Позавчера
посетил меня Тристан Корбьер.
Почитал стихи —
немножко о море, немножко о Париже, немножко о себе.
Чаю пить не стал,
тут же ушел.
Вчера
заходил ко мне Аполлон Григорьев.
Кое-что почитал — конечно, о гитаре, конечно, о цыганах, конечно, о любви.
Попил чаю и вскоре удалился.
Сегодня забрели
два знакомых японских поэта
двенадцатого века.
Тоже пили чай и просидели до полуноч
Кто же завтра ко мне пожалует?
Схожу в магазин, куплю пачку чаю, куплю сахару и буду ждать.
Џ џ џ
Был ли я крылатым?
Или крылья мне только снились'
А что,
если я и впрямь потерял их?
А что,
если они и вправду были длинными и белыми? А что,
если они снова вырастут?
В последнее время у меня часто чешутся лопатки.
Но куда лететь?
w?: і.-
V і
177
Алексеев
Жить бы да жить,
жить бы не торопясь и не хмурясь
и не вызывая нездорового любопытства,
жить и не быть рыбой —
не попадаться на удочку хитрого рыболова, и не быть птицей —
не порхать с дерева на дерево без особой необходимости,
и не быть четвероногим-
не бегать, помахивая хвостом, безо всякого толку, жить и быть человеком, хотя, разумеется, это не так-то просто, жить и не признаваться жизни в любви — ей и без того это известно, жить молчаливо,
без излишней болтовни, и умереть спокойно, без истерики.
ЧУДНОЙ
Был он чудной какой-то — на голове его росло дерево, корни торчали из ушей.
На ветвях сидели птицы и громко пели.
Когда он ходил —
дерево раскачивалось, когда он нагибался — птицы взлетали и кружились над ним, когда он выпрямлялся — птицы снова садились и принимались петь.
Спал он стоя,
чтобы не тревожить птиц.
Корни не подрезал,
чтобы не беспокоить дерево.
Я подарил возлюбленной год своей жизни.
Она сказала «спасибо», но в меня не влюбилась.
Я загрустил.
Она хотела вернуть мне год моей жизни,
но я его не взял из гордости.
Она сказала:
— Забирай свой год, он тебе пригодится!—
Но я так и не взял, заупрямился.
А ЧЕГО СТЕСНЯТЬСЯ?
Приснилось мне, что я куст сирени.
Проснулся, сладко благоухая,
будто только что из парикмахерской. Приснилось мне, что я крепостная башня.
Проснулся, готовый к штурму:
не сдамся, думаю, ни за что! Приснилось мне, что я грудной младенец.
Проснулся
безумно счастливым:
не стану, думаю, расти, и так хорошо! Приснилось мне, что я адмирал Нельсон.
Проснулся
с подзорной трубой в руках
и стал разглядывать в нее узор на
обоях.
Приснилось бы мне, что я гора Казбек.
Проснулся бы — вся голова в снегу.
Так и ходил бы с заснеженной головой.
А чего стесняться?
Городские старушки любят посылать телеграммы своим полузабытым родственникам, живущим в далеких деревнях.
Сочиняя телеграммы,
старушки вспоминают своих родственников, плачут от умиления и перевирают названия деревень.
Старушкам объясняют, что таких деревень нет на свете, а они плачут все пуще и пуще, но теперь уже от недоумения.
Старушек просят не плакать,
отправляют их телеграммы неведомо куда,
и эти несчастные телеграммы
теряются в беспредельности мироздания.
Но старушки все плачут и плачут, прижимая к глазам кружевные платочки, плачут уже неведомо отчего, и платочки у них мокрые, хоть выжми.
џ Џ џОн пришел, и я сказал ему:
— Здравствуй!
Он улыбнулся мне
доброй,
открытой,
хорошей улыбкой
и удалился,
не сказав ни словечка.
И я крикнул ему:
— До свиданья!
Как это славно с его стороны — он приходил, чтобы мне улыбнуться!
Вчера был сильный ветер. Все, что я построил, он сдул.
Я не ленюсь, я строю.
И ветер не ленится — сдувает.
Мы с ним труженики.
Как грустно
уезжать и провожать! Как горько
покидать и оставаться! Как радостно, никуда не уезжая, встречать, встречать и встречать и без устали улыбаться всем приезжающим!
