Дмитрий Серков
Корпорация «Коррупция»
Это все – рядом с вами, впритирочку с вами,
но – не видимо вам…
Александр Солженицын
«Архипелаг Гулаг»
Вступление
Этого не должно было случиться. Только не сегодня. Только не с ним.
…День обещался быть солнечным и теплым. Одним из тех, в которые несмотря ни на
какие невзгоды, улыбаешься навстречу солнцу, радуешься каждой мелочи, дышишь
полной грудью. Все-таки первая суббота лета! Впереди еще куча времени для работы и
отдыха, а до слякоти осени и промозглых зимних ветров так далеко. Сегодня все должно
было сложиться иначе. Не вышло.
Смерть!
Там за чертой может быть только темная, холодная и бездушная смерть. Конец всего
сущего. Просто конец. Финал затянувшегося, но жутко увлекательного спектакля под
названием «Жизнь». Занавес, поклон, аплодисменты. Восторженные крики поклонников.
Бис! Браво! Оркестр, слезы сожаления, нестерпимая горечь утраты.
Реальная жизнь – не театральная постановка – ее не переиграешь и не перезагрузишь
кнопкой «reset», не исправишь ошибки и не отойдешь на шаг назад. Только вперед! Вперед
бесстрашно, но с головой. Взвешивая каждый поступок, ступая аккуратно, с чрезвычайной
осторожностью, чтобы зря не обидеть, чтоб без повода не затоптать. Нельзя за спиной
оставлять обиженных и обделенных, все враги должны быть только перед глазами,
обязательно обозримы и осязаемы. Только тогда их действия можно предугадать. Позади –
исключительно благодатная почва и осчастливленные судьбы, благодарные люди и
исполненный долг. Долг перед страной, долг перед городом, долг перед друзьями, долг
перед семьей…
Нет, с семьей все не так. Все сложнее. Намного сложнее. Пока исполнял долг перед
Родиной – не до них было. Любил, скучал, переживал, даже заботился как мог… Тогда так
казалось… А на самом-то деле – забросил самых дорогих сердцу людей, по недомыслию
оставил на произвол судьбы, прикрывшись высокими идеалами. Когда осознал –
прослезился и ужаснулся собственной безалаберности и бездушности. Все не так должно
было быть: не карьеру надо было строить, а жизнь устраивать. Для семьи, для жены и
детишек… Вовремя спохватился, прозрел. Птицу счастья буквально за хвост поймал, в
последний момент, удержал в своих руках, не дал распасться дорогому по крупицам. Да и
шанс удачный подвернулся. Сменил рискованную службу на безопасную, но не менее
полезную. Раньше на благо обществу служил и сейчас продолжил. Только в несколько
иной ипостаси.
Жена хоть переживать да волноваться за него перестала. Успокоилась немного.
Поняла, что вот он, рядышком. Дома, конечно, ночевать не многим чаще стал, но ей не
забывал повторять, что гражданская служба все больше кабинетная да застольная – работа
с документами и населением. Опасность для здоровья несравнимо меньшая – задницу
насидеть и пузо нажрать. Нервы, конечно, железные надо иметь – население у нас то еще!
– но с народом он всегда общий язык умел находить, что раньше, что сейчас…
Но сейчас все иначе.
Смерть!
В мир иной как-то совсем не хотелось.
Не успел еще осуществить задуманное. Планов – громадьё, времени… Можно
поторговаться еще… Нужно торговаться! Жизненно необходимо. Туда-то он всегда успеет,
а здесь еще дела остались. Очень уж хочется самому услышать рукоплескание публики,
восторженные крики толпы, хочется до конца дописать пьесу под названием «Жизненный
путь Бориса Андреевича Штурмина, храброго бойца и достойного сына Отчизны, героя
нашего времени». И не просто дописать, поставив жирную точку, а изложить подробно и
достойно, со всеми изгибами и поворотами, лаконично описать подвиги и заслуги. Не из
гордыни, нет. Только чтоб последующие поколения могли правильно оценить масштаб
личности, взвесить содеянное, осознать оставленное наследие.
По-любому выходило, что рано прощаться, рано снимать со своих плеч груз
возложенных обязанностей и обязательств, рано расписываться в собственном бессилии.
Есть еще порох в пороховницах! Бороться надо до конца…
А конец вот он. Недалеко. Что называется, в шаговой доступности.
