Джейн мотает головой, она нервно улыбается с жуткой нерешительностью — ее губы подрагивают, но однозначной улыбки не выходит.
— Что именно? Ты так подпрыгнула, что у меня чуть не остановилось сердце. И ты так закричала …
Я киваю, пытаясь высмотреть в ее карих глазах понимание того, что только что произошло.
— Конечно, — без прежней уверенности лепечу я. — Он ведь напугал меня.
Она сглатывает. Глубоко вздыхает, на ее лбу появляются морщинки, когда девушка осматривает парковку вслед за мной.
Я готова упасть в обморок после очередного озадаченного вопроса Джейн:
— О ком ты говоришь , Анна?
Здесь был парень, хочу сказать я. Высокий парень с убийственным взглядом... Стоп. Что?
Я смотрю на Джейн широко распахнутыми глазами, снова и снова прокручивая в голове ее последние слова.
— Ты никого не видела? — уточняю я.
— Нет. Мы здесь одни.
И я оглядываюсь по сторонам. Ни души в радиусе ста метров. Только я и Джейн.
Что это было? Кем был парень? Или чем?
— Мне надо идти, — я делаю короткие порывистые шаги назад, прижав руку к горлу. Под кожей, покрывшейся испариной, словно образовался огромной узел, и он пульсирует со страшной силой.
— У тебя точно все хорошо? — Джейн выглядит озадаченной моим внезапной выходкой.
— Да, да, да...
Я перестаю слышать собственный лепет, на автомате двигаясь к водительскому месту своей машины. Мои руки трясутся, когда я открываю дверцу и запрыгиваю внутрь.
Я покидаю заправку супермаркета в полубессознательном состоянии, едва отдавая отчет своим действиям. Я считаю везением пустующие узкие дороги Дайморт-Бич, потому что иначе бы непременно в кого-нибудь врезалась.
Я оставляю одну руку на руле, а второй тянусь за сигаретами... Проклятье! Я забыла купить их.
Это очень, очень плохо.
Как мне справиться с этой безудержной, неистовой паникой инородного происхождения?
Нечто очень схожее по ощущениям я впервые почувствовала на своей шкуре между перерывами лекций в Святой Марии, когда вдруг вокруг меня сгустилась тьма. Тогда я увидела свою копию с непроглядно-черными глазами.
Сейчас — этот невидимый, внезапно появившийся и внезапно исчезнувший парень, от которого у меня по спине носится мерзкий холодок неконтролируемого страха.
Я никогда не считала себя трусихой, но... вы посмотрите, как дрожит мое тело?! Нет. Оно бьется в конвульсиях, предчувствуя катастрофические события таких невероятных масштабов, о которых и представить не может моя несчастная задница, а у нее, поверьте , было немало бедовых приключений.
Хорошо. Хорошо. Мне просто нужно взять себя в руки. Мама наверняка должна знать об этом что-то. Хотя склоняюсь к варианту, что она ответит так: «Ты переживаешь последствия своей непредусмотрительной выходки ». Это будет ее единственным непреклонным ответом.
Внезапная, пронзающая левое полушарие головная боль выводит меня из колеи на мгновение. Я издаю истошный крик, припадая лбом к рулю , и давлю на педаль тормоза.
Автомобиль резко останавливается, и я слегка подпрыгиваю, но ремень безопасности не дает мне впечататься в лобовое окно.
Боль неторопливо отступает, и я поднимаю голову, вопрошая про себя: какого хрена творится?!
Но вдруг моим вниманием завладевает хрупкая женская фигура в вязаном, бесформенно-огромном сером кардигане с потертыми, растянутыми локтями и темно-коричневым платьем в бледно-розовый цветочек под ним. У этой женщины небрежно заделаны в пучок светлые волосы средней длины, которые выглядят, как солома. У нее худые острые скулы и глубоко посаженые глаза.
Мама.
Она покидает городскую библиотеку, закидывая на плечо тряпичную черную сумку. Она идет вверх по улице Брайден-стрит и читает на ходу толстую, тяжелую на вид книгу.
Я нахожусь довольно далеко, но вижу все с такой четкостью, словно стою лишь в нескольких шагах от мамы.
Что она делала в библиотеке?
Я собираюсь с мыслями и тянусь к консоли.
Но замираю, когда моя ладонь накрывает рычаг коробки передач.
Воздух становится плотным позади мамы и искажается. Едва заметно, но я вижу это.
Вижу то, как зарождаются мерцающие искры, и появляются сгустки тьмы. Они совершают хаотичные движения, но тянутся друг к другу, сливаясь, и образуют человеческий силуэт.
Спустя пару секунд за моей ничего не подозревающей матерью стоит тот самый парень невидимка с парковки.
А затем он сворачивает ей шею.
