Устало она откинулась на гору подушек.
Ее сердце разбилось на тысячи осколков, как хрустальный шар, брошенный на камни. Ей стало невозможно видеть любимого, освещенного лучами славы, рядом с собой. Она не хотела вступать с ним в соревнование за благосклонность публики и критики. Для них обоих профессия стояла на первом месте. Она это признала и крепко стояла на этом. Теперь она понимала, что это же стало самым большим препятствием их любви. Их счастье длилось до тех пор, пока они вместе были устремлены навстречу будущему. Однако это ощущение постепенно осталось позади. Тихие слезы побежали по щекам Эдит. Она на миг закрыла глаза и стала энергично вытирать веки, пока те не покраснели и не заболели.
Расставания не произошло, последнее слово между ними не было произнесено. Сейчас она на гастролях, а в скором времени после ее возвращения в Париж Ив отправится в Марсель. Он хотел провести Рождество вместе с ней, но Новый год встретить с братом. Как ни странно, он не спросил ее, хочет ли она его сопровождать. При этом он знал, насколько значим для нее этот праздник. Значит, она останется в Париже с Симоной и, несмотря на общество подруги, будет чувствовать себя одиноко. Но, по крайней мере, судьба дала ей передышку. Ее напряженный график работы позволял ей пока не думать, что будет с ее любовью.
Пока они находились вдалеке друг от друга, можно было считать, что они по-прежнему вместе.
ГЛАВА 3
— Лулу, мне нужна собственная квартира, — объявила Эдит три месяца спустя.
Она стояла в телефонной кабинке недалеко от стойки регистрации старомодного отеля в Страсбурге, где ее разместили во время гастролей по Эльзасу. Номера давно не обновлялись, поэтому в них отсутствовали телефоны. Эдит казалось очень неудобным, что из-за каждого телефонного разговора надо спускаться в вестибюль отеля. Да еще в то время, когда она обычно хотела позвонить, дежурил только ночной портье, и не всегда можно было дозвониться. Эта неприятность мешала ей поговорить с Ивом. Впрочем, она находила в ситуации и положительные аспекты. Чем меньше она с ним разговаривала, тем больше она укреплялась в своей правоте по поводу решения, принятого в эти дни.
— Зачем тебе квартира? — спросил Луи на том конце провода.
Она отозвалась язвительным смехом.
— Разве у меня нет права на собственный дом? Я больше не хочу жить в отелях. Даже если это «Альсина». Я прошу тебя найти хорошую большую квартиру в лучшем районе, с аккуратной мебелью, для Симоны и меня…
— И для Ива, — напомнил ей импресарио, то ли спрашивая, то ли констатируя.
Она судорожно сглотнула слюну.
— Нет. Не для Ива. Он не переедет с нами. А еще я не хочу, чтобы он узнал о моем поручении, Лулу. Если ты расскажешь Иву о моих планах, я тебя сразу уволю. Понял?
— Эдит, он…
— Что бы ты ни желал мне сказать — я не хочу этого слышать!
Повинуясь спонтанному порыву, она нажала на рычаг телефона и прервала разговор. Из телефонной трубки неслись разрывающие барабанные перепонки пронзительные гудки. Но она не шевелилась. Именно сейчас она осознала окончательность своего решения.
Эдит вернулась в Париж мрачным февральским днем. Дождь хлестал по крыше Восточного вокзала, пронизывающий ветер раздувал мусор по привокзальной улице, после каждой проезжающей машины из луж фонтанами выплескивалась вода.
Эдит сидела в такси между Симоной и Луи, промокшая насквозь за то время, что бежала от поезда до машины. Ее подруга и импресарио, по крайней мере, были в шляпах, а вот ее прическа очень пострадала.
— Рю де Берри, двадцать шесть, — сказал Луи шоферу.
Робкое предчувствие наполнило Эдит, и она улыбнулась.
— Что это за адрес?
— Отныне это твой адрес, — ответил Луи. — Я подумал, что боковая улица Елисейских полей в Восьмом округе соответствует тому, что ты понимаешь под лучшим районом.
— Хорошо…
— Давай осмотрим квартиру, — решительно заявила Симона.
