В а л е р а. Сократ?
Е г о р. Тот старенький был. И грек. Я русский. Пошел я. Сиди тут, думай о том, чего не знаешь. (Взбирается наверх.)
В а л е р а. Помочь?
Е г о р (оборачиваясь, жестко). Здоровые ноги приставить можешь?
Валера пожал плечами.
Ну вот, а другой помощи мне не нужно. (Взбирается.)
Валера садится на нижнюю ступеньку, закуривает.
Егора наверху встречает и усаживает Василий.
За оградой Фирсовых фырчит машина.
С в е т а вернулась на дачу с покупками. Увидав Валеру, выронила свертки, рванулась навстречу. Подле межи остановилась.
С в е т а. Так это был ты… я не обозналась!
В а л е р а. В прошлом времени говорить рано. Я еще есть.
С в е т а. Ждала я тебя. И писем твоих ждала.
В а л е р а. Я отсылал письма… твои, с обратным адресом.
С в е т а. Мог бы и не напоминать.
В а л е р а. Чего ты хочешь от зэка? На мне клеймо — пария, ублюдок!
С в е т а. Неправда, Валерик! Ты всегда был настоящим человеком! Всегда!
В а л е р а. Даже в ту ночь, когда огонька вам подпустил?
С в е т а. В ту ночь больше чем когда-либо.
В а л е р а (горько смеется). Ты отчасти права. Но гнездышко-то ваше не я подпалил, Володя Исаков. Я только вину его на себя принял.
С в е т а. Разве не ты, Валера? Не ты?..
В а л е р а. Теперь можно в этом признаться. Володя утонул и, стало быть, неподсуден.
С в е т а. Зачем же ты взял его вину? Ведь три года из жизни выпало! Целых три года!
В а л е р а. Володькина мать лежала с инфарктом. Понятно? Если б его посадили, это могло ее доконать. А виноваты мы оба в равной степени.
С в е т а. Он… он тоже меня любил?
В а л е р а. Бедняжка! У тебя одно на уме! Я осовел после двух стаканов. Володька довел до конца то, что мы собирались сделать вместе. Вот и все. И забудем об этом.
С в е т а. Нет, нет, нет, Валера! Я только тем и жила… каждый день, каждый час!
В а л е р а. Не лги! Если бы ты действительно обо мне думала, ты не разъезжала бы в той машине… не жила бы с тем человеком.
С в е т а. Валерик, но ты сам, сам толкнул меня к Фирсову… ты же прогнал меня… я сдуру вышла за него замуж.
В а л е р а. Что ж, вы прекрасная пара. Живите, размножайтесь. На благо обществу. Ты, кстати, учишь еще?
С в е т а. Бросила.
В а л е р а. Ну да, учительское дело неблагодарно: тетрадки, двойки, родительские собрания. А тут курсируй между городом и дачей: машина своя…
С в е т а. Мне ничего этого не нужно, Валерик! Мне нужен ты, только ты!
В а л е р а. Текст позаимствован из какой-то оперетки. Все скучающие дамочки обожают оперетку.
С в е т а (с болью). Валерик…
В а л е р а. Зачем тебе человек… без определенных занятий, без будущего? Я только то и умею, что лес валить да сочинять плохие стишки. Нет, Светлана, мне с твоим мужем не тягаться.
С в е т а. Не надо о нем!
В а л е р а. Что ж, побеседуем о погоде… как вежливые англичане, которым не о чем говорить. Погода великолепная.
С в е т а. Ты возмужал… в плечах раздался.
В а л е р а. Ерунда! Как был сопляк, так им и остался. По внешности не суди.
С в е т а. Глаза грустные… возле губ складки. Наверно, много размышлял.
В а л е р а. Было о чем. Нас в школе по книжкам учили… по самым правильным книжкам. А нормы в колонии школьной программой не предусмотрены. Вон повелитель твой явился. (Встает.)
С в е т а. Посиди со мной, Валерик! Или давай погуляем.
Валера поднимается наверх.
Фирсов словно и не заметил их, расхаживает по участку. Подключив шланг, поливает грядки.
В а л е р а (с верхней ступеньки). У вас образцовый участок. У вас вообще все образцово. Держитесь на уровне, мадам Фирсова! (Ушел.)
Ф и р с о в. Светлана, я достал путевку в Гурзуф.
С в е т а. Ты очень заботлив, Фирсов.
Ф и р с о в. Как же иначе? Я твой муж.
С в е т а. Я не поеду в Гурзуф. Никуда не поеду.
Ф и р с о в. Вот новости! К морю же! К Черному морю! Сплавь матери эту партию огурцов — и туда. Загоришь, сил наберешься. Тебе загар к лицу.
С в е т а. Спасибо, хоть это заметил.
