность, коими обладает изобильная жизнь, погружать взгляд в таинственную работу инстинкта декаданса…»
Но как бы ни были амбивалентны смысл и ценности, мы не вправе делать вывод о том, что реактивная сила становится активной, доходя до предела своих возможностей. Так как у выражений «доходить до предела», «доходить до крайних последствий» два смысла – утвердительный и отрицательный, и в соответствии с каждым из них либо утверждают собственное различие, либо отрицают различающее. Когда развитие реактивной силы доходит до крайних последствий, то движущей силой этого процесса служат ее отношения с отрицанием, с волей к ничто. Становление-активным, напротив, предполагает сродство действия и утверждения; чтобы стать активной, силе недостаточно достижения собственных возможностей – она также должна превратить то, что может, в предмет утверждения. Становление-активным является утвердителем, оно утвердительно, равно как становление-реактивным является отрицателем и, значит, нигилистично.
14. Второй аспект вечного возвращения: этическая и избирательная мысль
Недоступное ни ощущению, ни познанию, становление-активным можно мыслить исключительно как продукт отбора (sélection). Причем отбора двойного: отбора активности силы и утверждения воли. Но кто может осуществить этот отбор? Что служит его принципом? Ницше отвечает: вечное возвращение. Едва успев само стать объектом отвращения, вечное возвращение способствует его преодолению и превращает Заратустру в «выздоравливающего», «утешенного» [224]. Но в каком смысле вечное возвращение осуществляет отбор? Во-первых, оно само под видом мысли диктует воле практическое правило [225]. Вечное возвращение устанавливает для воли правило не менее строгое, чем кантовское. Мы уже отмечали, что вечное возвращение как физическая доктрина стало новой формулировкой спекулятивного синтеза. Как этическая мысль, вечное возвращение представляет собой новую формулировку практического синтеза: Воли́ того, чего ты волишь, так, чтобы при этом ты волил также и его вечного возвращения. «Если во всем, что ты хочешь сделать, ты начинаешь с вопроса к самому себе: действительно ли я хочу проделать это бесконечное число раз, – то это и будет для тебя наиболее надежным центром тяжести» [226]. Ничто на свете не вызывало у Ницше такого отвращения, как все эти ничтожные утешения, ничтожные удовольствия, ничтожные радости – всё то, что позволяют себе «один-единственный раз». Всё, что можно еще раз сделать завтра, только сказав себе накануне: я больше не стану этого делать, – вот рутина фанатика. Мы – как те престарелые дамы, что лишь однажды позволили себе излишества, мы поступаем и мыслим, как они. «Увы! Отчего вы не отбрасываете все эти полухотения и не отдаетесь либо лени, либо делу! Увы! Отчего вы не понимаете слов моих: делайте всегда всё, что хотите, но прежде станьте теми, кто может хотеть» [227]. Лень, которая хотела бы своего вечного возвращения, глупость, низость, трусость, злость, которые хотели бы своего вечного возвращения, – не были бы привычными ленью и глупостью… Присмотримся пристальнее к тому, как вечное возвращение в этом случае осуществляет свой отбор. Отбор осуществляется мыслью о вечном возвращении. Она превращает волю в нечто целостное. Мысль о вечном возвращении устраняет из воли всё, что выпадает из вечного возвращения, она превращает воление в творение, она составляет уравнение хотеть = творить.
Ясно, что подобный отбор – ниже притязаний Заратустры. Он ограничивается устранением некоторых реактивных состояний, некоторых наименее развитых состояний реактивных сил. Но реактивные силы, по-своему доходящие до предела собственных возможностей и обретающие в нигилистической воле мощный двигатель, проходят этот первый отбор. Совершенно не выпадая из вечного возвращения, они вступают в него и как будто возвращаются вместе с ним. Поэтому стоит дождаться второго отбора, который сильно отличается от первого. Однако этот второй отбор относится к наиболее темным разделам философии Ницше и играет в его учении о вечном возвращении едва ли не роль инициации. Поэтому мы пока должны составить перечень соответствующих тем, затронутых Ницше, оставив на будущее их подробное концептуальное объяснение. 1) Почему вечное возвращение называется «крайней формой нигилизма» [228]? И если вечное возвращение является крайней формой нигилизма, то, со своей стороны, нигилизм, отделенный и абстрагированный от вечного возвращения, сам по себе является «неполным» [229], как бы далеко он при этом ни заходил и сколь бы могущественным ни был. Только вечное возвращение делает нигилистическую волю законченной и полной. 2) Воля к ничто, как мы ее рассматривали до сих пор, всегда предстает перед нами в союзе с реактивными силами. Именно в этом заключалась
