все затихло так же неожиданно, как и возникло.
Д а н и э л ь (устало сидит в кресле, очень тихо). Вначале мы предполагали, что виной всему вирус. Нужны были дополнительные исследования. Верховный торопил с результатами, у нас не было времени… И Вильсон пошел на эксперимент. Он заразил себя вирусом. Но все оказалось гораздо проще: генетические отклонения в организме человека вызваны повышенной радиоактивностью воды в озере. (Помолчал.) Я слишком поздно узнал, что ты оставила ребенка. Прости мою невольную вину, если это возможно для матери. Но ты вполне здорова, и у тебя еще могут быть дети.
Пауза.
К л о э т т а (голос чуть дрогнул). Боже, как в жизни все зыбко… Малыш у тебя в памяти остался едва мелькнувшим существом. Для меня же он давно был близким человеком. Я носила его под сердцем… Я ждала его как награду за одиночество.
Д а н и э л ь (подошел к ней). Пожалуйста, отдай мне письма Грэма.
К л о э т т а (безучастно). На берегу озера Даго дети рождаются утром, а к вечеру они уже стареют. Их матери от ужаса сходят с ума — это страшно. Это очень страшно.
Д а н и э л ь. Даго уже не спасти, Клоэтта. Ты только себя погубишь!..
К л о э т т а. Они уйдут.
Д а н и э л ь (коротко). Куда?
К л о э т т а. Они уйдут к Солнечной долине.
Д а н и э л ь. Бред! Куда они уйдут, где она?! Никто — слышишь? — никто не знает и не помнит уже, где эта долина! (В бессилии заметался по комнате.) Если бы речь шла только о Даго, господи! (Остановился у окна, очень долго молчал, глядя в кромешную тьму, рассекаемую судорожными вспышками фиолетовых молний.) Мартина недавно прошла обследование в Комиссии и получила Черный амулет. Как ты считаешь — почему вдруг?
К л о э т т а (медленно). Я думаю, благодаря стараниям госпожи Кримстон. Надо полагать, ей не безразличны сердечные дела единственного наследника… (Умолкает, пораженная догадкой.)
Д а н и э л ь (стоит у окна, не оборачиваясь). Зеркало озера имеет громадную площадь, круглый год идет интенсивное испарение. Зоны возникновения очагов зараженности непредсказуемы.
К л о э т т а (тихо, в сторону окна, где шумит ливень). Ты хочешь сказать… муссонные дожди несут в нашу долину?..
Д а н и э л ь. Но и это не все. Периодически чаша озера переполняется, и происходит естественный сброс воды в реки, в оросительные каналы и бассейны нашей Долины изобилия. Может быть, это произойдет через сто лет. А может быть, завтра. (Пауза. Очень долгая пауза.) Когда они убрали Вильсона, я им дал понять, что если со мной… или с тобой что-нибудь случится, вся эта история станет достоянием гласности. На сегодняшний день молчание — единственная наша с тобой охранная грамота. Публикация бумаг Грэма равносильна самоубийству.
К л о э т т а (не двигаясь, едва слышно). Ты кого-нибудь предупредил?
Д а н и э л ь. Я не мессия, я всего лишь человек. Зачем? Кто знает, нужно ли рассказывать людям, что их дети и внуки обречены умирать в страшных муках? И дети грешников, и дети праведников. Я не могу взять на себя эту ношу. Пусть живут, сколько им отпущено судьбой. Живут и наслаждаются жизнью. До тех пор, покуда работает солнечный реактор и светит солнце, люди никогда не поверят, что жизнь в нашей долине может исчезнуть.
К л о э т т а. Люди должны знать правду, Даниэль. Они имеют право знать правду и о своей жизни… и о смерти.
Д а н и э л ь (горько усмехнулся). Да-да, они ждут ее — правду. Человек знает, Клоэтта… Он знает, что его жизнь не беспредельна. Но мы никогда всерьез не пускаем в свой мозг информацию — что с нами будет, когда мы состаримся. Это парадокс нашего сознания, Клоэтта. (После паузы, тихо, скорее сам себе.) Чтобы они поверили, нужно погасить солнце.
