Всеволод Рождественский - Стихотворения

Живет моя отрада
В озерной глубине,
И все ее повадки
Известны только мне.

Под листьями кувшинок
Она скользит во тьму.
В ее подводный терем
Нет хода никому.

Плотичка-невеличка,
Сестричка камышей,
Тебе ль копаться в тине
Среди простых ершей?

Смотри, как резко вьется
На леске червячок!
Что в нем крючок запрятан,
Тебе и невдомек.

Бери его смелее,
Тащи его на дно,
Туда, где в зыбких рощах
Прохладно и темно.

Но нет! Не тут-то было,
А пятиться не след.
Неведомая сила
Влечет на белый свет.

Сгибая прутик тонкий
Чуть-чуть не пополам,
Ты плавным полукругом
Летишь к моим ногам.

Но что с тобой мне делать,
Серебряной, живой?
Плыви себе на волю,
Плотичка, бог с тобой!

Плыви, поверив чуду,
В подводный тихий сад,
А я и так добуду
Ершей и окунят.

Была бы только заводь
С навесом из ветвей,
Была бы только лодка
Вдоль кромки камышей!

В память горькой разлуки я в море бросаю монету
И слежу, как она, колыхаясь, уходит из глаз…
Словно древние греки, я верю в простую примету,
В то, что мне возвращаться сюда доведется не раз.

Я хочу, чтобы здесь, в этом воздухе мглисто-тяжелом,
В чистой пене прибоя и в зное шуршащих камней
Не была она только последним и стертым оболом —
Данью старцу Харону за странствие в область теней.

Нет, я душу бросаю в извечное это движенье,
Острой солью дышу я и брызг не стираю с лица.
Волны бьются о берег, проходят, встают поколенья,
А дыханию Жизни и нет и не будет конца!

Неужели за чертою
Отшумевших дел и дней
Расстаемся мы с тобою,
Давней юности хорей?

Неужель не может сердце,
Размеряя свой разбег,
Вновь в твое включиться скерцо
Сквозь летящий мокрый снег?

Ты звенел, забот не зная,
Как малиновка весной,
Ты шумел, не умолкая,
Набегающей волной.

Ты любил меня, как друга,
И с тобою в те года
В синий край, к предгорьям Юга
Уносили поезда.

Спутник милый и беспечный,
Мы, как братья, сердцу в лад,
По земле, живой и вечной,
Шли куда глаза глядят.

Только вел ты неуклонно
Через заросли забот
В мир росистый и зеленый,
В разгоравшийся восход.

И сейчас, средь темных сосен,
К мокрым стеклам подойдя,
Мне тебя приносит осень
Мерным шелестом дождя.

Отдаю тебя идущим
Той же солнечной тропой,
Вместе с птицами поющим,
Гордо спорящим с судьбой.

Отдаю тебя всем юным,
Полным солнца голосам,
Шумам ветра, птичьим струнам —
Всем, кому был верен сам.

Пусть, сменяя поколенья
На дорогах бытия,
Дарит их сердца волненьем
Поступь легкая твоя!

Здесь когда-то грачи на березах горланили звонко,
Грязноватою пеной бежала на берег волна
И в Галерную гавань ползла дребезжащая конка
По Большому проспекту вдоль серых лачуг в три окна.

Огороды. Заборы. Шаги по мосткам деревянным.
Хриплый говор гармошки в воскресные пьяные дни.
Низкорослый кустарник, затянутый влажным туманом,
И слепою цепочкой бегущие в сумрак огни…

Как всё это былое теперь сочетать с настоящим?
Даже собственной памяти верить уже не могу.
И скольжу я сквозь время в «Победе» асфальтом шуршащим
В ту страну, где мальчишкой когда-то бродил на лугу.

Уж не этот, волною и ветром обглоданный, остов,
Не пустынная отмель, где робкий взбегает прибой, —
Белой грудью строений встречает Васильевский остров
Ветры вольного взморья и в дымке Кронштадт голубой.

На прибрежной ладони гремит, не смолкая, работа,
Блещут молнии сварки, сверкая, грохочет металл,
Краны выгнули шею, лебедки трещат с поворота,
Пылью даль застилая, растет неустанный аврал.

