Мы еще выпили вина, закусив копченым окороком с пятнистым хлебом и луком-пореем. Затем обговорили план действий и систему сигналов. Надо было потрепать остатки королевской армии, чтобы Генрих не заподозрил обман, но так, чтобы не пострадали мои воины.
До границы Гвинеда нас провожал отряд конных валлийцев из полусотни человек. Это было признаком глубокого уважения. При этом я чувствовал, что из леса за нами постоянно наблюдают еще несколько пар глаз. Не очень приятное чувство, если учесть, что с сотни метров стрела из длинного лука прошибает любой доспех.
Вернувшись в свой лагерь, я объяснил Роберту, что и как он должен делать.
– Скажешь королю Генриху, что я приплыл, чтобы найти тебе жену, но услышав, в какую беду он попал, послал тебя на выручку. Мол, с такой задачей ты и без меня справишься. Слушай советы Джона, без него ничего не предпринимай, – закончил я инструкцию и дал несколько жизненных советов: – Если король захочет тебя наградить, бери владения только в Британии, а не на материке, хотя все будут говорить, что там земли лучше. Скоро придет время, когда Нормандия и Англия станут врагами. Если король захочет тебя женить, не бери вдову: одного мужа похоронила и второго похоронит. Чтобы не обидеть Генриха, ссылайся на мои заветы. Не ходи в Крестовые походы: ни славы, ни богатства, ни прощения грехов там не получишь. И самое главное – уважай себя и других людей, кем бы они ни были. Тогда и тебя все будут уважать.
Следующей ночью Роберт повел отряд на выручку королю Генриху. Я на шхуне переправился на противоположный берег Ди. В замке Беркет подождал известия о том, что король Генрих вышел из окружения, потеряв много солдат. Помог ему в этом Роберт де Беркет. Теперь они находились в Честере, где к королю Англии прибыли послы Оуайна Гвинедского с предложением мира. Окончания переговоров не стал ждать. Вроде бы все дела в Англии я сделал, пора возвращаться домой. Полуостров Уиррэл я больше не воспринимал, как свой дом.
В проливе Святого Георга встретили ирландское судно, которое везло быков в Честер для снабжения армии короля Генриха. Поскольку военные действия уже закончились, груз я конфисковал. Высокий рыжий шкипер смотрел на меня исподлобья. Наверное, про себя материл меня на ирландском языке. Я почему-то сразу вспомнил ирландских лоцманов из двадцать первого века. Они все были рыжими и пьяными, причем яркость окраса соответствовала степени опьянения. Но чего не отнимешь – дело знали. Ни разу не подвели. Выпить на посошок после окончания проводки соглашались только со второго раза. После первого отчаянно отказывались, приводя массу причин, почему им нельзя пить. После второго сразу соглашались: ну, если ты такой назойливый…
– Передашь своим землякам, что больше грабить вас не буду, – сказал я шкиперу. – Уплываю воевать с сарацинами, и сюда больше не вернусь.
– Ну, раз на святое дело, тогда забирай, – произнес ирландец таким тоном, будто от его согласия хоть что-то зависело.
Я приказал налить ему кувшин португальского вина. У алкоголя есть чудесное свойство – размывает действительность, отчего она кажется не слишком мерзкой. И при этом способствует появлению новой мерзости.
Третий поход на Алкасер тоже стал неудачным. Осаду пришлось снять, потому что из-за жары началась эпидемия какой-то болезни. Судя по симптомам, дизентерии. К счастью, никто из моих родственников и друзей не погиб, хотя Алехандру, Карим, Нудд и Рис вернулись изрядно похудевшими и измученными. К моему возвращению они уже оклемались. Алехандру дома ждал сюрприз. Жена родила ему сразу двоих детей, сына и дочь. Вот тут-то и пригодились Беатрис ее большие сиськи. В эту эпоху даже знатные женщины сами кормили младенцев. Выращивание наследников считалось слишком ответственным делом, чтобы доверять его чужим сиськам.