К л о э т т а (робко, растерянно). Бог с тобой, Даниэль… Я ничего не понимаю — при чем здесь солнце?.. Грэм в своих бумагах пишет, что единственное спасение — Солнечная долина…
Д а н и э л ь. Грэм… Грэм… Грэм!.. Я устал от этого имени, Клоэтта! Пощади. (Помолчал, успокаиваясь.) Он всегда был крайне наивным идеалистом, воспитанным выжившим из ума стариком. Люди уже забыли, куда и откуда шли наши предки и где находится эта долина. Осталась только легенда. Красивая легенда, которую под страхом смерти запрещено помнить. (В отчаянии крутнул головой, с тихим стоном.) Ты ведь ничего не знаешь, Клоэтта! И упаси тебя бог узнать!.. Вся эта история затрагивает высшие интересы правящей элиты. Даже покушение на жизнь Верховного — детская шалость. Они никогда не согласятся погасить реактор и увести народ к Солнечной долине, если бы и знали, куда вести.
Пауза. За окнами вой обезумевшей в своей слепой ярости стихии.
К л о э т т а (тихо). Я не хочу, Даниэль, ужасно не хочу, чтобы женщины лишались своего извечного права быть матерью… Пусть даже если это женщины, которые будут жить после меня.
Д а н и э л ь (не сразу, глядя перед собой в одну точку). Сам господь бог бессилен помочь нам, когда взбунтовалась Ее Величество Природа.
К л о э т т а. Единственное, что я могу сделать, — это передать бумаги Грэма его друзьям.
Д а н и э л ь (так же). В лучшем случае нас с тобой упекут в сумасшедший дом или обработают препаратами.
К л о э т т а. Боже, какой страшный ливень! Каждая капля, упавшая с неба, — секунда времени. (Тихонечко подошла к нему, как бы прося защиты.) Мне страшно, Даниэль.
Он нежно обнял ее за плечи.
Молчат.
(Тихо.) Неужели после всего, что мы знаем, можно жить спокойно, делая вид, что ничего не изменилось в мире? Мы с тобой уйдем, Даниэль… Уйдем к друзьям Грэма.
В сопровождении д я д ю ш к и Г р е г о р и входит Ц е з а р и й. Он весь промок, его сильно трясет.
Д а н и э л ь (одними губами). Что? (И вдруг срывается на крик.) Что?!
Ц е з а р и й (с трудом). Ее схватили солдаты и увели на площадь. Она кричала, что племянница… ее увели…
Даниэль срывает плащ с перил, бросается к выходу. Двое стремительно выходят за ним. Пауза.
К л о э т т а (застыла на месте). Как же так?..
Ц е з а р и й (с трудом удерживая дрожь в теле). Пожалуйста, мне бы попить…
Д я д ю ш к а Г р е г о р и. Вы горите. Вам нужно переодеться. (Помогает стащить мокрый пиджак.)
Клоэтта набрасывает Цезарию на плечи плед.
Ц е з а р и й. Благодарю вас… Мы с большим трудом всего лишь на минуту зашли ко мне в мастерскую… Я хотел взять с собой краски… Но солдаты перекрыли квартал, довольно сложно было выбраться…
Д я д ю ш к а Г р е г о р и (тем временем плеснул что-то из черного флакона в стакан с водой). Выпейте, это вас согреет и успокоит.
Ц е з а р и й. Благодарю вас… (Жадно пьет пересохшими губами; вернул стакан, опустился в кресло.) Мы попытались пройти дворами. Когда почти уже добрались сюда, нас заметил патруль. Мартина спрятала меня в старом дровяном сарае, а сама вышла к ним навстречу… Я слышал, как она кричала… Если бы даже я вышел и назвался, разве это
