Раттибор отскочил в сторону, пропуская атаку разъяренного белого вербера, и прыгнул ему на спину. Генерал покачнулся, завалился на бок, и нам почудилось – вот сейчас челюсти Раттибора сомкнутся на горле захватчика.
В холле воцарилось звенящее беззвучие, готовое взорваться восторженными криками.
Но не тут-то было.
Белый вербер сжался пружиной и выпрямил правые лапы. Толчка хватило, чтобы Раттибор не дотянулся до шеи врага. Следующим движением, генерал перевернулся на спину и пихнул противника уже всеми лапами.
Раттибор отскочил назад, чтобы не упасть и приземлился точно на лапы.
Становилось ясно – быстро бой не закончится. Поединщики друг друга стоили.
Еще некоторое время они атаковали, лавировали, толкались, сцеплялись мертвой схваткой и снова расходились. Невредимые, но сильно уставшие, верберы кружили друг вокруг друга снова, хотя прошло уже больше двух часов.
Я даже не заметила, как пролетело время. В приемном появилось всего два пациента. Мальчик-верпантера с обожженым ухом – кажется, неудачно пользовался зажигалкой или запускал фейерверки и тучная верберша со сломаным пальцем. И опять нас с Риком опередили – не дали заняться больными.
Что ж. Я чувствовала лишь благодарность. После сумасшедших смен последней недели и вчерашнего полевого выезда мы и, правда, заслужили немного отдыха.
Бой тянулся еще три часа. И ближе к концу оба вербера едва держались на ногах. У Раттибора была рассечена рука, а у генерала –на спине зияла рваная рана.
Мы прильнули к экрану, глядя, как неловко махаются поедищинки, как пропускают удары и валятся на смятую траву, вновь окропленную красным.
Толпа белых верберов застыла. Малышня, лет четырех-пяти перестала носиться и дергать взрослых. Даже самый маленький член племени – двухлетка, едва стоящий на ножках, прижался к маме и затих.
Закончилось все быстро, но неожиданно для всех.
Поединщики собрались с силами, тяжело опустились на четыре лапы и бросились друг на друга.
Встретились, покатились по траве и спустя несколько минут, когда клубок тел остановился, мы все ахнули.
Поединщики вцепились друг другу в шеи. Оба, одновременно.
Из ран лениво потекла кровь. Верберы застыли, не зная, что делать дальше.
Некоторое время они медлили, не вгрызаясь в чужую плоть окончательно, в ожидании помощи.
Наконец, на поле опустилась громадная, белая машина – туда поместился бы весь персонал нашей больницы и даже половина пациентов стационара. Из авто вышли уже знакомые нам вожди племен перекрестья.
Маллес выступил вперед, махнул белым флагом и провозгласил:
– Ничья! А ну разойдись!
Поединщики расслабились и откатились в разные стороны.
Белый медведь тяжело поднялся на ноги – его качало от усталости, обратился и спросил только:
– И что же теперь с нами?
На его осунувшемся лице читалась готовность принять любой исход.
Белые верберы у палаток в ужасе уставились на Маллеса, встревоженно зашептались, кивая в его сторону. Двухлетка заплакал, шмыгая в мамино платье.
Захватчики боялись, что их отправят назад, в нижние миры, умирать.
– Граждане перекрестья! Братья и сестры, соседи и друзья! – голос Маллеса пронесся по полю , и мы все знали – каждый местный житель прильнул к энергоэкрану, слушая речь вожака среди вожаков. – Мы приняли решение. Белым верберам можно остаться на перекрестье, поселиться здесь, на приграничных землях, отгороженных от наших, основных городов и поселков горной грядой. Возле нее, за ней и чуть дальше уже выставлены пограничные посты, сотканы охранные заклятья всех видов. Если хоть один белый вербер покажется там, смерть ему. Будь то ребенок, женщина или еще кто-то. Но мы оставим будущим соседям все необходимое для жизни. Поможем отстроить приемлемые жилища, проведем воду и снабдим энергией.
Здесь же мы оставим несколько устройств связи, чтобы жители резервации могли вызвать наших медиков и даже воскрешателей. Вы согласны? – вопрос к генералу захватчиков казался излишним, формальным.
По тому, как расслабились и заулыбались мужчины, женщины и дети нижних, по тому, как посветлело лицо главаря, было ясно – никто не возражает. Двухлетний малыш затих и прижался к маме.