Я перебрался с семьей в замок Мондегу. Пробыл там до наступления холодов. Перед возвращением в Лиссабон съездил в Коимбру по приглашению короля Афонсу. На этот раз был уверен, что вызвали меня не по поводу нападения вассалов так называемого императора Испании. И не ошибся. Альфонсо Испанский, вернувшись из похода, слег и скоропостижно умер в конце августа. Злые языки утверждали, что был отравлен. Не злые говорили, что он в жаркий день искупался в холодной горной реке и простудился. Остальное доделали врачи. Альфонсо разделил владения между сыновьями, так что больше не было императора, зато появились Санчо, король Кастилии, и Фернандо, король Леона. Объединять усилия они не собирались, а в одиночку тягаться с королем Португалии им было слабо́.
– В следующем году мы должны захватить Алкасер, – поставил меня в известность король Афонсу. – На этот раз ты должен пойти со мной в поход.
– А не лучше ли будет, если ты доверишь это мероприятие мне?! – предложил я. – Перед королем все спешат выслужиться, проявить себя, отчего страдает общее дело. Дай мне тысячи три солдат и человек пятьсот землекопов и плотников – и я захвачу для тебя Алкасер.
– Я не против, но боюсь, что возникнут трудности с тамплиерами, – сказал он.
– Никаких трудностей не будет, потому что помощь тамплиеров мне не нужна, – произнес я. – Хватит обычных кавалейру и пехотинцев. Лишь бы они были заинтересованы во взятии Алкасера.
– На три дня город будет ваш, – пообещал король. – Особо отличившиеся получат земли в окрестностях Алкасера, а ты – городские доходы.
Всю зиму я готовился к походу. По моим эскизам сделали новые осадные башни, тараны, щиты и осадные орудия. Карим, бывавший в Алкасере, рассказал мне все, что знал о городе. Поделился своими знаниями и Марк, которого неоднократно осаждал город.
В апреле я повел к Алкасеру войско в количестве около трех с половиной тысяч рыцарей, кавалейру, альмогаваров и пехотинцев. Пять сотен землекопов и плотников, которых я называл стройбатом, поплыли туда на моих бригантинах и королевских галерах вместе с орудиями и устройствами для осады.
Алкасер или, как его называли римляне, Салация располагался на холме на левом берегу реки Саду, милях в двадцати от ее впадения в океан. Его окружали десятиметровые каменные стены с прямоугольными башнями, которые были метра на три-четыре выше. Склоны холма, состоявшего из камня-песчаника, были сделаны отвесными. Только подходы к четырем воротам пологие. Надворотные башни были метров на пять выше стен и выступали вперед, с двух сторон ограждая проход к воротам. Тот, кто штурмовал ворота, оказывался под атакой с трех сторон. В него летели стрелы, камни, лился кипяток и горячее оливковое масло. Возле ворот во время предыдущих штурмов сгорели несколько осадных башен и множество таранов. По моему мнению, самым слабым местом была стена со стороны реки, не смотря на то, что ворот с этой стороны не было, а холм был выше и круче. На ней куртины – отрезки между башнями – длиннее, потому что штурма с этой стороны не ждут. Жаль, что провалилась ночная вылазка, возглавляемая Нуддом. Теперь по ночам здесь будут усиленные караулы. Но главного удара с приречной стороны все равно не ждут. Все предыдущие разы город штурмовали с противоположной стороны, где холм ниже и находятся двое ворот. Между холмом и рекой имелся пляжик из мелкой гальки, смешанной с песком. Вода в реке уже начала спадать, увеличивая его. Там и выгрузили с судов большую часть щитов, бревен, досок и шанцевого инструмента. Осадные орудия, башни, тараны и остальной инвентарь, как и в предыдущие разы, перенесли к противоположной стене и начали там собирать.
