15
Выкатается свѣтъ нашъ, батюшка, первый императоръ,
Онъ на золотой-то на каретѣ,
Подъ нимъ лошади вороныя,
На самомъ на немъ платье черно,
Платье черно да все кручинно.
Докатается онъ да до Сенату
Докатается ко крылечку ко прекрасному
Изъ коретушки да вылѣзаетъ;
Во присудствіе да самъ заходитъ.
Сенаторы всѣ да испугались
Изъ рукъ перья у нихъ повалились
Изъ очей слезы да покатились.
Осередь онъ полу становился
Господу-Богу да помолился,
На ременчатый стулъ онъ садился.
Онъ беретъ въ руки да листъ бумаги,
Листъ бумаги онъ да не плохіе
Не плохую онъ бумагу, гербовую,
Во правую перо да лебедино
Начинаетъ писать да доношеніе,
Отсылаетъ доношеніе да въ ину землю
Желаетъ онъ себѣ бою да драки.
Сообщено А. Григорьевымъ.
Заводилася война
Середи бѣла дна;
А что начато палить,
Только дымъ столбомъ валитъ;
Каково есть красно солнышко,
Не видно во дыму!
Только видно во дыму:
Не ясенъ соколъ летитъ,
Добрый молодецъ гуляетъ,
Онъ по крутой по горѣ,
Самъ на ворономъ конѣ;
По казакамъ проскакалъ,
Два словечика сказалъ:
«Вы казаки, вы казаки,
Военные мои
Удалые молодцы!
Безъ размѣрушки пейте,
Зеленаго вина,
Посмѣлѣе поступайте,
Со французомъ воевать!»
— Ужь ни рады воевать,
Слезны капли проливать!
Не линь въ поле пылитъ,
Не дубровушка шумитъ:
Французъ съ арміей валитъ!
Онъ валитъ таки валитъ,
Самъ подваливаетъ;
Самъ подваливаетъ,
Рѣчь выговариваетъ:
«Еще много генераловъ —
Всѣхъ въ ногахъ стопчу:
Всея матушку Россеюшку
Въ полонъ себѣ возьму,
Въ полонъ себѣ возьму,
Въ каменну Москву зайду!
Генералы испугались,
Платкомъ слезы утирали,
Въ поворотъ слово сказали:
„Не бывать тебѣ, злодѣю,
Въ нашей каменной Москвѣ!
Не видать тебѣ, злодѣю,
Бѣлокаменныхъ церквей;
Не стрѣлять тебѣ, злодѣю,
Золотыхъ нашихъ крестовъ!“
На лужку было, лужку
Стоитъ армія въ кружку:
Лапуховъ ѣздитъ въ полку,
Курилъ трубку табаку.
Для чего вамъ не курить,
Зелена вина не пить!
Свинца, пороху довольно,
Сила во полѣ стоитъ,
Ужь мы билися, рубилися
Четырнадцать часовъ:
Съ пяти на десять пробили,
Стали силу разбирать;
Стали силу разбирать,
Стали полковничковъ считать.
Не нашли такихъ убитыхъ
Полковничковъ до семи,
Енераловъ до восьми;
Мелкой солдатской силы
Сосчитать мы не могли:
Которые на горѣ —
По колѣнъ стоятъ въ рудѣ;
Которы подъ горой —
Тѣхъ засыпало землей.
Одинъ такой лежитъ
Таку рѣчь говоритъ:
Вы подайте-ко, ребятушки,
Чернилицу съ перомъ,
Чернилицу съ перомъ,
Листъ бумаги со гербомъ;
Напишу я таку просьбу
Государю самому.
Государю самому
Императору Царю:
Еще нашъ-отъ генералъ,
Много силы издержалъ:
Ужь онъ пропилъ, промоталъ,
Досталь въ карты проигралъ,
Изъ удары раздавалъ.
Архангельск. губер. Зап. С. В. Максимовъ. Эта пѣсня сложена во время семилѣтней войны.
Разбисчастнинькой, безталаннинькой
Французъ зародился,
Онъ св вечера рано спать ложился,
Долго почивать,
Ничивожь ли то и французикъ ли
Ничиво не знаю,
Што побили иво, иво армію
Донскія казаки,
Што мнѣ жаль-то, мнѣ жаль свою армію,
Есть еще жалчѣи
Што вотъ сняли мому, мому родному
Да родному братцу,
Што вотъ сняли ему, сняли йму головку.
Да головку,
Што мене ль то мене, все французика
Въ полонъ мене взяли
Досадили мене все французика
Въ темнаю темницу.
