К л а в д и я (усадив гостей). Со свиданьицем, Никитушка! (Налила рюмки, чокнулись, обвела всех плывущим взглядом.) Думала, не доживу до этой минуты. Все жданки лопнули! (Отвернулась, смотрит куда-то в угол, а не на Никиту, как следовало бы.)
Н и к и т а. В тылу да не дожить! Это на фронте каждая пуля — твоя владычица! Поцелует — и нет человека! (Он пьет-упивается всеобщим вниманием.)
Н а д е ж д а. И в тылу не сахар. Наталья Мантулина не собиралась помирать. И померла не от пули. А тоже смерть… да еще перед самой победой.
Г а л и н а. А как ждала, как ждала своего Игната! Всякий день на Волчий бугор выбегала: не идет ли?
Д а р ь я. Самую малость не дождалась. Каких-то три месяца.
Н а д е ж д а. И другим бабам досталось. В каждой семье по одной да по две похоронки.
Д а р ь я. Есть и по три. У Матрены Исаевой в одну зиму троих… ровно и не жили на свете. И старика схоронила вскорости.
Г а л и н а. А скажи, Никита, наших там не встречал?
Н и к и т а. Нет, Павловна. Чего не было, того не было. С Игнатом, верно, в поезде нос к носу столкнулись.
Клавдия вздрогнула, напряглась.
Д а р ь я. С кем встречаться-то? Война всех подмела.
Г а л и н а. Как литовкой прошлась! Мой Коля первой былиночкой оказался. Который год лежит-полеживает. А я маюсь. Зачем, ну скажите, зачем она мне, эта собачья жизнь?
Н а д е ж д а. Повидались, и ладно. Айдате по домам, бабы! А ты, Никита, отдыхай, да недолго. Посевная на носу.
Н и к и т а. Посевная, ага. С лукошком в поле: горсть влево, горсть вправо. Так, что ли?
Надежда. Так и есть. Вручную сеем. Техника — своим паром.
Ж е н щ и н ы уходят.
Н и к и т а. Не успел оглядеться — в оборот взяли. Какой из меня сеятель? Я полторы тыщи дней смерть сеял. Эти штуки зазря не дают. (Тронул награды.)
К л а в д и я. Теперь пахари нужны, Никитушка. Стрелков в отставку. По чистой.
Н и к и т а. И меня, стало быть, по чистой?
К л а в д и я. Ежели мелко пахать будешь.
Н и к и т а. Я и раньше-то не мастак был, теперь и вовсе отвык… от всего мирного. Во сне и то видится дым да пепел.
К л а в д и я. Долго еще войной отрыгать будем. Бабы-то вон как убиваются.
Н и к и т а (присматриваясь к ней). Ты, похоже, не шибко убивалась.
К л а в д и я. Некогда было, Никитушка. Дневала и ночевала в поле. Одна трактористка на весь сельсовет. Ну, потчуйся тут без меня. Баньку пойду протоплю.
Н и к и т а. Баньку, ага. Это в самый раз. Да чтоб веничек попушистей… березовый! (Наклонился. В щели около кровати застряла пуговица.) Подь-ка сюда, плакальщица!
Клавдия усмехнулась, подошла без боязни.
Так, говоришь, некогда было?
Молчание. Никита ударил жену.
С кем путалась тут, зараза?
К л а в д и я (со спокойной насмешкой). Мало ли с кем? Всех не упомнишь.
Пауза.
Н и к и т а (жалобно). Ведь врешь, ведь наговариваешь на себя! Хоть раз всю правду скажи!
К л а в д и я. Всю правду я тебе еще до войны сказала, когда уходить собиралась.
Н и к и т а. Собиралась, да не ушла. И столько лет мне голову морочила.
К л а в д и я. Не морочила я, Никитушка! Раз чуть было не сошлась тут с одним… чтобы от прежнего наваждения избавиться. Не помогло.
Н и к и т а. Где оно, твое наваждение? Покажи, я ему враз ноги выкручу.
К л а в д и я. Ты за что ударил меня, Никитушка?
Н и к и т а. За измену, за подлость твою бабью!
К л а в д и я. А ежели я не изменяла, тогда как? Ежели не подличала?
Н и к и т а (куражливо). Не верю! Врешь, не верю! И никогда не поверю.
К л а в д и я. Ну и не верь. А за оплеуху расчет получи. (Дает Никите увесистую оплеуху.)
Н и к и т а. Стерва! Развратница!
К л а в д и я ушла. Никита хочет выбросить пуговицу, но, передумав, кладет ее в карман. Налив самогона, выпил одним глотком, рванул себя за ворот: душно, душно в родном доме!
3
Кузница. У наковальни И г н а т. Он только что оттянул лемех конного плуга. Г р и н ь к а, раскачивая меха, мурлычет песенку. Игнат ласково косится на сына.
Мимо кузницы то и дело проходят ж е н щ и н ы, без особой нужды заглядывая внутрь. И это бесит Гриньку.
