Хамуди утешал повелителя:
— Царица Яххотеп не способна к решительным действиям, владыка. Жалкая горстка ее приспешников вот-вот запросит пощады. Я не удивлюсь, если они завтра же сдадутся тебе на милость. Какая глупость поставить женщину во главе армии! Египтяне — те еще вояки. Это очевидно.
— Не спорю, воевать они не умеют, — согласился Апопи. — Но несколько отдаленных номов оказывают поддержку мятежным Фивам. Мы вырвем измену с корнем, уничтожим причину всех зол, зачинщицу дурацкой смуты, не прибегая к силе оружия. И в этом нам поможет один наш старый друг.
Юный Камос, верный принесенной клятве, трудился день и ночь без отдыха и сна. Он упорно овладевал воинским искусством и понемногу достиг совершенства, став на удивление сильным и ловким. Царица боялась, что сын уморит себя чрезмерным рвением. Он ложился в постель лишь по ее настоянию и мгновенно просыпался. Воспоминание об отце не давало ему покоя. Он хотел во всем походить на свой идеал — доблестного воина, принесшего себя в жертву ради освобождения страны.
Мать была для него образцом правительницы. С предельным вниманием и сосредоточением Камос вникал в смысл наставлений фараонов Старого царства и растолковывал их младшему брату. Иногда он ловил себя на том, что погружается глубоко в мечты, воображая Египет освобожденным, мирным, мысленно путешествует из нома в ном, безмятежно плывет в барке по Нилу. Чувство долга, словно удар кнута, возвращало его к действительности, суровой и неприглядной. С яростью в сердце, с еще большим упорством он возобновлял занятия, стремясь стать достойным преемником Секненра.
Как раз когда царица собрала совет, намереваясь отрядить посланников в Коптос, управитель царского дома Карис доложил ей, что прибыл нежданный гость, посол от Тити, градоправителя Коптоса, и просит аудиенции.
Перед Яххотеп предстал жирный бородатый коротышка. Низко поклонившись, он произнес:
— Царица, я привез тебе добрую весть! Градоправитель Тити очистил Коптос от захватчиков. Гиксосы спаслись от нас бегством. Мы захватили несколько торговых судов, до отказа нагруженных провизией. Прими в дар от градоправителя вот эти кувшины с зерном, бобами и маслом.
Слуги посла действительно внесли пузатые красно-коричневые кувшины, в каких обычно хранили запасы гиксосы.
— Для того чтобы доставить их тебе, градоправитель отрядил воинов из своей личной охраны. Мы миновали многие селения. Гиксосов в округе нет. Земледельцы заняты мирным трудом. Все надеются на тебя. В Коптосе с нетерпением ждут царицу Свободу.
— Градоправитель уверен, что враги не вернутся? Он действительно одержал победу?
— Одержал, царица. Иначе разве бы он отправил открыто послов с дарами в мятежные Фивы? Тити — человек осторожный, будь враги рядом, он бы не стал рисковать. Мы ведь достаточно от них натерпелись.
Яххотеп вспомнила, как они вместе с мужем однажды гостили недолгое время в Коптосе. Тогда градоправитель рассказывал им, что, по его мнению, к восстанию следует готовиться втайне, не торопясь. Сам он прикидывался союзником гиксосов, занявших Коптос, верным слугой правителя Апопи.
— Отнесите кувшины в кладовую, — приказал управитель царского дома Карис.
— Сегодня ты отобедаешь с нами, — сказала послу царица Яххотеп. — Я хочу услышать подробнейший рассказ об освобождении Коптоса.
Самым голодным выглядел, как всегда, Весельчак Младший. Если бы не гневный взгляд хозяйки, он бы непременно схватил что-нибудь с одного из многочисленных блюд, вносимых прислужниками в пиршественный зал. Пес смотрел умильно и жалостно, делал вид, будто его давным-давно не кормили, и всегда отыскивал среди гостей самого наивного, сердобольного, который спешил потихоньку дать ему кусочек повкусней.
— Но, насколько я понимаю, гиксосы по-прежнему стерегут все караванные пути? — спросила Яххотеп у коптосского посланника.
— Скоро их власть окончится повсюду, царица. Нужно только захватить и разрушить те укрепления, что они возвели в пустыне вплоть до побережья Красного моря.
— Есть ли у градоправителя Тити подробная карта этих укреплений?
— Конечно же есть! Торговцы охотно приводят к нам теперь караваны. Они тоже были бы счастливы сбросить ненавистное иго. Следуя их указаниям, мы окружим крепости одну за другой, возьмем их врасплох и сравняем с землей.
Яххотеп и сама размышляла о такой стратегии: постепенно вытеснить врага из окрестностей Фив и наладить наконец торговлю. Ведь долгие годы ее подданные не видели иноземных товаров.
— Многочисленно ли войско градоправителя?
Бородатый коротышка пустился в пространные и довольно путаные объяснения. Царица старалась вникнуть в его слова. В рассеянности придвинула к себе алебастровую миску с тушеным мясом и бобами, попробовала…
Внезапно черный собачий нос уткнулся ей в руку.
— Что ты позволяешь себе, Весельчак! Прочь отсюда, наглец!
Но пес уже перевернул лапой миску и яростно лаял на коптского посланника.
Царица мгновенно догадалась, в чем дело.
Верный телохранитель не клянчил подачки — он пытался спасти ей жизнь.
— Задержите этого человека! — приказала она страже.
Тот опрометью бросился из пиршественного зала, но два дюжих воина уже преградили ему путь.
— Бобы, что он привез мне в дар, отравлены. И я их ела.
Изнемогая от боли, царица опустилась на низкое деревянное ложе. Тетишери склонилась над ней, отерла ей лоб полотном, смоченным в душистом травяном настое.
— Он во всем признался, — доложил Хирей, лично присутствовавший при пытках, развязавших посланнику язык. — Это он отравил бобы смесью клещевины и скорпионьего яда. Если бы Весельчак не почуял дурного, ты была бы уже мертва, царица!
Верный пес, ни на минуту не отходивший от хозяйки, лежал неподвижно у нее в ногах, положив морду на вытянутые лапы.
— Его и вправду прислал к нам градоправитель Коптоса? — едва слышно спросила Яххотеп.
— Вправду, царица.
— Значит, он отравил меня по приказу градоправителя.
— Сомневаться в этом не приходится. Тити подослал к тебе убийцу, чтобы угодить правителю Апопи. — это очевидно.
— Мы должны захватить Коптос. И как можно быстрее, — решила царица.
Она попыталась приподняться с ложа, но невыносимая резь в желудке принудила ее снова лечь.
Тетишери захлопотала, вне себя от тревоги за дочь.
— Тебя нужно немедленно отвезти в храм Хатхор. Жрицы богини исцеляют все недуги.
Хотя царице сразу дали снадобье из льняного семени, лука, плодов рожкового дерева и таинственного растения под названием «змеиная трава», ее едва не убил долгий путь в Дейр-эль-Бахри к величественному храму, воздвигнутому фараоном Ментухотепом II.[3]