Што вотъ тошно ли мнѣ, все французику
Въ темници сидѣти.
Еслибъ зналъ-то бы зналъ, я французикъ ли
Я бъ тово ни дѣлалъ.
Сабурово Малоарх. 1858. Извѣстны мнѣ еще варіанты этой пѣсни, въ которыхъ, вмѣсто французика, упоминается прусскій король.
Что но красное-то солнце возсіяло,
Возсіяла у Кутузова острая сабля.
Выѣзжаетъ князь Бутузовъ въ чисто поле,
Онъ беретъ съ собою силу да гренадеровъ,
Гренадеровъ и есауловъ,
Гренадеры я есаулы да не сробѣли,
Что французскаго маіора въ полонъ взяли,
Повели они маіора ко фельдмаршалу,
Ко тому же князю да ко Кутузову
Ко Михайлу его да къ Ларіоновичу.
Начинаетъ князь Кутузовъ его спрашивать:
«Ты скажи, скажи маіорикъ сущую правду:
У васъ мною ль во Парижѣ стоитъ силы?
Стоитъ силы во Парижѣ сорокъ тысячъ
По приступу генеральскому смѣты нѣту».
Какъ на это князь Кутузовъ да разсердился
Какъ ударилъ онъ маіора да по рожѣ,
Онъ по рожѣ, да во правую щеку.
«Ужь ты врешь, ты врешь маіорикъ, врешь плутуешь,
Меня, Кутузова князя, все проводишь
Все проводишь меня, да ты стращаешь,
Ужь я силы-то вашей да не боюся
За генеральскіе приступы я примуся».
Сообщено А. Григорьевымъ.
Обѣщался императоръ
Къ рождеству вѣрно прибыть;
Всѣ празднички на проходѣ,
Александра царя дома нѣтъ.
Его маменька вѣрно родная,
Всѣ минуты и ночьки не спитъ.
Выду, выду на ту пору,
На ту башню, которая выше всѣхъ;
По ямской ямской дорожкѣ
Да не пыль вѣрно пылитъ,
Этой мой вѣрно курьеръ бѣжитъ.
Сообщено А. Григорьевымъ отъ М. А. Стаховича
Середи Москвы на площади
Собирался полкъ — казачій кругъ;
Во томъ во кругу стоитъ добра лошадь,
На томъ на коню лежитъ ковано сѣдло,
На томъ на сѣдлѣ сидитъ добрый молодецъ,
Добрый молодецъ — офицерскій сынъ.
Онъ и такъ плачетъ — что рѣка льется,
Шелковымъ платкомъ утирается,
На всѣ стороны поклоняется,
Съ отцемъ-матерью прощается:
«Прощай батюшка, прощай матушка!
Прощай душечна молода жена,
Прощай дѣтки малыя, мои дѣтушки!
Прощай братцы-товарищи!»
Дросково Малоарх. у. Достав. М. А. Стаховичъ.
Тамъ построили, тамъ кабакъ
Ни про дѣвокъ, ни про бабъ,
Про холостыхъ-то про робятъ.
Пришолъ мальчикъ, выпилъ шкальчикъ
Веселошенекъ пошелъ.
Прощай дѣвки, прощай бабы
Намъ теперича не до васъ,
Вы солдатушки бирутъ насъ.
Наши ноженьки да ни ходятъ,
На свѣтъ глазушки да ни глидятъ.
Шли солдатушки слободой,
Манятъ дѣвушекъ за собой:
«Вы пойдемте-ко, дѣвушки, съ нами,
Съ нами добрыми молодцами,
Не далече до Казани:
Во Казани-то жить привольно,
Жить привольно, гулять охотно,
У насъ денежекъ предовольно,
У насъ домики пребогаты,
Бѣлокаменныя стоятъ палаты,
Межъ домами-то текетъ рѣчька,
Течетъ рѣченька медовая.
По ней струечка золотая». —
Что за рѣченькой стоятъ кустикъ,
Стоитъ кустикъ, кустъ ракитовъ,
На кусточкѣ соловейко,
Соловеюшко сидитъ, громко свищетъ,
Громко свищетъ онъ, воспѣваетъ,
Красныхъ дѣвушекъ унимаетъ:
«Не здавайтесь вы, дѣвки, красныя,
„На солдатскія на обманки
У солдатушекъ домы — горы,
Домы — горы каменисты;
Межъ домами-то текетъ рѣчька
Текеть рѣченька ка кровяная,
По ней струечка да слезѣная.“
Кола. Зап. С. В. Максимовъ.
