Гуга. Попандопуло всегда был богатым. Видишь эти горы марганца? Они заросли травой… А до войны здесь их и не было; пароходы Попандопуло развозили марганец по всему свету. А теперь — вот уже шесть лет, как и пароходы в Поти стоят и рудники в Чиатурах заброшены.
Гиго. Говорят, что теперь и рудники заработают и пароходы пойдут… Раз к нам пришли иностранные войска, и работа появится… и все будет, как раньше…
Гуга (передразнивает его). «Говорят»… А ты, дурак, веришь всему, что говорят. Мало ли что говорят… Говорят, что меньшевики…
Гиго (перебивает его). Ага! Ты тоже говоришь, что «говорят»…
Гуга (рассердившись). Твое «говорят» — это одно, а мое «говорят» — это другое. (Серьезно.) Говорят, что наше правительство пригласило иностранные войска потому, что оно боится большевистского восстания.
Гиго (протяжно). А-а-а! Вот, оказывается, в чем дело.
Гуга. Понял, дурья башка?
Гиго. Понял.
Гуга. Эх, Гиго, какие дни наступят, какая катавасия поднимется, если бы ты знал!
Гиго (вздохнул). А нам-то что? Наше дело сторона.
Гуга. Глупости! Мы тоже должны бороться, иначе оба издохнем, как голодные собаки, где-нибудь на пустынной улице, и некому будет нас похоронить.
Гиго (растерянно). С кем бороться? С Попандопуло, с меньшевиками?.. Я не знаю… Я ничего не знаю. Гуга.
Гуга. И я ничего не знаю и ничего не хочу знать. Посмотрим, Гиго, что принесет нам жизнь. Она то шуршит, как прибой на песке, то ревет, как ураган. Я только одно знаю: в нашем маленьком Поти будет большая буря!
Гиго. Нам от этого легче не станет.
Гуга. Верно, Гиго. А все потому, что мы рождены без счастья. Понимаешь, без счастья!
Гиго. Проклятая наша судьба! Почему у одних есть счастье, а у других нет?
Гуга. Во всем виноват бог, Гиго. Когда рождается человек, он посылает к нему курьера, и тот на лбу новорожденного пишет его судьбу. Если ребенок ему понравится, он пишет на лбу судьбу целых ста человек.
Гиго (удивленно). Целых ста человек?
Гуга. Да, ста человек. А остальные девяносто девять так и бродят по свету без счастья, как ты да я… Человек без счастья — как дырка от бублика. Он мечется, из шкуры лезет, но что поделать, когда его счастьем пользуется другой!
Гиго. Если бы я знал, на чьем лбу написано мое счастье?
Гуга. На лбу Попандопуло!
Гиго. Попандопуло?
Гуга. Чего ты удивляешься? На лбу Попандопуло написано не только твое счастье, а счастье всего города Поти, может быть счастье всей Грузии.
Гиго (вскакивает, хватает камень). Пойду к нему в дом и убью его. Он вор: он украл мое счастье. (Собирается убежать.)
Гуга (улыбается). Зачем его тревожить дома? Смотри, вот идет Попандопуло.
По берегу в сопровождении секретаря проходит седой, дряхлый старик Попандопуло. Гиго уступает ему дорогу.
Гиго (провожает его глазами). Попандопуло!
Гуга (смеется). Почему же ты не убил его?
Гиго (выронил из рук камень). Не посмел… испугался… Руки задрожали…
Гуга. И в этом его счастье.
Гиго (рассердившись). Почему я должен был его убить? Мое счастье мне все равно никто не вернет, а убей я эту каракатицу — меня бы сгноили в тюрьме.
Гуга (меланхолически). Судьба…
Гиго (кричит). Судьба… Ты меня с ума сведешь этой судьбой!.. Неужели ты дал бы мне прикончить эту падаль?
Гуга. Я знал, что ты его не убьешь.
Гиго. Почему?
Гуга. Мало ли голодных хотели убить Попандопуло, но никто не осмелился поднять на него руку У него счастье такое…
Гиго. Плевать мне на его счастье! Я жрать хочу… Жрать! Что мне делать, Гуга?
Гуга. Садись рядом.
Гиго (садится). Ну и что?
Гуга. Видишь, перед нами стол.
Гиго (удивлен). Какой стол? Ты что, рехнулся?
