и предан?
И пустота являлась мне ответом
в простенке между бра и шторой белой…
Дверь заперев, в печали и тоске я
пила вино как старый алкоголик
и думала — с ума схожу я, что ли?
И вот тогда я съездила в Икеа
и там себе купила новый столик…
Раз Бог послал мне семечко в конверте
из нежного зеленого листочка –
его мне принесло порывом ветра,
когда гроза была июньской ночью;
от влажного тепла сырой погоды
проклюнулся росток в тугой скорлупке,
таких семян не видела я сроду –
оранжевых, ребристых и округлых;
не зная, что с ним делать в тот момент, я –
из чистого, признаюсь, любопытства,
в порядке, так сказать, эксперимента –
воткнула на лужайке эту тыкву…
И хоть росло в условиях суровых
растение, но все ж к концу сезона
ствол красовался посреди газона
огромный, ровный, десятиметровый;
так простоял он зиму, а весною
опять пустился в рост как сумасшедший,
но прирастал уже и толщиной, и
активно обрастал зелёной шерстью…
Не знала я, фрукт это или овощ –
без ноута в неведенье была бы
насчёт того, что чудо из чудовищ
моё есть разновидность баобаба –
«О ё-моё!» — сказала я с досадой –
«Мне только баобаба не хватало!
Вот блин! Ну ничего себе засада!
Как будто без него мне горя мало!»
Толпой ко мне повадились зеваки –
глазели, комментировали чудо,
и надо мной попутно издевались –
вели себя развязно и нечутко:
твердили, дескать, да, весьма красиво,
но ствол такой — объект для кривотолков,
фаллический, заметим прямо, символ –
короче, безобразие, и только…
Как вырос этот монстр, я проглядела,
когда же небо с солнцем скрылись в кроне,
я ужаснулась, и на той неделе
задумала спилить его под корень:
купив бензопилу, надев перчатки,
я приступила собственно к пиленью,
но дело шло ни валко и ни шатко –
то жарко, то дожди, то приступ лени –
так что пока я мало подпилила,
тем более, что твёрдый он как уголь,
и чувствую, мне не хватает силы,
вот и сижу, уставясь тихо в Google;
но по утрам бывает иногда я
пилю под настроенье понемногу,
кто первый рухнет здесь из нас, гадая –
так что процесс идёт, и слава Богу…
А девушкам я так скажу: подруги!
В своих садах экзотов не сажайте –
избавиться от них вам будет трудно –
и даже, где-то, может быть, и жалко…
Лохматый пёс, голодный и унылый,
Пристроился у нас при магазине –
По осени на даче дело было –
И так он перекантовался зиму,
Его мы, сердобольные, кормили;
Он делал вид, что он-де добрый малый,
Вертел хвостом, глазами грустно хлопал,
Но я в нём как-то сразу угадала
Зловредность — и характер мизантропа
Подозревала с самого начала;
Но всё равно, я для него колбаски,
То что-нибудь ещё куплю бывало,
Но подходила всё ж к нему с опаской,
И не жалела добрых слов и ласки,
Когда паёк свой скромный отдавала…
Вот и вчера взяла ему сосиски,
Такие, что их люди есть не будут,
Из тех, что с мясом не лежали близко,
Совсем не человеческое блюдо,
Сырьем для них служил, должно быть, Вискас –
Так вот, купила эту мешанину
И на ступеньках всю ему скормила –
Он даже не поморщился, скотина,
А я ему ещё сказала: «Милый,
Мне жаль тебя!» и потрепала спину –
И тут меня как цапнет он за руку!
Свой нрав продемонстрировав мне скверный –
Перчатка на руке из кожи грубой
Спасла меня, иначе было б круто –
Осталась бы без пальцев я наверно…
Голодный пёс — он зверь, конечно, лютый,
Но здесь собака злая — фиг бы с нею –
Метафора, а ужас в том, что люди,
Которых мы лелеем, холим, любим,
Кусаются порой куда больнее…
Прощай, любовь… Ты так была красива,
тонка, нежна — сводила ты меня
с ума, кружила, вихрем уносила
из сумерек к мерцающим огням –
но разглядела всё же я в итоге:
огни твои — оптический обман,
свеченье на болоте. Как и многим,
иллюзион ты показала нам…
В нём всё намного ярче чем в реале –
эмоции, и страсти, и т. д. –
и сам объект — но захочу едва ли
носить всегда твои очки 3D –
и я очки сняла… Сама не рада
тому, что вижу. Весь эффект исчез
твой стереоскопический, и без
него все серо, тускло. В этом — правда…
Ты овладела множеством приёмов
воздействия — гипноз и НЛП,
и двадцать пятый кадр — но пусть объёмен
твой арсенал — не верю я тебе –
не надо сказок — яркая облатка
из лжи, фантазий, снов и миражей
не вызывает отклика в душе –
всё фальшь одна; и запах розы сладкий
мне не дурманит голову ничуть
н не рождает ни надежд, ни чувств –
мне всё равно. Усилия твои
не могут больше мне внушить любви…
Была суббота третье сентября:
погода — сами знаете, какая –
по выходным всегда погода дрянь –
то снег, то грязь, то небо протекает –
и тут ко мне являются с утра
любимый мой — и друг его, китаец;
а мой любимый — интеллектуал,
поэт, китаевед, конфуцианец,
читал Ши-цзин, цигун практиковал,
и вообще с большим потенциалом;
китаец же — наш местный этуаль –
буддист, при этом пьяница из пьяниц;
у них была бутылка божоле,
но выпита почти наполовину –
я деньги поискала в кошеле,
в пальто, в столе — сей поиск журавлиный
довел меня до кошечки из глины –
не стану же копилку я жалеть,
тем более, что рядом с домом винный;
забрав, что есть, себе на опохмел,
они ушли, оставив мне собаку –
испанскую, породы спаниель –
я псу скормила булочку «5 злаков» –
он ел как будто десять дней не ел,
потом уснул, прослушав фугу Баха;
а я салатик сделала из слив
и свёклы с сельдереем для фигуры,
ни масла не подлив, не посолив –
и, вымыв шею и зажарив куру,
уселась ждать, но гости не пришли,
а я их всё
