Ф е д о р о в. Что подумают?
Д е в у ш к а. Ну, подумает, что я думаю, что он украл.
Ф е д о р о в. А разве он не украл?
Д е в у ш к а. Четыре-то рубля?
Ф е д о р о в. Когда у вас получка?
Д е в у ш к а. Послезавтра.
Ф е д о р о в. Ну, а если бы вы послезавтра сидели на скамеечке? С получкой?
Д е в у ш к а. Ой, что вы, как же мне тогда полмесяца жить?
Ф е д о р о в. Значит, если бы у вас в сумочке было сорок рублей, то это была бы кража?
Д е в у ш к а. Конечно! Полмесяца без денег, занимать бы пришлось.
Ф е д о р о в. Если вы не считаете, что у вас совершили кражу, то о чем же вы хотели заявить?
Д е в у ш к а. Как о чем? О том, чтобы его нашли!
Ф е д о р о в. А если найдем?
Д е в у ш к а. Вот бы здорово! Я бы даже ничего не сказала, подумаешь, четыре рубля…
Ф е д о р о в. А что бы вы ему сказали?
Д е в у ш к а. Ну… Я не знаю. Просто… Просто так. По-моему, он хороший, улыбается так хорошо. Ведь если человек хорошо улыбается, он не может быть плохим? Даже изречение такое есть…
К о н с т а н т и н Л ь в о в и ч. У Толстого.
Д е в у ш к а. Что?
К о н с т а н т и н Л ь в о в и ч. Нет, нет… Я так.
Ф е д о р о в. Где вы работаете?
Д е в у ш к а. На швейной фабрике. Живу в общежитии.
Ф е д о р о в. Родные у вас есть?
Д е в у ш к а. Нет. Мама умерла.
Ф е д о р о в. Как вас зовут?
Д е в у ш к а. Наташа… Наташа Кузнецова, одна тысяча девятьсот пятьдесят пятого года рождения.
Ф е д о р о в. Наташа, а если бы вы пошли куда-нибудь с подругой, в кино, например… У подруги была бы сумочка, а в сумочке четыре рубля… Вы бы смогли взять сумочку у подруги?
Д е в у ш к а. Что вы!.. Как же я могу взять чужое?
Ф е д о р о в. Но там ведь только четыре рубля?
Д е в у ш к а. Ну и что? Человеку эти четыре рубля, знаете, как достаются? Строчишь, строчишь на машинке, в глазах рябит…
Ф е д о р о в. Почему же вы тогда считаете, что вам самой взять — плохо, а у вас — можно?
Д е в у ш к а. Это же совсем другое! Ведь он парень!.. Может, ему потребовалось.
Ф е д о р о в. Зачем потребовалось?
Д е в у ш к а. Ну, выпить, может… Я ведь не знаю!
Ф е д о р о в. Хорошо, Наташа Кузнецова, тысяча девятьсот пятьдесят пятого года рождения, мы постараемся найти гражданина Игоря, но не для того, чтобы подарить ему четыре рубля на водку, а чтобы предъявить обвинение в хищении личной собственности по статье…
Д е в у ш к а. Что вы!.. Нет! Какая статья!.. Не надо! Ничего у меня не было… Ничего не было в сумочке… Никто у меня ничего не брал! Я все выдумала… Я не хочу!.. (Убегает.)
Ф е д о р о в. Наверно, в школе она любила уроки литературы… И может быть, преподавал у них совсем неплохой словесник…
К о н с т а н т и н Л ь в о в и ч (встрепенулся). Поедем со мной… Поедем, и я разрешу тебе уроки этики, права — чего хочешь! Для всей школы! И пусть гороно снимает мне голову!
Ф е д о р о в. Боюсь, Костя, что без головы тебе будет неудобно… Знаешь, что сказал мне однажды парень, который отбыл четыре года в исправительно-трудовой колонии? Он сказал, если бы я четыре года благополучно слонялся по улицам, я стал бы дерьмом, в колонии из меня сделали человека… Конечно, бывают и преступники, но большинство из тех, кто сюда приходит, — люди, у которых несчастье, люди, которые морально безграмотны, люди, которые зашли в тупик, у которых недостает сил самим решить задачу… После школы человеком выстреливают в жизнь, и он предоставлен самому себе. Даже если он захочет спросить совета, спросить часто не у кого.
К о н с т а н т и н Л ь в о в и ч. Ты хочешь сказать… ты хочешь сказать, что школа…
Ф е д о р о в. Я хочу сказать, что ко мне приходят твои ошибки.
К о н с т а н т и н Л ь в о в и ч. Нет! Никогда! Не соглашусь! На человека действует столько факторов, что…
Крадущейся походкой входит С т р а н н ы й ч е л о в е к. Деловито устраивается на стуле, как будто собирается просидеть целую ночь.
С т р а н н ы й ч е л о в е к (таинственно). Я пришел сообщить…
Ф е д о р о в. Пожалуйста.
Ч е л о в е к срывается с места и проверяет, нет ли кого за дверью, и снова устраивается на стуле.
С т р а н н ы й ч е л о в е к. Пишите.
Ф е д о р о в. Я слушаю.
С т р а н н ы й ч е л о в е к. Что? Новые правила?
Ф е д о р о в. Какие правила?
