закричали: «Держи, держи!» Но Иванушка поворотил назад, ускакал в чистое поле, влез своему коню в одно ушко, разрядился, вылез в другое и стал по-прежнему дурак дураком. Взял свое лукошко, пошел по лесу, набрал мухоморов и всяких грибов, что никуды не годятся, и принес домой. Невестки рассердились. «Что ты, дурак! – говорили они. – Разве тебе одному есть эти грибы!» А дурак сказал: «Вот еще! Поди набери грибов, да и то не угодишь».
Воротились домой братья и стали рассказывать о молодце, что нагнал их дорогою, да такой озорник – больно прибил за то, что они не посторонились. Дурак, сидя на печи, говорил: «Полно, не я ли вас бил, братцы?» – «Что ты врешь, дурак!» – закричали на него братья. В другой раз Иванушка-дурачок перепрыгнул на своем коне десять венцов, а в третий раз и все двенадцать венцов; царевна в ту ж минуту влепила ему в лоб алмазную звезду, а сама закричала: «Держи, лови, лови его!» Но дурак ускакал. Завязал себе голову тряпицею и засел на печи. Царь велел всем собираться к себе на пир, и как собрались, стала царевна обносить всех напитками; подошла к дураку и спросила: «Что у тебя лоб-то завязан?» – «Ходил я, – говорит дурак, – в лес за грибами, упал да зашибся». Царевна развязала тряпицу, и вдруг осветилась вся палата. Дурак женился на царевне.
После того услышал царь, что в его заповедных лугах бегает олень золоторогий, и приказывает зятьям своим поймать его. Иванушка-дурачок взял вместо доброго коня коростовую [119] кобылу, сел на нее задом к голове, а передом к хвосту, взялся за хвост и поехал с царского двора; выехал в чистое поле, содрал с лошади кожу, повесил на шест, а сам закричал: «Сбегайтесь, серые волки! Слетайтесь, сороки, вороны! Вот вам гостинец от царя». Свистнул и призвал Сивку-Бурку, клал на коня седельцо черкасское, двенадцать подпруг шелку шемаханского: шелк не рвется, булат не трется, аравитское золото в грязи не ржавеет; поскакал, как птица, и добыл оленя золоторогого. После того добыл дурак свинку золотую щетинку с двенадцатью поросятами и ветку с золотой сосны, что растет за тридевять земель, в тридесятом царстве, в подсолнечном государстве, а ветки на ней серебряные, и на тех ветках сидят птицы райские, поют песни царские; да подле сосны стоят два колодца с живою водою и мертвою.
В сказках восточных славян иногда встречается персонаж-людоед. Наиболее популярен он стал в сюжетах двух типов: первый мы хорошо знаем по сказке из сборника А. Н. Афанасьева – это история о Василисе, которая идет за огнем к Бабе-яге и получает от нее череп со светящимися глазами.
Даже в этом популярном и на первый взгляд безобидном варианте присутствуют каннибалистические мотивы: так, избушка Яги окружена частоколом с человеческими черепами.
Между тем в русской сказочной традиции присутствуют и другие варианты данного сюжетного типа. В них может действовать не только Яга, но и другие мифологические персонажи-людоеды: Хам или Хамка. Избушка в этом случае выглядит страшнее, чем в привычном нам тексте. Помимо частокола с черепами, там появляются дверь, закрытая на отрубленный палец, отрубленные ноги и руки, бочки с кровью, отрезанные женские груди и содранная кожа. Причем в большинстве случаев эти предметы маскируются под что-то совершенно обыденное: бочка с кровью – под бочку с пивом, женские груди – под булки хлеба, содранная кожа – под праздничный костюм и т. д.
Если в тексте афанасьевского сборника девушка задает мифологическому персонажу вопросы о том, что значат непонятные ей вещи, и получает безобидные ответы, то в более страшных версиях за этими вопросами, которые являются нарушением правил страшного хозяина дома, следует наказание – девушка оказывается съеденной.
Вторую группу сюжетов с персонажами-людоедами составляют сказки о девушке, которая либо остается одна дома, либо идет к своему крестному, который оказывается злодеем. И в том и в другом случае героиня нарушает некий запрет: зовет неизвестного ночевать, ест неизвестную пищу и т. д. К ней могут явиться Зеленая голова, таинственная Норушка, Каленые Зубы в красной рубашонке. Всех этих персонажей девушка сама зовет в избу, оставшись без родителей за старшую в доме. Она нарушает правило закрытости дома и получает страшное возмездие.