Казавшееся бездонным жерло пистолетного ствола смотрело ему точно между глаз.
Рука, державшая оружие, на удивление не дрожала. Глаза глядели холодно и беспощадно.
Хотя ему как-то показалось, что во взгляде промелькнула даже толика сожаления, грусти.
Привиделось, наверное…
Летом утро наступает рано, и за окном уже совсем рассвело. Сумерки быстро
рассеялись, поддавшись напору сильных лучей июньского солнца. Небо налилось
бирюзовой синевой, прогнав мерцающие звезды, шаловливо игралось зайчиками на
стеклах припаркованных автомобилей и стенах домов. Город лениво просыпался,
субботнее утро медленно вползало во дворы. Деревья бодро шелестели изумрудной
листвой, а еще не испуганный городской суетой соловей пел волшебные серенады,
наслаждаясь собственным голосом.
…И время не самое подходящее. Как же не хочется умирать, когда жизнь вокруг
только начинается, стряхивая с себя нежные и вязкие оковы Морфея! Скоро забурлит,
закипит деловая активность, незнающая устали и перерывов; отдыхающие потянутся кто к
морю, кто за город, в горы, на самый большой и живописный в округе водопад; детвора
высыплет во дворы, двинет в аквапарк, где продолжит резвиться до самого вечера; хозяйки
и домоуправительницы оккупируют городские рынки в поисках наисвежайших и
наивкуснейших продуктов, а также лучших бытовых мелочей.
Там постоянное движение, энергия, бьющая через край, а здесь, в рабочем кабинете,
в полутьме рассеянного света настольной лампы время точно остановилось. Замерли
стрелки часов, в немой гримасе застыло изображение на экране телевизора, окружающие
предметы превратились в пустые декорации, лишенные всякого функционального
значения. Ни звука, ни дуновения ветра. Есть только ледяной взгляд убийцы – выражение
глаз человека, готового переступить черту, не спутаешь никогда и ни с чем – и бездушное
смертоносное око пистолетного ствола, притягивающего его, словно магнит. Пистолет
завораживал, затягивал в свое жерло, манил бездонной глубиной, поражал безграничной
властью, сковывая движения.
Профессиональный взгляд сходу оценил орудие убийства: перед ним тускло
поблескивал воронеными боками немецкий «Вальтер ППК». Далеко не самый
современный – активно использовался криминальной полицией Германии до начала
семидесятых годов, зато простой в обращении и безупречный в работе. Кстати, любимое
оружие агента 007 Джеймса Бонда…
Страха не было. Была отрешенность и пустота. Дуэль между пистолетом и жертвой.
Надо что-то делать. Не пускать события на самотек. Надо встряхнуться, ведь пока
бьется сердце, есть еще шанс, есть надежда.
Умереть здесь, в чиновничьем рабочем кабинете, за письменным столом было глупо
и недостойно его, боевого офицера, прошедшего Афганистан и Чечню, сумевшего уцелеть
в кромешном аду войны. Только не сейчас, только не сегодня… Еще многое намечено на
будущее. Обещанное и до сих пор не выполненное. Еще один шанс… всего один…
Борис Андреевич оценил расстояние до руки, державшей пистолет. Жалкая пара
метров отделяет его от спокойствия и благополучия. Расстояние плевое, если бы не
несколько «но»: во-первых, между ним и убийцей плотиной встал широкий дубовый стол,
во-вторых, он сидит в своем рабочем кресле, из мягких объятий которого так просто не
выпрыгнешь, в-третьих… неважно… Ему потребуется время, которого у него нет. С двух
метров ни один слепец не промахнется.
Смерть!
Мозг подсказывал, что бороться надо до самого конца, до последнего вздоха, но тело,
будто закованное в кандалы, отказывалось подчиняться. Мышцы налились свинцом, к
ногам точно пудовые гири привязали – ни встать, ни повернуться. Он уже сдался,
подчинился судьбе, хотя и боялся признаться себе в происходящем.
Как же он мог допустить такую непростительную ошибку, оступился на прямой
ровной дороге? Ведь каждый миг, каждый час тщательно продумывал поступки и меру
ответственности. Каждый шаг на пути вперед был выверен до мелочей. Без помарок и
ошибок. Партия должна быть просчитана до конца! И тут на тебе…
