- Майкрофт готовился к первой брачной ночи, - поясняет Шерлок, наблюдая за тем, как недоуменно принюхивается Джон. – А потом сообщили, что ты пропал, и все завертелось…
Не сговариваясь, они подходят к кровати и забираются на нее с ногами. Джон чувствует такую слабость от пережитого потрясения, что приваливается к Шерлоку, умещаясь головой на его коленях. Шерлок обнимает его, перебирает короткие пряди и молчит.
- Ты обещал рассказать, как не умер, - напоминает Джон.
- Да, - Шерлок кивает, - конечно. Сейчас, только осознаю окончательно, что ты рядом, и расскажу.
Джон терпеливо ждет, позволяя Шерлоку касаться себя, и потихоньку расслабляется сам.
- На самом деле, все довольно банально, - нарушает уютную тишину Шерлок. – Ты, наверное, слышал, что говорят о кошках, мол, у них девять жизней. А мы, сфинксы, в некотором смысле, тоже кошки. Но поскольку кошки мы только на треть, тело льва, крылья орла и голова человека, то и жизней у нас только три. При рождении у каждого из нас на запястье появляются три эра, то, что ты принял за татуировку, нечто, похожее на витой узорчатый браслет. Эр на праречи означает дар жизни, - Шерлок останавливается, чтобы собраться с мыслями, а Джон не дышит, боясь хоть что-то упустить. – Первый раз я умер, когда мне было три года. Никто не виноват, просто несчастный случай, но, наверное, именно тогда Майкрофт стал таким надоедливо заботливым, - Шерлок злобно сверкает глазами, и Джон успокаивающе поглаживает его руку. – После этого у меня осталось два эра. Второй раз я умер, когда вытаскивал тебя с Багата. До катера добраться тогда даже не успел, началась бомбардировка. Майкрофт поэтому так долго мариновал тебя в одиночной камере, он искал мое тело и не был уверен в том, сколько эров у меня осталось. Потом я появился у него живой и невредимый, и все благополучно разрешилось. Третий раз я умер, когда пришлось устроить ту комедию для нашего друга Джима. Это должен был быть фокус, но что-то пошло не так, и я действительно умер. Кстати, Мориарти тоже использовал этот трюк с эром. Видишь ли, мы все носим айди на запястье для того, чтобы скрыть их количество. Это считается тайной личности и охраняется законом. Вот так.
Шерлок замолкает, а Джон недоуменно притягивает к себе руку Шерлока, медленно снимает с нее айди и разглядывает идеально чистое запястье. Джон даже проводит подушечкой пальцев, чтобы убедиться, что там ничего нет. Шерлок терпеливо позволяет Джону эту маленькую проверку, а потом не торопится надеть айди обратно. Джон осторожно целует кожу на запястье Шерлока, прижимается к ней щекой и закрывает глаза. Но что-то в речи Шерлока все же беспокоит его, и когда это беспокоящее чувство обретает объем, Джон изумленно распахивает глаза.
- Но как ты выжил на этот раз? – спрашивает он. – Ты был мертв, я сам видел. Я пытался тебя оживить, но ты был мертв. И еще, - Джон хмурится, вспоминая, - помнишь, тогда, во время дуэли, когда я попал в ментальные крылья, я видел твое запястье, у тебя было три эра, я точно помню. Но если ты говоришь, что умирал в детстве, значит, у тебя должно было остаться только два.
Шерлок кивает.
- Я не сказал тебе кое-что. Видишь ли, у нас есть такое понятие, как ач – на праречи - пара-судьба, по сути – вторая половинка. Когда сфинкс встречает своего или свою ач, у него появляется четвертый эр. Когда я встретил тебя в той теплице с орхидеями, у меня на руке появился еще один эр, и так их стало опять три. Я не сразу понял, что ты – мой ач, позволил себе подразнить твое эго во время игры в карты, а когда все осознал, пытался исправить ситуацию в той комнате с камином, и сделал только хуже. Вот так все и случилось.
Джон переваривает услышанное долго, вспоминая и сопоставляя их прошлое.
- А почему твой четвертый эр оказался… бракованным? – спрашивает он. – Ты постоянно его чесал, прямо до крови. Я-то думал, что это плохо выполненное тату, но раз это не тату, значит, что-то не так с эром? – и хоть сейчас на запястье Шерлока нет ни намека на эр, Джон все равно беспокоится, переживая, что наградил любимого чем-то неправильным.