Ф и р с о в. Эх, Светлана! Разве не видишь — я рвусь на части! Дел по горло и на производстве, и здесь. Здесь урожай прозевать боюсь. На завод чешское оборудование поступило. Монтаж Фирсову доверили. Чуешь? Фирсов в почете. Потому что превыше всего ставит труд. Огурцы-то вези, Светлана.
С в е т а. Не повезу. Мне это неприятно.
Ф и р с о в. Неприятно? Разве ты у прилавка стоишь? Не-ет, Фирсов этого не допустит. Товар старуха моя сбудет. Твое дело отвезти и деньги с нее получить.
С в е т а. Не сердись, Фирсов, но я не повезу.
Ф и р с о в. Что на тебя накатило? (Окончив поливку.) Возила же раньше. Ну ладно, Фирсов сам отвезет. Фирсов человек не гордый. А с этим (кивнул в сторону Валеры) поменьше якшайся. Может пятно на нас бросить.
С в е т а (смеется). Пятно?
Наверху беседуют Егор и Валера, Василий священнодействует у печки.
В а с и л и й. Рано ты объявился! Я печь-то к завтрему обещал.
В а л е р а. День воли стоит двух лет неволи.
В а с и л и й. Так оно, однако Ирина Павловна скажет: в срок не уложился. Денька не хватило.
В а л е р а (смеется). И мне денька. Но то и другое… поправимо, Прометей.
В а с и л и й. Прометей? О таком не слышал.
В а л е р а. Ну как же, твой коллега. Людям огонь подарил, ремесла, знания. За то и к скале приковали.
В а с и л и й. Вот и делай им добро после этого!
Е г о р. А разве можно иначе?
В а с и л и й. Пожалуй, что и нельзя. Но к скале-то… мыслимо ли? И хоть бы зло сотворил, а то — благо!
Е г о р. Надо добро делать. Одно добро.
В а с и л и й. Тогда ему цены знать не будут.
В а л е р а. Верно: все познается в сравнении. Ну что, старик, в шахматишки сразимся?
Е г о р. Стари-ик? Это ты мне?
В а л е р а. Кому же еще? Сам утверждал, что смутные времена помнишь.
Е г о р (смеется). А, вон ты о чем! Помню, помню. Я что хочешь могу вспомнить. Надо только внушить себе — и все!
Валера расставляет шахматы.
Погоди, некоторые фигуры заменим. (Достает из мешочка шахматы своего изготовления.)
В а л е р а. Ого! Да ты, брат, талант! Где научился?
В а с и л и й. Сам дошел. Глядишь, сучок или корень, а он из них такое выточит — диву даешься.
В а л е р а. Коненков, честное слово! (Разглядывая фигурки.) И все узнаются: Фирсов, Света, моя мамаша. Тут и характер, и внешность — словом, настоящее искусство! Жаль, не полный набор. А то хоть на выставку.
Е г о р. Со временем пополнится. Форы дать?
В а л е р а. Полегче, парень! Мне в колонии равных не было.
В а с и л и й. В колонии все равны… все под нулевку стрижены.
В а л е р а. В этом смысле конечно. Как ты относишься к английскому началу?
Е г о р. Не все ли равно, какое начало?
В а л е р а. Теории не знаешь, а сел играть. Эх ты!
Е г о р. Говори поменьше. Коня-то зевнул…
В а л е р а (озадаченно). Коня?.. Д-да, действительно!
Наверх поднимается Ц ы г а н с уздечкой.
Ц ы г а н. Люди, мерина моего не видали? Пегий мерин. Передние чулки белые.
В а л е р а. Что? (Хохочет. Потеря двух коней — живого и шахматного — позабавила его. Совпадение удивительное.) Мерина, значит? Я тоже коня потерял.
Василий старательно приглаживает печку, словно и не заметил Цыгана.
Ц ы г а н. Кирпич привозил. Пошел обедать — увели мерина.
В а л е р а. Жох народ! У цыгана коня украли!
Цыган подозрительно оглядывает присутствующих.
Ц ы г а н. Смеешься, а конь казенный. За него ответ держать придется.
В а л е р а. Наверно, в лесу заблудился. Выйдет, если волки не съедят.
Ц ы г а н. Запряжен был… не мог же он сам выпрячься. Скажи, золотой, ты не выпрягал моего Пеганку?
В а с и л и й. Что ты, что ты, я не жокей. Зачем мне твой мерин?
Ц ы г а н. Глаза-то почему уводишь?
В а с и л и й. Да как-то неловко… В первый раз цыгана вижу, которого обчистили. Раньше наоборот было.
В а л е р а (обдумывая ход). Не тот цыган пошел… измельчал цыган. (Егору.) Как же я зевнул, а? Ведь видно было, что срубишь… Эх, игруля!
В а с и л и й. Ты не один такой. (Кивнул на Цыгана.) Вон друг тоже оплошал маленько.