– Сегодня же вечером мы пришлем рабочих для отстройки поселка, – продолжил Маллес. – Вы же должны представить нам совет вождей. Не одного, военначальника, а нескольких альфа-оборотней, к которым мы будем обращаться в случае необходимости.
Генерал кивнул и произнес:
– Спасибо. Мы принимаем условия и благодарим вас за все.
Маллес вернул кивок, остальные вожди поддержали его.
Вожаки среди вожаков вернулись в машину, Маллес помог Раттибору залезть туда же, и белая громадина взмыла ввысь.
Генерал поднял руки в воздух и заорал во всю глотку – так, как, наверное, кричала нижняя орда в дни побед. Белые верберы подхватили, и по полю пронесся восторженный крик. Крик новых жителей перекрестья. Пусть пока отчасти бесправных, но уже членов нашего сообщества.
Эпилог
– Та-ак! Дракона в десятую операционную. Неразлучников – в пятую. Мы с женой придем лично. Аннарзия и Раллем – на выезд к белым верберам. Там ребенок упал в ущелье. Друзья пытались его спасти и тоже угодили в западню. Ваша задача помочь спасателям вытащить ребят, и оказать помощь на месте. Судя по всему у двоих сломан позвоночник, значит, везите срочно сюда. Всем ясно?
Я смотрела, как муж командует в больнице и думала, что наша жизнь не изменилась, разве что стала немного лучше, веселее и гораздо счастливей.
Через месяц после знаменательной схватки Раттибора с Ронаном – главарем белых верберов, мы с Риком поженились.
Вся больница гуляла на свадьбе, а дежурные сменяли друг друга, уходя с корабля на бал и обратно.
По счастью, никаких серьезных происшествий в тот день не случилось. Пациентов было немного, будто сама судьба благословляла нас, позволяя немного расслабиться в самый прекрасный день нашей жизни. Моей так точно.
А потом все закрутилось снова.
Мне выдали диплом, и даже не Рик – власти перекрестья официально назначили меня помощницей главврача.
Никто не возражал, никто не сомневался во мне как в специалисте.
А спустя еще полгода Кармелия наконец-то нашла дорожку к сердцу Вагра. Долгое время он сторонился маргонки, но девушка не сдавалась. Помогала в лаборатории, была на подхвате, приносила ученому домашнюю еду. И сердце дракона понемногу начало оттаивать.
На знаменитой равнине «нижних верберов», как прозвали ее в народе, раскинулся новенький коттеджный поселок.
Одноэтажный, белокаменный он сразу выделялся на фоне зеленых лесных чащоб и золотистых полевых колосьев.
Вокруг раскинулись сады. Плодовые деревья зацвели, не дожидаясь весны, и заплодоносили быстрее положенного – Вагр постарался со своими знаменитыми зельями.
В резервацию доставляли еду, инструменты и все, что нужно для жизни.
Взамен белые верберы заготавливали блюда из кореньев, поставляли в рестораны и кафе свежую дичь и даже рыбу из одного горного озера. Она стала настоящим деликатесом.
Постепенно жизнь на перекрестье налаживалась.
Все понимали, что нам еще долго придется приспосабливаться, учиться сосуществовать бок о бок с теми, кто убил немало дедов и прадедов жителей перекрестья. Осознавали, что далеко не все и не сразу примут белых верберов как соседей, начнут относиться к ним хотя бы без гнева и неприязни. Но все это дело наживное.
Я же была безумно счастлива со своим василиском.
Словно поймав мои мысли, Рик подскочил, обнял, крепко поцеловал в губы, так что стало горячо, томно и захотелось гораздо большего, прямо тут и сейчас.
Василиск напрягся – возбужденный, каменный. Гон миновал, но страсть его ко мне не утихла. Рик вздохнул, чмокнул в щеку и отстранился:
– Ну что ж! Идем спасать неразлучников! На то мы и воскрешатели! – объявил бодро и потянул меня в пятую операционную.
Сзади засеменили Латифа с Гортензией. Маргонка тянула тележку с инструментами, верлиса – тележку с целой горой пакетиков донорской крови, питательного раствора, антибиотиков и снотворного.
Я обернулась и снова почувствовала, что именно здесь всегда было мое место. Ну пусть не всегда, но теперь уж точно.