Корнеплодов (тяжело вздыхая). Ох, господи боже мой!
Надя. Папа, не смей этого делать!
Корнеплодов и директор уходят.
Корнеплодова. Замолчи. Я еще с тобой поговорю. Почему такие маленькие пальмы? А где портрет Евтихия Федоровича?
Могилянский. Юбиляр сами приказали снять.
Корнеплодова. А вы его больше слушайтесь! (Наде.) Это все ты, дрянь, наделала! Ставьте портрет сюда. Не сюда, а туда. Посредине. Вот так. Где места для семьи юбиляра? Вот эти? Это неуважение к юбиляру. Поставьте в президиуме кресла для жены и матери юбиляра.
Могилянский. Вот это настоящая хозяйка. Будет исполнено. (Ставит кресла.)
Корнеплодова. Антонина Прокофьевна, садитесь, не стесняйтесь. Поправьте платок.
Могилянский. Украшение президиума. Сказительница.
Корнеплодова. А ты, Вера, садись в первый ряд. У нее есть муж, научный работник, но он, к сожалению, не может присутствовать, так как захворал.
Могилянский. Я понимаю, сгорел на работе.
Корнеплодова. Надя, садись здесь.
Надя. Мама, я не могу участвовать в этой комедии.
Корнеплодова. Тебя не спрашивают.
Надя. Я уйду.
Корнеплодова. Только после торжественной части. (Могилянскому.) Она готовится к экзаменам и очень измоталась.
Бурьянов (входит). Что? Нашелся билет?
Корнеплодова. Нашелся, Мишенька, нашелся.
Бурьянов. Софья Ивановна! Поздравляю! От всего сердца!
Корнеплодова. Спасибо, родной!
Бурьянов. Вы себе не можете представить, как я волновался, мамочка, что я переживал.
Корнеплодова. Очень представляю.
Бурьянов. Стало быть, теперь все в порядке? И участок в зеленой зоне?
Корнеплодова. И участок в зеленой зоне, и новая дача. Теперь не уйдет. У нас ветеринар временно выбыл из строя, так не съездишь ли, Мишенька, завтра в управление к Сироткину?
Бурьянов. С восторгом! Я этому самому Сироткину-младшему залью сала за шкуру. У меня мертвая хватка.
Корнеплодова. Спасибо, Мишенька. Садись рядом с Надеждой.
Бурьянов. Что же ты молчишь, Надюшка, ничего не говоришь?
Надя. Мама. Я не могу больше… Я… я его сейчас ударю.
Корнеплодова. Кого? Мишеньку? За что?
Надя. Если бы ты только слышала, какие мерзости он только что, вот здесь, сию минуту, говорил про папу, про нас всех!..
Корнеплодова. Что? Небось отмежевывался?
Бурьянов. Отмежевывался, Софья Ивановна.
Корнеплодова. Ну и правильно сделал. Зачем ему голову зря под топор класть? Так умные люди не делают. Цени его, Надя. Он у тебя умный. Он далеко пойдет. Тебе повезло. Это не ветеринар.
Надя. Мама, я не могу… Я задыхаюсь… Я умру, умру сейчас… от стыда и от отчаяния!..
Корнеплодова. Веди себя прилично в общественном месте. Не умрешь. Еще благодарить будешь. А пока — садись, я тебе приказываю!
Бурьянов. Слышишь, Надюшка, что мама говорит? Ну, дай лапку!
Надя. Не смей ко мне прикасаться! Если ты только ко мне прикоснешься…
Бурьянов. То что будет?
Надя. Пошел вон! Дурак! Ничтожество!
Корнеплодова. Надежда!
Надя. Замолчи! Я ухожу от вас навсегда. А тебе — вот! (Бьет Бурьянова по лицу.) Очень хорошо!
Корнеплодова. Однако!
Бурьянов. Обойдется! Если бьет — значит, любит!
Играет музыка.
Могилянский. Я восхищен вашим туалетом. Вы похожи на вдовствующую императрицу. Прикажете начинать?
Корнеплодова. Начинайте.
Входит публика.
Ольга Николаевна (вбегает с цветами). Софья Ивановна, роднуша. Я чуть не опоздала. Что? Нашелся билет?
Корнеплодова. Нашелся, лапушка, нашелся.
Ольга Николаевна. Ну, теперь все ваши враги подавятся.
Корнеплодова. Уже подавились.
Ольга Николаевна (подает цветы). Это вам. Лично вам, как подруге и вдохновительнице нашего дорогого, всеми любимого писателя.
Корнеплодова. Спасибо, солнышко! Садитесь на место ветеринара. Здесь вам будет хорошо, близко. На Евтихия Федоровича надо смотреть вблизи. (В публику.) Граждане, тише. Что же ты не идешь?