Входит Н а д е ж д а.
Н а д е ж д а (сунув мальчишке пряник). Вот и помощничек вырос.
Г р и н ь к а (швырнув пряник). Чо ты пряники мне суешь? Не видишь, занят?
Н а д е ж д а. Вижу, да ведь надо чем-то за услугу расплачиваться! Топор у меня затупился.
Г р и н ь к а. Больно часто тупится.
Н а д е ж д а. Такое железо… мягкое. А ты чего бирючишься? Со старшими разве так разговаривают?
И г н а т. Давай сюда — наточу. (Берет топор, пробует пальцем жало — порезался.) Крепко затупила!
Н а д е ж д а. Точить-то некому. Там зазубрина, выправь маленько.
И г н а т. Зазубрина-то не на жале, Надёжа. Ту зазубрину мне не выправить.
Н а д е ж д а (пытаясь оттеснить Гриньку от точила). Погуляй, Гриня! Поди, умаялся? Погуляй, а я точило поверчу.
Г р и н ь к а. Была охота.
Н а д е ж д а. Коли так, оставайся. Ты мне не помеха.
Г р и н ь к а. Смотря про что говорить будешь.
Н а д е ж д а. Про цветы можно?
Г р и н ь к а (обдумав). Про цветы говори. Да покороче! Дело не терпит.
Н а д е ж д а. Терпит не терпит, любит не любит, к сердцу прижмет…
Гринька исподлобья взбуривает на нее.
О чем это я?
Г р и н ь к а. Про цветы начинала.
Н а д е ж д а. Забываюсь. Старею, видно. Хоть в тридцать восемь какая старость? Самое лето в душе, сок бродит по жилам. Хмельной сок, Игнаша!
Г р и н ь к а (решительно). Ступай, тетка Надёжа! Топор я сам тебе принесу.
Н а д е ж д а. Дай досказать. В Грачиной роще, Игнат, подснежники расцвели. Как раз там, где черный камень. Я не рвала их, берегла до поры. Сегодня сорву, однако.
Г р и н ь к а. Не придет он к черному камню! Напрасно стараешься. А я приду и все твои подснежники выпластаю! Все до единого.
И г н а т. Ну вот, Надёжа, зазубрину на лезвии вывел. Теперь хоть брейся своим топором.
Н а д е ж д а. Эх, кабы в душе еще вывел! (Забыв топор, уходит.)
Игнат и Гринька принимаются за прежнее.
Перед кузницей — Д о м н а. Она принаряжена. Раздумывает: заходить ли? Не решилась. Отошла к тополю, слушает звон кузнечный, старческое дыхание мехов.
Появляется Н и к и т а. Он в чистом, при всех медалях.
Н и к и т а. Из району звонили. За семенами велят ехать.
Д о м н а. Ох, Никита, зря ты насоветовал это! Теперь хожу — голова от дум пухнет.
Н и к и т а. Думы-то разные бывают. (Усмехнулся намекающе.) Ишь как вырядилась!
Д о м н а. Всех по Клавдии по своей не меряй!
Н и к и т а. Все вы Евины дочери! Ехать, что ли, за семенами-то?
Д о м н а. Езжай, да не сболтни там! Сразу загремим.
Н и к и т а. За портфельчик боишься? Не шибко толстый портфельчик-то.
Д о м н а. И чего ты под кожу лезешь? Осатанел совсем. А ведь одну упряжу везем. И чин твой не ниже: как-никак бригадир.
Н и к и т а. Чин, чин! Без чина много всяких причин. С фронта ехал, все расплановал: тут так, тут этак — дорожка ровная, прямиком в гору пойдет. А она сплошь в ухабах и под гору катится. Потому и злюсь и пакостные слова на язык липнут. А дело наше святое, Домна Сергеевна, чистое дело: ослаб народ, забыл, чем хлеб пахнет. Надо поддержать немножко.
Д о м н а. То худо, что не одни мы ослабли. Всей державе туго приходится. А мы всех умней быть хотим.
Н и к и т а (чуть переигрывая). Ради своего колхоза можно и похитрить. Бабы, или, по-городскому сказать, женщины, себя не щадя, все войне отдавали, и ежели государство для них малой толикой поступится — большого убытка не будет.
Д о м н а. Да ведь обман получается! Просим на семена — раздадим на трудодни. И кто обманывает: колхозная верхушка.
Н и к и т а (философски). У нас планида такая. Хошь людям добра — ври, хошь пользы себе — опять ври. Умные колхозные бригадиры начальство свое обводят, глупые — подчиненных околпачивают.
Д о м н а. Не то, Никита. Светлая жизнь обманом не строится.
Н и к и т а. О светлой жизни судишь, ага… себе хочешь светлой жизни. (Кивнул в сторону кузницы.) И тут же лукавишь: дескать, я не к Игнату пришла, я по делу. А мне эти дела давно известны! Так же и другие хитрят. И кто ловчее концы в воду прячет, тот самый правильный человек.