Гуга. Самый обыкновенный обеденный стол.
Гиго (все еще ничего не понимая). А-а-а! Стол? Вижу… вижу.
Гуга. И мы с тобой сидим в ресторане. Можешь заказывать все, что твоей душе угодно.
Гиго. Но у меня ни копейки в кармане.
Гуга. Неважно. В этом ресторане все отпускается в кредит. Заплатишь на том свете.
Гиго. Это меня устраивает. (Робко обращается к воображаемому официанту.) Дайте мне, пожалуйста, тарелку супа.
Гуга. Дурак! Во-первых, не проси, а требуй! Во-вторых, закажи что-нибудь поприличнее. (Кричит.) Эй, человек! Жареную индейку!
Гиго (кричит еще громче). Эй! Жареного поросенка с хрустящим хвостиком! (Вопросительно смотрит па By га.)
Гуга Молодиц! (Орет.) Человек! Жареных цыплят! Две порции… Мне и моему другу. И живо!
Гиго (входит во вкус). Человек! Кахетинского!
Гуга. Ты на верном пути, Гиго. Молодец! (Напевает.)
Мукузани, цинандали,
Телиани, хванчкара —
Пей до самого утра!
Гиго (подпевает).
А шашлык…
Шашлык по-карски,
По-татарски, по-гусарски…
(Неожиданно прекращает пение.) Какое безобразие! Как я мог забыть?
Гуга. Что случилось?
Гиго. Мы, оказывается, обедаем без хлеба.
Гуга. Проклятая рассеянность. (Кричит.) Человек! Хлеба!
Гиго (старается перекричать друга). Белого хлеба! И побольше!..
Гуга (кричит). Хлеба! Хлеба! Хлеба!
На сцену вбегает человек с маузером, в черном башлыке, в черной гимнастерке, в мягких черных сапогах.
Человек с маузером (кричит). Чего вы орете, сукины дети? Хлеба требуете? Бунтовать задумали? Вот вам хлеб!.. Получите… ешьте на здоровье! (Он хлестнул Гуга и Гиго нагайкой.) Вон отсюда, чтобы вас не видели иностранные гости!
Гуга и Гиго скрываются за камнями. Па сцене выстраиваются пять человек с маузерами, одетые так же, как их начальник. В сопровождении министра Поликарпа входят иностранные офицеры Бин и Джо Джераль, жена Бина — Гледис, переводчик — Кик и несколько иностранных солдат.
Поликарп (останавливается, принимает торжественную позу и обращается к офицерам). Я счастлив приветствовать вас, дорогие гости! Мы, суверенное правительство Грузии, вручаем вам заботу о нашей стране, о наших плодородных землях, о недрах, богатых марганцем, углем и золотом, о наших горах, которые улыбаются вам своими седыми бровями…
За сценой гремит оркестр. Слышны крики «ура».
Бин (обращается к Кику). О чем говорит министр?
Кик. Врет, господин Джераль, все врет.
Поликарп. Господин Кик, переведите господину Джералю, что мне выпала высокая честь передать представителям военного командования судьбу и счастье нашей страны и нашего народа.
Гиго. Значит, и мое счастье, Гуга? Но я же его об этом не просил.
Гуга. Молчи, дурачок. Его никто об этом не просил.
Джо (Кику). Что говорит министр?
Кик. Врет, господин Джераль.
Поликарп. Благодарю вас, господин Кик, за точный перевод. Откуда вы так хорошо знаете грузинский язык?
Кик. Я грузин, господин министр. Я — Кикнавелидзе из Зестафони.
Поликарп (обрадованный). Что вы говорите? Какая приятная новость!..
Кик. Ровно двадцать пять лет тому назад с этой пристани я отправился в далекое плавание. Как Одиссей, странствовал я по морям, двадцать пять лет тосковал по родине — и вот наконец вернулся.
Гиго. Оказывается, он грузин.
Гуга. А непохож.
Гиго. Как он счастлив, что вернулся на родину!
Гуга. Непохоже. Это жулик. Посмотри на его лицо— это вывеска для вранья!
Джо. Кик! Чьи это пароходы стоят у пристани?
Кик. Чьи это пароходы, уважаемый министр?
Поликарп. Господина Попандопуло.
Кик (к Джо). Пароходы принадлежат господину Попандопуло.