Геннадий Иванович Алексеев
ОБЫЧНЫЙ ЧАС Стихи
Редактор Б. Романов Художник В. Григорьев Художественный редактор Б. Андреева Технический редактор В. Соколова Корректор Г. Голубкова
ИБ № 4136
Сдано в набор 07.04.86. Подписано к печати 02.07.86. А 12652. Формат 70X90/32. Гарнитура жури. рубя. Печать офсет. Бумага офсетная N9 1. Уел. печ. л. 7,02. Уел. краск.-отт. 21,35. Уч.-изд. л. 5,25. Тираж 10 000 экз. Заказ 1720. Цена 65 коп.
Издательство «Современник» Государственного комитета РСФСР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли и Союза писателей РСФСР, 123007, Москва, Хорошевское шоссе, 62
Госкомиздат РСФСР Полиграфическое производственное объединение «Офсет» Управления издательств, полиграфии и книжной торговли Волгоградского облисполкома. 400001, Волгоград, ул. КИМ, 6.
Тибулл. Элегии. Кн. 1. Элегия VII. Перевод Л. Остроумова.
В начале весны
появляется потребность бедокурить:
щекотать
гранитных львов,
дразнить
гипсовых грифонов,
пугать
мраморных лошадей
и дергать за ногу
бронзового графа Орлова,
восседающего у ног
бронзовой Екатерины Второй.
В начале весны
возникает желание жить вечно —
но как осуществить
это безумное намеренье?
Спросил гранитных львов —
они не знают.
Спросил гипсовых грифонов —
они тоже не знают.
Спросил мраморных лошадей —
и они не знают.
Спросил бронзового графа —
он и понятия об этом не имеет.
Бронзовую императрицу
спросить не решился.
Цветы
пахнут похоронами
и любовью.
Но они
ни в чем не виноваты.
Иногда
ими осыпают негодяев,
иногда
их дарят круглым дурам,
иногда
их воруют на кладбище
и продают втридорога влюбленным.
Но цветы
ни в чем не виноваты.
Им не стыдно,
что Джордано Бруно
был сожжен на площади Цветов.
Каждый вечер
на нашей лестнице
собиралась компания
молодых людей.
ни пили водку,
мочились на стенку
и хохотали над человечеством.
Каждое утро,
когда я шел на работу,
на лестнице валялась бутылка
и пахло мочой.
Как-то я сказал молодым людям:
Пейте на здоровье водку,
но не стоит мочиться на стенку —
это некрасиво,
а над человечеством
надо не смеяться,
а плакать.
С тех пор
на нашей лестнице
молодые люди пьют водку,
навзрыд плачут над человечеством
и изнемогают от желания
помочиться на стенку.
Изнемогают, но не мочатся.
Садясь обедать, я вспоминаю, что они лезут.
Принимаясь за бифштекс с луком
Я думаю, что они и раньше лезли.
Доедая клюквенный кисель, я догадываюсь,
Что они и впредь будут лезть.
Выйдя на улицу, я вижу, что
Расталкивая всех локтями они лезут в тролейбус.
Войдя в тролейбус, я замечаю, что
Наступая всем на ноги, они лезут к выходу.
Бедные, — думаю я, — жизнь у них собачья!
Все они лезут и лезут, все вперед пролезают.
А ведь впереди-то им и делать нечего.
Девушка, площадь, собор.
Совсем юная девушка, не очень обширная площадь, очень древний собор.
Массивный объем собора, пустынное пространство площади, тоненькая фигурка девушки.
На девушке черные брючки и белая кофточка, площадь замощена розовой серой брусчаткой, собор построен из красного кирпича и желтого камня.
Собор неподвижен. Девушка движется к собору, наискось пересекая площадь.
Фигурка девушки все уменьшается. Громада собора все увеличивается.
Внимание! Девушка подошла к собору.
Колосальный собор. И рядом еле заметная фигурка девушки.
Собор поглядывает на нее с умилением.
Но девушка проходит вдоль стены собора и исчезает за углом.
Собор в растерянности. Собор в смятении. Собор в отчаяние.
Сотни лет он простоял на этой площади!
Сотни лет поджидал он эту девушку в белой кофточке!
Сотни лет ему снились ее черные брючки!
Но внимание! Девушка вернулась! Она снова рядом с собором!
Собор не верит своим глазам. Собор не может прийти в себя. Собор сияет от счастья.
Покинем же площадь. Не будем им мешать.
Движения его души порою необъяснимы