Вводят и усаживают Корнеплодова.
Мартышкин (откуда не возьмись появляясь на трибуне). Товарищи, сегодня наша общественность празднует славный юбилей дорогого и всеми нами любимого писателя Евтихия Корнеплодова.
Аплодисменты.
Мне выпала высокая честь сказать несколько слов о жизни и творчестве юбиляра. Но, собственно, что говорить? Имя Евтихия Корнеплодова говорит само за себя. Искусство и Корнеплодов едины и неразделимы. Искусство не может существовать без Корнеплодова, так же как и Корнеплодов не может существовать без искусства. Хо-хо. Позволю сказать, что Евтихий Корнеплодов — это не просто личность, а, так сказать, явление. Громадное общественное явление.
Аплодисменты, возгласы.
Я не хочу утомлять ни вас, товарищи, ни самого нашего дорогого юбиляра перечислением всего того, что он сделал для родного искусства. Мы все это хорошо знаем. Поэтому позвольте мне закончить мое краткое выступление маленьким веселым сравнением. Что такое, товарищи, юбилей? Юбилей — это переучет товаров. (Корнеплодовой.) Не беспокойтесь, Софья Ивановна. (Продолжает.) Сегодня наш дорогой Евтихий Федорович, так сказать, переучитывает свои товары, свои замечательные художественные ценности за четверть века своего славного, бескорыстного служения музам. И мы видим, что ценностей этих хватит еще, по крайней мере, на сто лет, если не больше.
Аплодисменты.
Корнеплодова. Вот это правильно.
Мартышкин. Желаю же вам от всех нас, здесь присутствующих, дорогой Евтихий Федорович, еще сто лет жизни, сто лет плодотворного творчества и сто лет счастья. Позвольте вас обнять и поцеловать от имени русского общества.
Аплодисменты, оживление, целуются.
А теперь слово имеет сам юбиляр — Евтихий Корнеплодов!
Овация.
Корнеплодова. Евтихий, только не волнуйся и не говори лишнего. Поправь галстук. Возьми свое выступление. Держи, только не перепутай.
Корнеплодов (разрывает бумагу, с сердцем выбрасывает). Дорогие товарищи, друзья, братцы! За что? За что вы меня мучите? К чему эти цветы, пальмы, речи — одним словом, архитектурные излишества. Поймите, что я не писатель. Уже давно не пишу. А ей-богу, дело прошлое, а писатель я был неплохой. Правда, мастерства не было. Ну, ведь это не каждому дано. Но все это в прошлом. Надоело мне это дело. Вы думаете, легко числиться писателем моего масштаба? А ну-ка попробуйте! Заседанья, совещанья, консультаций, творческие командировки, воспитание молодежи, жюри, комиссии… Все время некрологи подписываешь, адреса, приветствия… Это, братцы, даже талантливый человек не выдержит. А вы меня еще мучаете! Ох, если бы знали, как вы мне все надоели. Про вас бы роман хороший написать. И не беспокойтесь, напишут. Конечно, не я. А кто умеет.
Корнеплодова. Евтихий! Я тебе запрещаю!
Корнеплодов. Молчи. Ты меня еще плохо знаешь. Я не посмотрю, что здесь публика. Про всех напишут! А про тебя, Сонька, в первую очередь! Как ты мою жизнь заела. Сделала из меня дойную корову. Сюжет, достойный Достоевского. А ты думаешь, Бурьянов, ты не сюжет? Милый друг. Дюруа.
Бурьянов записывает.
И про тебя напишут, Мартышкин, лукавая личность. Человек-амфибия.
Вера. Папа, ты ведешь себя неприлично.
Корнеплодов. Молчи, дура. Ей дал бог такого мужа, такую умницу! Боже мой, как глубоко прав был ветеринар!
Корнеплодова. Ты сошел с ума! Не слушайте его. Это эксцесс!
Корнеплодов. Эксцесс? Смотрите, какая образованная. Сию же минуту домой.
Корнеплодова. А жить чем будем?
Корнеплодов. А чем другие люди живут? Пашут. Сеют. Жнут. Пекут. Шьют. Пилят. Рубят. Бреют. Мало тебе? Марш домой работать. Ах, ты не хочешь? Ну, так я тебе сейчас покажу, кто из нас главный. Пришибу! Мама, извините. Товарищи, не волнуйтесь. Юбилей отменяется. Музыка, туш. Все будет в порядке.
Музыка играет туш. Корнеплодов гордо удаляется в сопровождении родственников. Бодро приветствует публику.
Занавес.
1957