Шерлок улыбается, нежно отводя со лба Джона прядь.
- Видишь ли, эр, доставшийся от ача, начинает зудеть и адски чесаться, когда ачу грозит гибель. Эта связь между нами является чем-то вроде постоянного информационного потока от тебя ко мне, а мой эр выступает в качестве приемника. Вообще-то, обычно это работает в обе стороны, но в нашем случае связь односторонняя, ведь ты не относишься к моему биологическому виду и у тебя нет эра. И еще один нюанс. Понимаешь, тот, кто встретил свою половинку, умирает, если погибает она, и в данном случае никакое количество эров на руке не спасает, в нашем случае делаем поправку на то, что это случилось бы только со мной, ты же такой обязанностью не обременен. Так что зуд и чесотка своего рода самозащита, вроде сигнала об опасности. Помнишь, что говорил Мориарти?
- Он грозился убить меня, чтобы убить тебя, вопреки эрам, - вспоминает Джон. – Значит, он знал, что я твой ач, но не был уверен в том, сколько у тебя эров, так?
- Я же говорю, количество эров – тайна личности, а Мориарти был гением, поэтому вычислил тебя как моего ача. Все просто, как я и сказал вначале. Когда он выстрелил в меня, я действительно умер, хотя, думаю, план у него был другой, - Шерлок забавно морщится. - Мое тело забрал Майкрофт и привез сюда, где я и очнулся, - заканчивает он свой рассказ. - Братец категорически запретил мне с тобой видеться, мотивировав тем, что будущего у нас нет, что мы разные биологические виды и что ты все равно считаешь меня мертвым. В конечном итоге, он просто запер меня здесь, забрал одежду и приставил охрану, ну и тогда я вошел с ним в открытую конфронтацию, выжив его из его же собственной квартиры. В конечном итоге моя тактика оказалась успешной. Он сдался и привез тебя. Хотя, надо отдать должное, сопротивлялся упорно, - Шерлок ухмыляется.
Джон с удовольствием представляет себе все, что Шерлок мог устроить брату – наверняка погром всего лишь вершина айсберга. А потом его посещает совсем не веселая мысль, и улыбка сбегает с губ.
- Подожди, - Джон отстраняется от Шерлока и садится, поджав под себя ногу. – Значит, теперь у тебя не осталось жизней, и ты в любой момент можешь умереть? – это пугает не на шутку.
Шерлок отрицательно качает головой:
- У меня осталась последняя жизнь, - говорит он. – Жизнь, которую нельзя прожить как черновик, нельзя исправить и переписать. Жизнь, такая же, как у тебя. И с тобой, и со мной может случиться все, что угодно. Мы теперь в одинаковом положении. Мы на равных. Я не супергерой, а самый обычный человек. Тебя это не устраивает? – Шерлок смотрит серьезно и даже требовательно, словно боится, что Джон сейчас вскочит и убежит.
Но на самом деле Джон никуда убегать не собирается, потому что в груди расцветает ликование. Он привык, что Шерлок заботится о нем, вытаскивает из неприятностей, рискует жизнью, пожалуй, пришла пора отдать должок, повзрослеть, взять ответственность за любимого на себя. Больше он не допустит, чтобы с Шерлоком случилась беда. Он всегда должен быть рядом, чтобы иметь возможность защитить. Правда, в случае с Шерлоком, это надо делать как-то незаметно, чтобы он ничего не понял. Джон тут же начинает прикидывать свои шансы и возможные пути осуществления своего твердого намерения оставаться в непосредственной близости от сфинкса, когда замечает побелевшие костяшки сжатых кулаков Шерлока. Джон удивленно моргает, возвращаясь в действительность, и видит отчаянно несчастное, словно опрокинутое лицо Шерлока. Боже, он же так ничего и не ответил ему, а ведь Шерлок определенно спрашивал. Это все бабкины гены по отцовской линии, она вечно упускала главное, погрязая в мелочах, и в итоге прозевала наводнение, занявшись ремонтом подъездных путей к своему особняку. Надо срочно как-то успокоить Шерлока, но все слова, которые Джон когда-либо знал, вылетели из головы, поэтому он просто притягивает к себе этого глупого гения и обнимает. В кольце рук Джона Шерлок немного оттаивает, и слова, по крайней мере, главные, наконец-то всплывают на поверхность сознания.