В взбудораженном грунте улягутся скоро громады
Плотно отлитых кубов, зажатых в монтажном гнезде,
И в просторы залива, шагая, пойдут эстакады —
Целый город причалов по пояс в прозрачной воде.

И, гудком басовитым привет берегам посылая,
Флаги наций торговых, пришельцы далеких широт,
Здесь увидят, что значит надежная дружба морская
У ворот Ленинграда, открытых для мира ворот!

Вижу — смуглый мальчонка (таким был и сам я когда-то)
Деревянный кораблик пускает, по-штурмански горд,
И на солнечной отмели палочкой чертят ребята
Уходящий от берега, ветром овеянный порт.

И певучая радость сжимает мне сердце заране,
Словно вижу я с ними с клочка пробужденной земли,
Как растут, приближаясь в рассветном балтийском тумане,
К этим мирным причалам далеких морей корабли!

Восход сквозь тучи ветровые
Разлился алой полосой,
И Новгородская София
Встает в туманах над рекой.

Еще Детинца тусклы ризы,
А даль сквозиста и пуста.
София — голубь мутно-сизый —
В лазурных лужах пролита.

Я знаю: храма белый камень
В струистой солнечной пыли,
Когда-то созданный рабами,
Свободно вырос из земли.

И не парчою ветхой славы —
Он утром солнечным покрыт,
Он, словно шлем, надвинул главы
И стены выставил, как щит.

Он весь — тугая соразмерность,
Соотношение высот,
Асимметрия, тяжесть, верность
И сводов медленный полет.

Пчелиный разум Новограда
Лепил апсиды и притвор.
Но что мне гулкая прохлада?
Скорей на солнечный простор!

Еще и холодно и рано
Здесь, на Софийской стороне.
Но Волхов блещет из тумана
И гонит «зайчиков» в окне.

Как быстро сохнет пламень серый
На крутолобой мостовой,
Как, вторя птицам, пионеры,
Под барабан ровняют строй!

Как над заречными лугами,
Над звонницами старины
Слепит глаза крутое пламя
Широкой северной весны!

Пора неясных обещаний,
Пора невыплаканных слез,
Пора всего, о чем заране
Мы и не думаем всерьез.

О, юного самообмана
Невозвратимая пора,
Ты сходишь тенями с экрана,
Когда кончается игра.

И все-таки с какою страстью,
Припоминая твой мираж,
Себя я вижу ближе к счастью,
Как будто мир, как прежде, наш.

Привет, печальное наследство,
Спасительная слепота,
Когда нам веет запах детства,
Неуловимый, как мечта!

На дне шкатулок память прячет
Давно увядшие цветы…
Да и могло ли быть иначе
В преддверье полной темноты?

Городок занесен порошею,
Солнце словно костром зажгли.
Под пушистой сыпучей ношею
Гнутся сосенки до земли.

Воробьи на антеннах весело
Расшумелись, усевшись в ряд,
И к крылечку береза свесила
Снежный девичий свой наряд.

Мастерица над станом клонится
И, коклюшками шевеля,
Где за ниткою нитка гонится,
Песню ткет про тебя, земля.

Пальцы легкие и проворные
Заплетают, вспорхнув едва,
Как мороз по стеклу, узорные
Вологодские кружева.

И чего-то в них не рассказано,
Не подмечено в добрый час!
Здесь судьба узелком завязана
Для приметливых карих глаз.

Там дорожки, что с милым хожены,
Все в ромашках весенних рощ,
И следы, что лисой проложены,
И косой серебристый дождь.

А стежки, то прямы, то скошены,
Разрослись, как в озерах цвель,—
То ли ягоды, то ль горошины,
То ль обвивший крылечко хмель.

Слово к слову, как в песне, ставится —
С петлей петелька вширь и вкось,
Чтобы шла полоса-красавица
Как задумано, как сбылось.

Расцветайте светло и молодо,
Несказанной мечты слова…
Вот какие умеет Вологда
Плесть затейные кружева!