С т р а н н ы й ч е л о в е к. Вы должны записывать.
Ф е д о р о в. Все будет по правилам, не беспокойтесь. Что вы хотели сообщить?
С т р а н н ы й ч е л о в е к. Видите ли… Я сдаю комнату. Ведь это не противоречит закону? У меня излишки, и я сдаю. Ведь это можно?
Ф е д о р о в. Можно.
С т р а н н ы й ч е л о в е к. Студентам. В комнате живут студенты. Четверо. Вы понимаете? Федоров. Пока нет.
С т р а н н ы й ч е л о в е к (таинственно). Собираются…
Федоров. Кто?
С т р а н н ы й ч е л о в е к. Студенты.
Ф е д о р о в. И что?
С т р а н н ы й ч е л о в е к. Разговаривают.
Ф е д о р о в. Все люди разговаривают, гражданин.
С т р а н н ы й ч е л о в е к. Не все. Я, например, не разговариваю. У меня нет привычки разговаривать… Я сообщаю.
Ф е д о р о в. О чем же они разговаривают?
С т р а н н ы й ч е л о в е к. Обо всем. Но больше — об искусстве.
Ф е д о р о в. Приятно, что молодые люди интересуются искусством.
С т р а н н ы й ч е л о в е к. Но у них мнения!
Ф е д о р о в. Какие?
С т р а н н ы й ч е л о в е к. Разные! В этом все дело! Для этого я и пришел! А вы не хотите понять!
Ф е д о р о в. Что я не хочу понять?
С т р а н н ы й ч е л о в е к. Я же говорю — мнения… Разные!..
Ф е д о р о в. И что?
С т р а н н ы й ч е л о в е к. Нужно записать.
Ф е д о р о в. Зачем записать?
С т р а н н ы й ч е л о в е к. Помилуйте… Как зачем? Как же можно что-то делать, если будут мнения… разные?
Ф е д о р о в. А что вы хотите делать?
С т р а н н ы й ч е л о в е к. Я?.. Ничего. Я только сдаю комнату. Я никогда ничего не хотел. Я как все. Без всякого сомнения. Это они сомневаются… Сомневаются и шумят.
Ф е д о р о в. Как шумят?
С т р а н н ы й ч е л о в е к. Разговаривают.
Ф е д о р о в. Об искусстве?
С т р а н н ы й ч е л о в е к. Ну да! Один — одно, другой — другое, третий — третье… А четвертый вообще молчит!.. (Таинственно.) Ниспровергают…
Ф е д о р о в. Что ниспровергают?
С т р а н н ы й ч е л о в е к. Как это? Реализм!
Ф е д о р о в. Вы напрасно беспокоитесь. Реализму это не страшно.
С т р а н н ы й ч е л о в е к. Помилуйте… Как не страшно? (Опять таинственно.) Говорят — ограниченность…
Ф е д о р о в. Где?
С т р а н н ы й ч е л о в е к. В реализме. Мол, всего не охватывает… Остается еще подсознание! Вы понимаете? Под!..
Ф е д о р о в. Сейчас ученые много говорят о подсознании.
С т р а н н ы й ч е л о в е к. Да? Ученые тоже? Я понял. У нас на площадке есть кандидат наук. Я прислушаюсь.
Ф е д о р о в. Вы меня не так поняли. Я как раз прошу вас о том, чтобы вы не прислушивались.
С т р а н н ы й ч е л о в е к. Помилуйте… А слова?
Ф е д о р о в. Какие слова?
С т р а н н ы й ч е л о в е к. Невозможные!
Ф е д о р о в. Например?
С т р а н н ы й ч е л о в е к. Экзи…
Ф е д о р о в. Что?
С т р а н н ы й ч е л о в е к. Экли…
Ф е д о р о в. Экклезиаст?
С т р а н н ы й ч е л о в е к. Если бы!
Ф е д о р о в. Экзистенциализм?
С т р а н н ы й ч е л о в е к. Еще хуже! Экзюпери!..
Ф е д о р о в. Но это фамилия!
С т р а н н ы й ч е л о в е к. Ну и что? Зачем нам такие фамилии? Своих хватает!
К о н с т а н т и н Л ь в о в и ч. Боже мой… Оштрафуй его! За оскорбление литературы!..
С т р а н н ы й ч е л о в е к. Помилуйте… Какая литература? Один будет — одно, другой — другое… Чему же верить?
Ф е д о р о в. Да зачем же так верить?
С т р а н н ы й ч е л о в е к. А если не верить, что же делать?
Ф е д о р о в. Попробуйте тоже думать.
С т р а н н ы й ч е л о в е к. Я? Думать?.. Странно. Это новая установка?
Ф е д о р о в. Давно.
С т р а н н ы й ч е л о в е к. Да? Странно… (Стоит в недоумении.) Думать… Странно. (Уходит, оглядываясь.)
К о н с т а н т и н Л ь в о в и ч. Ну, я извиняюсь!.. Ты что? Ты разыгрываешь? Такого не бывает! Такого не может быть!..
Ф е д о р о в. Не может, Костя, не может…
Входят С т у д е н т к а и М и т и н. М и т и н в милицейских брюках, фуражке и майке. На С т у д е н т к е голубая рубашка с погонами.
