и вторым направлениями очень ярко иллюстрируется следующим: себетождественные формы, образующие неподвижную систему языка (εργον) были для первого направления только омертвевшим отложением действительного языкового становления – истинной сущности языка, осуществляемого неповторимым индивидуально-творческим актом.
Для второго направления как раз эта система себетождественных форм становится сущностью языка; индивидуально-творческое же преломление и варьирование языковых форм является для него только шлаком языковой жизни, вернее, языковой монументальной недвижимости, лишь неуловимыми и ненужными обертонами основного неизменного тона языковых форм.
Основная точка зрения второго направления может быть в общем сведена к следующим основоположениям.
1) Язык есть устойчивая неизменная система нормативно тождественных языковых форм, преднаходимая индивидуальным сознанием и непререкаемая для него.
2) Законы языка суть специфические лингвистические законы связи между языковыми знаками внутри данной замкнутой языковой системы. Эти законы объективны по отношению ко всякому субъективному сознанию.
3) Специфические языковые связи не имеют ничего общего с идеологическими ценностями (художественными, познавательными и иными). Никакие идеологические мотивы не обосновывают явления языка. Между словом и его значением нет ни естественной и понятной сознанию, ни художественной связи.
4) Индивидуальные акты говорения являются с точки зрения языка лишь случайными преломлениями и вариациями или просто искажениями нормативно-тождественных форм; но именно эти акты индивидуального говорения объясняют историческую изменчивость языковых форм, которая как таковая с точки зрения системы языка иррациональна и бессмысленна. Между системой языка и его историей нет ни связи, ни общности мотивов. Они чужды друг другу.
Читатель усматривает, что сформулированные четыре основоположения второго направления философско-лингвистической мысли являются антитезисами соответствующих четырех основоположений первого направления.
Исторические пути второго направления прослеживать гораздо труднее. Здесь, на заре нового времени, не было представителя и основоположника по масштабу равного В. Гумбольдту. Корни направления нужно искать в рационализме XVII и XVIII веков. Эти корни уходят в картезианскую почву [219].
Свое первое и очень отчетливое выражение идеи второго направления получили у Лейбница в его концепции универсальной грамматики [220].
Для всего рационализма характерна идея условности, произвольности языка и не менее характерно сопоставление системы языка с системой математических знаков. Не отношение знака к отражаемой им реальной действительности или к порождающему его индивиду, а отношение знака к знаку внутри замкнутой системы, однажды принятой и допущенной, интересует математически направленный ум рационалиста. Другими словами, их интересует только внутренняя логика самой системы знаков, взятой, как в алгебре, совершенно независимо от наполняющих знаки идеологических значений. Рационалисты еще склонны учитывать точку зрения понимающего, но менее всего – говорящего как выражающего свою внутреннюю жизнь субъекта. Ведь менее всего математический знак можно истолковать как выражение индивидуальной психики, а математический знак был для рационалистов идеалом всякого знака, в том числе и языкового.
Следует здесь же отметить, что примат точки зрения понимающего над точкой зрения говорящего остается постоянной особенностью второго направления. Отсюда – на почве этого направления нет подхода к проблеме выражения, а следовательно, и к проблеме становления мысли и субъективной психики в слове (одна из основных проблем первого направления).
В более упрощенной форме идея языка как системы условных, произвольных знаков, в своей основе рациональных, разрабатывалась в XVIII веке представителями эпохи Просвещения.
Рожденные на французской почве, идеи абстрактного объективизма и до настоящего времени господствуют по преимуществу во Франции [221].
Наиболее ярким выражением абстрактного объективизма в настоящее время является так называемая «женевская школа» Фердинанда де Соссюра [222] (ныне уже умершего). Представители этой школы, особенно Шарль Балли (Bally), являются крупнейшими лингвистами современности.
Насколько непопулярна в России школа Фосслера, настолько популярна и влиятельна у нас школа Соссюра. Можно сказать, что большинство представителей нашей лингвистической мысли находятся под определяющим влиянием Соссюра и его учеников – Балли и Сешей (Sechehaye) [223].
Соссюр исходит из различения трех аспектов языка: языка-речи (langage); языка как системы форм (langue) и индивидуального речевого акта-высказывания (parole). Язык (в смысле системы форм) и высказывание являются составными элементами языка-речи, понятой в смысле совокупности всех без исключения явлений: физических, физиологических и психологических, участвующих в осуществлении речевой деятельности. Речь (langage) не может быть, по Соссюру, объектом лингвистики. Она, взятая сама по себе, лишена внутреннего единства и самостоятельной автономной законности. Необходимо исходить из языка (langue) как системы нормативно-тождественных форм и освещать все явления речи в направлении к этим устойчивым и автономным (самозаконным) формам.
Отличая язык от речи в смысле совокупности всех без исключения проявлений речевой способности, Соссюр отличает его и от актов индивидуального говорения-высказывания (parole):
«Язык не является деятельностью говорящей личности, он – продукт, который личность пассивно регистрирует; язык никогда не допускает преднамеренности, и субъективная рефлексия имеет место лишь в целях различения и классификации.
Высказывание, напротив, – индивидуальный акт воли и мышления, в котором мы можем различить: 1) сочетания, посредством которых говорящая личность утилизирует систему языка для выражения своих индивидуальных мыслей; 2) психофизический механизм, позволяющий высказывать эти сочетания» [224].
Высказывание не может быть объектом лингвистики, как ее понимает Соссюр. Лингвистическим элементом в высказывании являются лишь наличные в нем нормативно-тождественные формы языка. Все остальное – «побочно и случайно».
Подчеркнем основной тезис Соссюра: язык противостоит высказыванию, как социальное – индивидуальному. Высказывание, таким образом, сплошь индивидуально. В этом, как мы увидим, – proton pseudos [225] Соссюра и всего направления абстрактного объективизма.
Индивидуальный акт говорения – высказывание, столь решительно оставленный за бортом лингвистики, возвращается однако, как необходимый фактор в истории языка. Эта последняя, в духе всего второго направления, резко противопоставляется Соссюром языку как синхронической системе. В истории господствует «высказывание» с его индивидуальностью и случайностью, поэтому ею правит совершенно иная закономерность, чем та, которая правит системой языка.
Воззрения Соссюра на историю чрезвычайно характерны для того духа рационализма, который до настоящего времени господствует во втором направлении философско-лингвистической мысли и для которого история – иррациональная стихия, искажающая логическую чистоту языковой системы. Соссюр и его школа – не единственная вершина абстрактного объективизма в наше время. Рядом с ней возвышается другая – социологическая школа Дюркгейма, представленная в лингвистике такой фигурой, как Мейе (Meillet).
Прослеживая пути разрешения поставленной нами проблемы выделения и ограничения языка как специфического объекта исследования, мы оказались перед двумя рядами прямо противоположных ответов: перед тезисами индивидуалистического субъективизма и антитезисами абстрактного объективизма [226].
Что же является истинным центром языковой действительности: индивидуальный речевой акт – высказывания или система языка? И какова форма бытия языковой действительности: непрерывное творческое становление или неподвижная неизменность себетождественных форм?
В предыдущем мы постарались дать совершенно объективное изображение двух направлений философско-лингвистической мысли. Теперь мы должны подвергнуть