Дом, перед которым остановилось такси, выглядел уныло. Это было настолько непритязательное здание, что его вид вызвал у Эдит тихий стон. При этой погоде оно смотрелось особенно негостеприимным. Может быть, лучше было бы вернуться в отель, а не переезжать? Там ее ждал Ив.
«Если мне не понравится квартира — это знак, — пронеслось в голове Эдит. Она прикоснулась кончиками пальцев к золотому крестику на шее. — Если Луи ошибся в выборе, то это судьба. Божья воля. Тогда надо вернуться к Иву».
— Проходите, пожалуйста, — Луи указал ей и Симоне на ворота.
Они прошли под аркой во внутренний дворик и оказались в саду с кустами и деревьями, чьи голые ветви тянулись к небу в немой мольбе о весне. Сквозь завесу дождя Эдит теперь разглядела маленький городской замок — претенциозное строение, которое, казалось, светилось даже в этом сером дневном свете. Удивленная, она последовала за Луи в квартиру на первом этаже, за ней вошла и Симона. Они осмотрели практически полностью меблированные комнаты и задержались в гостиной. Букет цветов на полке внушительного мраморного камина привносил дополнительное ощущение домашнего уюта.
— Тебе нравится? — допытывался Луи.
«Неплохо, но слишком просторно», — подумала Симона без всякого энтузиазма.
Эдит крепче взялась за крестик. Она прикрыла веки и прочитала молитву святой Терезе, надеясь, что все делает правильно.
— Мы остаемся здесь.
Когда она открыла глаза, то почувствовала, как из-под ее ресниц появляется слеза и медленно скатывается по щеке.
Ни Симона, ни Луи не проронили ни слова.
— А как же Ив? — спросила Симона уже позже, когда они с Эдит проводили их первый вечер в новой гостиной. По окнам барабанил дождь, а ветер стонал в дымоходе. Пока Эдит открывала бутылку вина, Симона растопила камин. Но порыв ветра вновь погасил огонь.
Руки Эдит, державшие штопор, слегка задрожали.
— Я приняла решение, которое уже какое-то время жгло мне сердце. С Ивом все кончено, Момона, я ему больше не нужна.
— Но он знает, что ты сегодня вернулась. Он будет ждать тебя в «Альсине».
— Да. Вероятно. Тогда он позвонит Деди и спросит, где я остановилась. Я общалась с ней по телефону из Страсбурга и попросила передать, что я не хочу с ним говорить.
Пробка выворачивалась из бутылки тяжелее, чем она ожидала. Когда Эдит наконец налила вино в бокалы, она почувствовала себя совершенно измученной.
— Но ты должна объясниться с Ивом, — настаивала Симона. — Ты же не можешь оставить его в неведении…
— Я была бы тебе очень благодарна, если бы ты не начинала каждую фразу с «но», — прервала ее Эдит и поспешно опрокинула содержимое бокала себе в горло.
В следующий момент она пожалела, что так накинулась на подругу. Она снова поставила бокал, подошла к камину и присела рядом с Симоной на корточки.
— Что же я ему скажу. Момона? — вздохнула она. — Что мне лучше уйти, пока в нас еще есть любовь? Я уверена, Ив не поймет того, что нужно иметь мужество расстаться, пока люди все еще любят друг друга. Прежде чем будет разрушено то, что между ними было. Иначе они начнут ненавидеть друг друга или останутся вместе из жалости. Это было бы ужасно.
Она вслушивалась в звуки собственного голоса, будто ей нужно было убедить себя в собственных словах.
Симона некоторое время молчала. Она снова и снова чиркала спичкой, но ветер, врывавшийся в каминную трубу, задувал огонь раз за разом. В какой-то момент она опустила руки и прямо взглянула в полные печали глаза Эдит.
— Что ты будешь делать, когда он придет сюда?
Мысль о том, что она может снова увидеться с Ивом и усомниться в правильности своего решения, заставила Эдит застыть на месте.
— Зачем ему это делать? У него даже адреса нет.
— Лулу ему скажет…
— Я пригрозила Лулу увольнением, если он сообщит Иву, где я нахожусь.
— Он скажет ему, Малышка. Рано или поздно. В таких вопросах мужчины заодно. И если ты хочешь знать, почему Ив будет тебя искать, то скажу тебе: он это сделает, потому что он мужчина. Потому что он хороший человек. Вдруг ты забыла об этом. А, ну да, ты ж его давно не видела.