Интересно, что, согласно поверьям, если хозяева не разрешают войти в дом, мифологическое зло не сможет самостоятельно проникнуть туда. Именно эти представления лежат в основе свадебного обычая переносить невесту через порог дома жениха: невеста чужая и опасная для семьи будущего мужа, поэтому, чтобы попасть в дом, который станет для нее родным, за нее должен кто-то «поручиться» перед мифологическими персонажами, защищающими жилье. Такое поручительство и дает молодой муж, пересекая границу дома с женой на руках, своими ногами «чужая» в дом войти не сможет. Точно так же и в сказке героиня разрывает обережные силы своего дома, приглашая туда загадочных незнакомцев.
Отдельный персонаж-каннибал – это божатушка, антропоморфное существо, согласившееся покрестить девочку, родившуюся в семье бедного крестьянина. Отец девочки встречает его на дороге и обращается с просьбой стать крестным малышки. Божатушка крестит и уходит, о нем ничего не слышно несколько лет, но, повзрослев, девушка отправляется на его поиски, попадает к нему в дом и нарушает запрет есть человечину. Она садится с божатушкой за стол и ест суп с человеческим мясом, после чего людоед съедает ее саму.
Наконец, в некоторых вариантах таким персонажем-людоедом может стать мать девушки. Главная героиня выходит замуж и долго не навещает мать, что является нарушением нормы – после замужества и молодая жена, и ее муж должны навещать родителей женщины. Когда девушка приходит к матери после длительного перерыва, та на ее глазах съедает младенца, а затем и саму дочку.
С другой стороны, помимо злодеев – противников персонажа, в сказках встречаются и чудесные помощники, спасающие главного героя.
Отдельную группу среди таких помощников составляют родственники небесных светил и явлений природы. Это и Солнцева сестра, и мать Ветра, жена Месяца и т. п. По сюжету сказки эти помощники становятся ближе к людям, чем к природным явлениям.
Из сказок мы мало что можем узнать о сестре Солнца, зато из заговоров следует, что у нее есть имя Заря-Зарница. Иногда в заговорах утреннюю зарю называют Марией, в то время как вечернюю Маремьяной. Из фольклорных произведений также следует, что Заря-Зарница является хранительницей ключей от неба.
В некотором царстве, далеком государстве, жил-был царь с царицей, у них был сын Иван-царевич, с роду немой. Было ему лет двенадцать, и пошел он раз в конюшню к любимому своему конюху. Конюх этот сказывал ему завсегда сказки, и теперь Иван-царевич пришел послушать от него сказочки, да не то услышал. «Иван-царевич! – сказал конюх. – У твоей матери скоро родится дочь, а тебе сестра; будет она страшная ведьма, съест и отца, и мать, и всех подначальных людей; так ступай, попроси у отца что ни есть наилучшего коня – будто покататься, и поезжай отсюдова куда глаза глядят, коли хочешь от беды избавиться». Иван-царевич прибежал к отцу и с роду впервой заговорил с ним; царь так этому возрадовался, что не стал и спрашивать: зачем ему добрый конь надобен? Тотчас приказал что ни есть наилучшего коня из своих табунов оседлать для царевича. Иван-царевич сел и поехал куда глаза глядят.
Долго-долго он ехал; наезжает на двух старых швей и просит, чтоб они взяли его с собой жить. Старухи сказали: «Мы бы рады тебя взять, Иван-царевич, да нам уж немного жить. Вот доломаем сундук иголок да изошьем сундук ниток – тотчас и смерть придет!» Иван-царевич заплакал и поехал дальше. Долго-долго ехал, подъезжает к Вертодубу и просит: «Прими меня к себе!» – «Рад бы тебя принять, Иван-царевич, да мне жить остается немного. Вот как повыдерну все эти дубы с кореньями – тотчас и смерть моя!» Пуще прежнего заплакал царевич и поехал все дальше да дальше. Подъезжает к Вертогору; стал его просить, а он в ответ: «Рад бы принять тебя, Иван-царевич, да мне самому