Джейн
Дайморт-Бич просто сошел с ума. Итальянская его часть выкрасила свои лица в цвета флага страны, которой принадлежит. Звучит итальянская музыка, и все веселятся, а мой папа хотел, чтобы я обязательно тоже вписалась в этот колорит. Но, наверное, подобные композиции не для меня, а шум и крики подавно.
Все толкаются и выкрикивают имена друг друга, пританцовывая на месте. Город празднует День Колумба, а из-за того, что покойный герой был итальянцем, отсюда и столько запахов аппетитной пиццы и зелено-красное-белые цвета вокруг.
На каждом углу расположились уличные торговцы, предлагающие слабо-алкогольные напитки и еду, которая так и манит своим ароматом.
— Джейн, пожалуйста, не могла бы ты помочь мне с подготовкой к постановке? — любезно обращается невысокая женщина преклонных лет. — У меня возникли некоторые трудности с костюмами.
— Да, конечно, мэм, — соглашаюсь я. Как ее зовут?
Я следую за женщиной. Но по пути нас останавливает мой папа. Он радушно и широко улыбается и поздравляет миссис Льюис (ах, вот как ее зовут) с Днем Колумба. Затем его взгляд падает на меня.
— Джейн, детка, все хорошо? — сегодня папа чересчур заботлив. Он задает этот вопрос в тридцать седьмой раз.
И в тридцать седьмой раз я отвечаю, что лучше просто быть не может.
Мы заходим за кулисы выстроенной на улице сцены, а миссис Льюис тут же вешает на меня все, что лежит на стульях. Собирает одежду с них и представляет меня в роли своей импровизированной вешалки. Мне не очень удобно говорить ей, что мне не комфортно, поэтому я молчу.
— Да, можете забирать, — говорит женщина рабочим, и они поднимают стулья на сцену, отодвигая штору и взбираясь по лестнице.
Затем в небольшую палатку завозят, наконец, стойку на колесиках для одежды со специальными плечиками, что висят сверху.
Миссис Льюис, к счастью, очень оперативно снимает с меня всю эту пеструю «красоту » и вешает на свои места.
— Спасибо тебе большое, Джейн, — после окончания благодарит она меня, пожав мою ладонь двумя своими. — Надеюсь, что ты в порядке? — обеспокоенно интересуется костюмерша.
Я, раздумывая над ее вопросом, качаю головой.
— Еще нет. Но буду в порядке.
Затем я спешу выйти из палатки, которая больше похожа на цирковой шатер. Меня встречает сумасшествие парада и шумная вечеринка. Так много света от искусственных ламп, развешенных вместе с разноцветными флажками в районе электрических проводов, что звезды на небе еле-еле можно высмотреть. Но я все же пытаюсь сделать это, встав с краю, чтобы не мешать людям праздновать этот торжественный для них день.
Не поймите неправильно, я не какая-нибудь выскочка. Но театральная постановка... боже, мне стоит это комментировать? Можно сделать скидку, что мы находимся в Дайморт-Бич. Здешние жители существуют на собственной, уникальной волне. Ну, наверняка вы слышали историю о пятидесятидвухгерцевом ките. Так вот. Дайморт-Бич — что-то вроде этого кита.
Я разминаю шею, переступая с ноги на ногу и считая разноцветные лампочки от одного фонарного столба до второго. Между ними расстояние примерно пятьдесят футов. Грушевидные синие огоньки повторяются через два красных и один желтый.
Это кажется скучным, да? Я бы поспорила.
Я чувствую, как ладонь рука ложится на мою талию и резко тянет назад.
Я поднимаю руки и начинаю нелепо ими размахивать в попытке сохранить ускользающее равновесие.
— Эй! — шиплю я, одновременно падая и пытаясь посмотреть за плечо, чтобы увидеть, кто вероломно вторгся в мое личное пространство и куда-то потащил.
Этот человек довольно настойчив и силен, потому что, как я ни пытаюсь ему противостоять, ничего не выходит. Из-за гомона вокруг он, наверное, даже не слышит, что я кричу ему. Однако его рука на моем локте чувствуется немного больно и неприятно.
Наконец, кто-то, кто решил поиграть со мной и до ужаса напугать, останавливается возле высокого старого дуба и отпускает меня. Повезло, что организаторы городского мероприятия обвязали ствол дерева мелкими фонариками. Именно поэтому мне удается увидеть лицо своего обидчика. Хотя мне очень сложно называть его таковым теперь, ведь это...
Росс Картер собственной персоной.
Моя челюсть вытягивается. Вряд ли бы я хотела, чтобы он видел меня такой — удивленной и пускающей по нему слюни. Мне нужно немедленно собраться. С трудом я опускаю глаза вниз и откашливаюсь, заводя пряди волос себе за уши, и только потом скрещиваю руки на груди, вставая в оборонительную позицию.
