Ф и р с о в. По заслугам! Я бы таких благодетелей в психбольницу отправлял. Они только климат портят.
В а с и л и й. Климат и без меня есть кому портить. Моя цель маленькая — людям послужить. Ну ладно, покурим, что ль?
Ф и р с о в. Через полторы минуты.
В а с и л и й. На производстве также минуты учитываешь?
Ф и р с о в. Еще строже.
В а с и л и й. Тебя ни с какой стороны не зацепишь. Непогрешимо живешь, крепко.
Ф и р с о в. Теперь все живут крепко… кто не ленится.
В а с и л и й. Ну, не все еще. А ты — крепко.
Ф и р с о в. Не жалуюсь. Что требуется для минимума — имею.
В а с и л и й. Стало быть, счастливый человек.
Ф и р с о в (непонимающе смотрит на него). Чего?
В а с и л и й. Счастливый, говорю, человек.
Ф и р с о в. Пустяки это… трепотня. (Посмотрев на часы.) Можно и покурить.
В а с и л и й. А кто мне втолковывал только что, пустяков не бывает?
Ф и р с о в (попросив у него папиросу). В деле не бывает. Прочее — пустяки.
В а с и л и й. Все знаешь.
Ф и р с о в. А как же. Учили чему-то… средства на меня тратили.
В а с и л и й. И меня учили. А знаю мало. Дети-то есть?
Ф и р с о в (чуть-чуть задумавшись). Жена не хочет. А я не настаиваю. С ними хлопот не оберешься. Никто не знает, как воспитывать. И по Ушинскому учат, и по Песталоцци, и по Макаренко… Систем тыщи, а молодежь все хуже да хуже.
В а с и л и й. Раньше одна система была… родительская. Я восемнадцатым в семье рос. И ничего — вырос.
Ф и р с о в. Сам-то детей имеешь?
В а с и л и й. Нельзя мне… из-за ранения. Даже не женюсь по этой причине.
Ф и р с о в. Воевал?
В а с и л и й. От Москвы до Праги пешком протопал. А ты?
Ф и р с о в. Я в то время только под стол пешком топал.
В а с и л и й. А широко судишь, смело… в теперешнем случае.
Ф и р с о в. Сужу как жизнь понимаю. Жизнь — по мне.
В а с и л и й. Похоже, что так. Благодать тут у вас! Рай земной! О чем-то лес маракует. Река тихую сказку сказывает.
Ф и р с о в. Я доволен. Земля родит, вода для поливки рядом.
В а с и л и й. Птиц вот — обидно — нет. Одна кукушка, и та жалуется.
Ф и р с о в. Кукушки всегда жалуются. На то они и кукушки.
В а с и л и й (прислушиваясь). Плачет кто-то. Я не ослышался? Кто плачет?
Ф и р с о в. Сторожиха наша. Анисья. Овдовела, живет с сынишкой. Парень-то, можно сказать, без ног.
В а с и л и й. Оплакивает… любила, значит?
Ф и р с о в. За что любить-то? Непутевый был человек: пил. И помер давно уже. От неустройства льет воду. Инерция!
В а с и л и й. А почему пил — знаешь?
Ф и р с о в. Дурость… потому и пил. Человек умный пьет в меру или совсем не пьет. Ему здоровье вина дороже.
В а с и л и й (заинтересованно, отдавшись какой-то мысли). Кем он был, покойник-то?
Ф и р с о в. Да вроде каменщиком. Потом выгнали… лесником стал, запил.
В а с и л и й. Каменщик… он же печнику родной брат. А еще что можешь сказать?
Ф и р с о в. Чего же больше? Человека труд характеризует. Пойду, перекур кончился. (Уходит к своим грядкам.)
Василий вслушивается в голос из сторожки с особенным вниманием. Потом, осторожно обойдя ее, поднимается наверх. Фырчит машина.
Вскоре в огороде Фирсова появляется С в е т а — молодая, миловидная женщина с вымученной улыбкой.
Ф и р с о в (обрадованно). Приехала?
С в е т а. Как видишь.
Ф и р с о в. Вижу, рад. И до смерти радоваться буду.
С в е т а. Тому, что я неплохая торговая посредница? Возьми, вот выручка. (Небрежно бросает деньги Фирсову, роняет.)
Тот подбирает.
Ф и р с о в (пересчитав). Неплохо. На огурцы сейчас спрос. Скоро и помидоры дойдут. Комиссионные-то почему не удержала?
С в е т а. Отказываюсь… в твою пользу.
Ф и р с о в. Недомогаешь, что ли?
С в е т а. Да, что-то нездоровится.
Ф и р с о в. Пойди приляг. Я скоро освобожусь.
С в е т а. Егора попроведаю.
Ф и р с о в. Зачем он тебе, чужой-то? Может своего завести… для полного комфорта.
С в е т а. Еще одного Фирсова? Избавь.
Ф и р с о в (с обидой). Чем плох Фирсов? Меня везде уважают. И к мнению моему прислушиваются. Приди на завод — там каждый знает, кто такой Фирсов.
