А чужие тайны интереснее своих.
Нам бы только благ, пускай недорогих.
Нам выдадут по ящику печенья
И современный самогонный аппарат,
И мы будем готовы принять поздравленья,
Таким, как мы, хорошим, каждый будет рад.
Всегда найдётся узенькая щель,
Куда своё рыло можно просунуть,
И доносы превратятся в самоцель,
В этом хочется соседа переплюнуть.
Мы научились ехидно смеяться
И смачно плевать на чужие печали,
Но мы помним своё право ошибаться,
А остальное — черти накачали.
Хотелось крови дуэлянтам сильней,
Чем проститутке хочется любви,
Но адъютант утёрся аксельбантом,
А девку забесплатно развели.
Нельзя без аппетита целоваться:
Сразу поймут, что у вас интерес.
И не пробуйте без повода смеяться,
А то у вас появится собственный Дантес.
Кто-то сзади тихо подобрался,
Думая, что всё про тебя знает,
А ты совсем не испугался,
Что тебя предатель обнимает.
Кто ведёт себя достойно, по-мужски,
Тот любит экзотический шашлык:
Ему порубят кобру на куски,
Что по-татарски называется «кирдык».
А кого вчера на кладбище снесли,
Сегодня водочки побрезговал испить,
Но мы главную черту не перешли
И надеемся живых от мёртвых отличить.
Наглажены штаны, заштопаны колготки,
За окном — весенняя истома.
Возьмём-ка, милая, ещё две поллитровки,
Никак влюблённым не сидится дома.
Гипсовую статую в рыжем парике
И с нарисованными орденскими планками
Увезли на чёрном воронке
Вместе с разгрудастыми цыганками.
Единожды предавший станет чужаком,
Такого будет стыдно узнавать,
А он ещё с врагами шепчется тайком
И пытается губёшки раскатать.
Приготовьте вёдерную клизму:
Тут всякое коварство — от слипшихся кишок.
Мы скажем «да» любому онанизму,
Лишь бы не залезли в кошелёк.
Пусть будет он красив и коренаст,
Ему чужие тайны не доверят,
Никто ему привет не передаст
И дважды за таким перепроверят.
Кипятят в кастрюле сборную солянку,
И вылезла подагра на глиняной ноге,
Накрошили в винегрет бледную поганку
И без трусов танцуют при Луне.
От хохота трясутся потроха,
Которые вращаются на ве́ртеле.
Там уже давно — медные глаза,
Они таких и обессмертили.
Для взрослых сказки грустными бывают,
Они не романтичны и не поучительны.
В них серое от чёрного плохо отличают,
Но часто эти сказки бывают убедительны.
Она произошла от обезьяны
И была ведьмой в шестом поколении.
Она, свои зализывая раны,
Всегда стонала в животном исступлении.
Её прапрапрабабушка-Яга
Ваню-дурака чуть в печке не сварила.
А эта вот другой подход нашла:
Ваню-дурачка к сожительству склонила.
И Ванька рад, что у него не выросли рога,
А что хвост, так это не считается.
Он смотрит в её жёлтые глаза
И всё глубже туда погружается.
Она была магистром в скотоложстве,
И имела степень бакалавра в колдовстве,
Но могла себя являть в любом художестве
И надолго растворяться в сон-траве.
Вот такие сказки выдают на сдачу
Тем, кто от реальности бежит
С закруткой конопли и водочкой в придачу;
Он вроде как живёт, а реально — спит.
Угорает русское село:
У них сегодня разъездная медицина.
Ещё к зениту солнце не пришло,
А всем уже раздали по пачке анальгина.
А мази от блох и мандавошек
Дали банку на два дома,
И не обошлось без драки и делёжек
С подпорченным портретом пана агронома.
Как потерпевшая учётчица орала,
Что её пятый муж — олигофрен!
Она к земному и небесному взывала
И урвала для себя гематоген.
С медицинским спиртом банку утянули
И куда-то сразу схлынула толпа,
Но все вернулись, как только лизнули
Чистейшего бальзама из горла.
Кричали дети громко и пронзительно,
Чаровница местная рвалась на аборт.
И только одна фраза звучала примирительно —
Что не бывает браком третий сорт.
Им не нужны свинячьи нежности,
Здесь каждый сам потомственный ведьмак.
Тут осетрина всегда второй свежести,
И никогда четвёртый сорт не брак.
Мелкий и вертлявый щитомордник
Огромного тигра может убить.
Если дали на себя надеть намордник,
Значит, навсегда останетесь в нём жить.
Меня не надо бить и принуждать,
Я никому не буду делать реверансы
И не буду долголетия желать
Ни за похвалу и ни за шансы.
Я не буду молчать и поддакивать
И по чужой указке ставить препинания,
Чтобы совесть свою не оплакивать
И не искать для себя оправдания.
На тех, кому не нужны оправдания,
Есть всегда порядок ценовой,
И не будет правил воздержания,
Коли не поладите с собственной судьбой.
Все, кто не различают, где свобода, где тюрьма,
И смотрят на мир чужими глазами,
Кушают один кусок дерьма
И могут хвастаться лишь грязью под ногтями.
Приходите поделиться новостями,
То гостинцы из замочной скважины.
Когда за всё хватаются грязными руками,
То те, кто были рядом, уже обезображены.
