Глава крепости с удивлением смотрел на прибывших изможденных стариков и с неподдельным восхищением на могучую атлетического сложения женщину, подгонявшую их.
— Меня послал сам правитель, — важно сообщила госпожа Аберия. — По его приказу я выстрою близ Шарухена поселение для высланных из столицы преступников. Правитель решил очистить Аварис от всех мятежников и смутьянов, нарушающих установленные нами законы.
— Эти жалкие развалины опасны?
— Они распространяют вредную ложь, смущают покоренных нами египтян.
— Хорошо, охотно верю. Но их придется вести далеко, вглубь долины. Шарухен окружен непроходимыми топями, местность здесь заболочена…
— Прекрасно. Как раз болота мне и нужны. Я хочу, чтобы сосланные жили под постоянным прицелом здешних лучников, чтобы их можно было застрелить с городской стены. Если хоть один из мерзавцев попробует выйти за ограду поселения, немедленно убивайте его.
Госпожа Аберия выбрала наихудшее изо всех мест: сырое, холодное, затхлое, где тучами вились насекомые-кровососы.
Велела старикам соорудить хижины из тростника и прятаться в них, не высовываясь наружу. Пусть сидят себе тихо и славят правителя, который по милости своей кормит их и поит.
Не прошло и седмицы, как не стало половины прибывших. Старикам приходилось хоронить умерших братьев по несчастью, голыми руками выкапывая могилы в грязи. Вскоре в поселении вымерли все.
Госпожа Аберия довольная вернулась в Аварис. Она выразила живейшую признательность Хамуди за его забавную выдумку и охотно согласилась впредь отводить всех недовольных в гостеприимные объятия топей Шарухена — там они не причинят правителю никакого вреда.
Северный Ветер состарился, ему перевалило за девятнадцать. Лучшего предводителя отважного длинноухого воинства невозможно было представить. Он смог бы один вести по извилистым горным тропкам караваны, доставлявшие для войска царицы необходимое снаряжение и провизию. Он трудился неустанно и безропотно, если люди добросовестно выполняли свои обязанности: относились к нему бережно и уважительно, не забывали его поить, кормить и чистить.
Царица Яххотеп всегда помнила, что без серых четвероногих помощников ей не удалось бы вооружить и прокормить всех бойцов-повстанцев, что Северный Ветер — ее преданный, неутомимый и смышленый слуга.
На заре безоблачного весеннего дня случилось величайшее несчастье. Умер верный пес Весельчак. Надежнейший из телохранителей, он столько раз спасал царице жизнь! Но время не пощадило его. Положив огромную голову хозяйке на колени, он в последний раз заглянул ей в глаза с любовью и пониманием, потом вздрогнул и с протяжным глухим стоном испустил дух.
Яххотеп была безутешна, хотя шестимесячный щенок, Весельчак Младший, рос и становился не менее умным и могучим, чем его отец. Песчано-рыжий, кареглазый, он совал влажный черный нос во все дела, безошибочно угадывая малейшее желание хозяйки.
Мумию прежнего Весельчака поместили в гробницу фараона Секненра. На шею ему повесили свиток папируса с магическими письменами, чтобы он и за гробом мог служить господину. Вместе с псом, участником путешествий, свидетелем всех радостных событий в жизни Яххотеп и ее любимого мужа, ушла молодость царицы.
Северный Ветер разделял скорбь госпожи. Выражая сочувствие, он ласково ткнулся мордой ей в плечо. Погладив ослика, Яххотеп шепотом попросила присмотреть за щенком Весельчака и научить его всему необходимому.
В знак согласия ослик повел ушами.
План со лживыми посланиями на скарабеях не удался, и повелитель пребывал в мрачнейшем настроении. Однако доклад Аберии об изгнанных смутьянах мгновенно развеселил его. Отчего же ему самому не пришло в голову высылать из города всех недовольных, чтобы те сгнили на болотах? Новый замысел Хамуди понравился правителю. Топи Шарухена — отличное средство от беспорядков.
Мало-помалу Аварис очистят от дерзких мятежников, действительных или мнимых, гиксосы истребят египтян, оставив лишь небольшое число рабов для выполнения грязной работы.
Хамуди разошелся не на шутку.
— Владыка, вот список бунтовщиков, речами и поступками заслуживших ссылку.
— Оставь мне нескольких. Пусть испробуют бычьи рога и лабиринт.
— Оставлю, владыка. Но знай, в списке не только египтяне.
Апопи нахмурился. Хамуди поспешно объяснил, о чем идет речь.
— Один чиновник-гиксос непочтительно отозвался обо мне. А садовник из Анатолии досадил моей супруге. Разве они не заслуживают наказания?
— Заслуживают, — согласился правитель. — И я в свою очередь внесу в список имя одного из дворцовых стражников. Моя мягкосердечная сестра Ветреница имела неосторожность приблизить его к своей особе. Наглец возомнил о себе невесть что и теперь постоянно жалуется, мол, служба стражи невыносимо тяжела. Да как он смеет роптать! Такую неслыханную дерзость я не потерплю и от гиксоса. Пусть болота Шарухена вразумят его. Прикажи госпоже Аберии снова отправляться в путь.
Исчезновение вдовых стариков и старух, осмелившихся возвысить голос против разрушения гробниц, действительно посеяло панику среди населения Дельты. Отныне каждый чувствовал себя беззащитным перед лицом жестокого произвола правителя и его казначея. Попытки протеста, и прежде робкие, теперь прекратились вовсе. Но запуганные люди по-прежнему с жадностью ловили вести с полей сражения, хотя и не знали, верить им или нет. Слух о взятии Кус повстанцами — и тот вызывал у многих сомнение.
Близ Киклад Яннас одерживал победу за победой. Однако преследовать и уничтожать разбойничьи корабли было не так-то просто. Даже опытному флотоводцу не под силу разделаться с ними в одночасье. К тому же в его обязанности входило следить за побережьем неблагонадежного Крита: оттуда гиксосы постоянно ожидали нападения.
По Азии правитель Апопи прошелся огнем и мечом, его воины чинили расправу без суда и следствия. Тем не менее жестокость захватчиков не сломила дух побежденных: то и дело вспыхивали восстания. Ни одно из них не продлилось долго, всех зачинщиков безжалостно казнили вместе с семьями. И все же проклятые беспорядки требовали непрестанного вмешательства, не давая Апопи перебросить войска в Верхний Египет.
Хамуди утешал повелителя:
— Царица Яххотеп не способна к решительным действиям, владыка. Жалкая горстка ее приспешников вот-вот запросит пощады. Я не удивлюсь, если они завтра же сдадутся тебе на милость. Какая глупость поставить женщину во главе армии! Египтяне — те еще вояки. Это очевидно.