С в е т а. Когда-нибудь приду… непременно. Если ничего не случится.
Ф и р с о в. А что может случиться? Ты за моей спиной, Светлана, как за каменной стеной. Пока с Фирсовым — ничего не бойся. Любую неудачу сомнем, любую беду свалим.
С в е т а. Я знаю, ты сильный, ты прочный, как чугун. (Идет от него.)
Ф и р с о в (вслед ей). Светлана, а может, к морю на месячишко съездишь? Я позондирую насчет путевки.
С в е т а. Не беспокойся. Все это блажь, чистая блажь.
Ф и р с о в. О ком же мне беспокоиться? Ведь ты супруга моя единственная. (Склоняется над грядкой. Оторвавшись, еще раз смотрит на удаляющуюся жену.)
Из дома выходит И р и н а П а в л о в н а. Сдержанно кивает Свете.
С в е т а. Что Валерий? Еще не вышел?
И р и н а П а в л о в н а. Вам-то что? Ведь вы замужем.
С в е т а. Мне показалось… это бред, конечно… Но мне показалось, будто я видела его.
И р и н а П а в л о в н а. От безделья многое может померещиться. Молодая здоровая женщина, вместо того чтобы воспитывать будущее наше поколение, убивает время в праздности. Мне это совершенно непонятно.
С в е т а. Я и сама себя не пойму. Знаю только одно: учителя, у которого хоть одно пятнышко на совести, к детям нельзя допускать. (Заулыбалась.) Я слышала, вы замуж выходите?
И р и н а П а в л о в н а (сухо). Любопытство — не порок… (Отвернулась, стала подниматься наверх.) Василий, с печкой-то дня за три управишься?
В а с и л и й. Если кирпичом обеспечите.
И р и н а П а в л о в н а. Разумеется, обеспечу. Хорошо бы и окна застеклить к возвращению Валерика. Он будет жить на втором этаже.
В а с и л и й. Постоянно? Вы что, разделились?
И р и н а П а в л о в н а. Это никого не касается.
В а с и л и й. Само собой. Я к тому, что наскучались, наверно, за три-то года. А жить розно намерены.
И р и н а П а в л о в н а. Так складываются обстоятельства. Так ты постарайся, пожалуйста. И не пей.
В а с и л и й. Вам печку нужно? Излажу. Остальное — не ваша печаль.
И р и н а П а в л о в н а. Зачем же грубить? Это всего лишь совет. Можешь следовать ему, можешь не следовать.
В а с и л и й. Советников тьма, а проку от их советов ни на грош. Может, вы лучше знаете, что мне надо? Может, мечту мою знаете?
И р и н а П а в л о в н а. Ты все еще мечтаешь? Не поздно ли?
В а с и л и й. Если воспитывать не поздно… почему же мечтать поздно? Я не конченый человек. (Уходит.)
И р и н а П а в л о в н а. Вот и поговори с таким грубияном. Все добрые напутствия как об стенку горох.
Входит Ц ы г а н. Он с кнутом.
Ц ы г а н. Хозяйка, я кирпич привез. Куда складывать? Скажи.
И р и н а П а в л о в н а. Еще один… Мы с тобой на брудершафт не пили.
Ц ы г а н. Хоть брудершафт, хоть что другое — не употребляю. У меня от желудка вот такая фигушка осталась.
И р и н а П а в л о в н а. Брудершафт — не выпивка.
Ц ы г а н. Закуска, что ли? Серебряная, на кой хрен мне закуска без выпивки?
И р и н а П а в л о в н а. Тебе не втолкуешь. Вот деньги. Кирпич стаскай наверх.
Ц ы г а н. Э нет! Виталий Витальевич строго-настрого наказал: денег не брать. Я честный цыган.
Из сторожки с сыном за плечами выходит А н и с ь я, женщина средних лет. Усаживает сына на одеяло.
Е г о р. Мам, солнышко-то какое, а ты ревешь. Охота тебе?
А н и с ь я. Горе ты мое! Горе горькое!
Е г о р. Ну какое же я горе! Я мужик.
А н и с ь я. Мужик-то вон там (указала в землю) лежит-полеживает.
Е г о р. Ничего, мам, и я вызрею. Вот погреюсь на солнышке и поднимусь, как на опаре.
А н и с ь я. Живой водой вылечишься? Синица из-за моря не приносила.
Е г о р. Принесет, мам. Я верю в такую синицу. Пташка веселая, добрая.
А н и с ь я. Веселить-то и ты мастер.
Е г о р. Чем плохо? Как только ноги почувствую — весь свет взбудоражу.
А н и с ь я. Будоражил тут один… теперь помалкивает.
Е г о р. Точно! Я, мам, секрет такой знаю… стоит захотеть — и все исполнится.
А н и с ь я. Отца не оживишь своим секретом?
Е г о р (хмурясь). Пускай полежит пока… подумает. Куролесил много. Как исправится — оживлю. А щас заказывай что попроще. Ну, мам!
