так прямо на королеву. Но не пошевелился, со спокойной простотой выдержал паузу и – поразился. Что увидел он в этом лице? Что так остро ударило в сердце? Какая-то особая одухотворённость? Или выражение грусти, спрятанное глубоко внутри? Ему ли не знать, что такое боль, особенно когда пытаешься скрыть её от других! А может быть, полное отсутствие высокомерия, так присущее особам высокого ранга, некая таинственная нежность? Достоинство! – понял вдруг он. То достоинство, которое человек носит внутри, в какое бы звание он ни был облечён свыше.
И тогда он слегка склонил голову…
«Откуда она знает меня? – подумал он, уходя. – Не припомню, чтобы вчера нас знакомили». Ещё немного покружив, нашёл, наконец, знакомую дверь.
– Доброе утро, принц, – приветствовал, входя, и с улыбкой рассказал о том, что несколько минут назад в одном из коридоров встретился с его матерью. – Кажется, я что-то напутал насчёт дворцового этикета.
– А, – засмеялся Ласоро, – прижаться к стене и стоять с низко опущенной головой?
– Да-да, именно это.
– Мама терпеть не может церемонии, но её вельможи…
– Мне всегда не нравились всякого рода «парчовые» традиции, но эта, пожалуй, более или менее гуманна. Возможно, лет через двести я её освою.
Игорь склонился к юноше и внимательно осмотрел швы.
– Неплохо, неплохо. Старайся не трогать руками. И познакомь меня с вашими медиками, хорошо бы даже сегодня.
Принц приготовился встать, но вдруг спросил:
– А что ты мне сейчас сказал? Когда вошёл?
– «Доброе утро». Я пожелал тебе доброго утра.
Ласоро улыбнулся:
– У нас говорят: «мира и света».
Игорь присел в кресло, стоящее подле кровати.
– Так, мира – понимаю, а почему – света?
– Имеется в виду духовный свет. Мир ты получаешь извне, а свет должен дарить сам.
– Даже так? – изумился Игорь. – И как же? Как я должен дарить свет?
– Очень просто: быть приветливым, добрым, щедрым. Свет – это доброта, которую творит наше сердце. А приближённые императора и его семья должны особенно стараться, потому что мы – в центре!
– В центре чего? Мира?
– Общества! На нас все смотрят, с нас берут пример.
Игорь задумчиво смотрел на юношу.
– Ласоро, тебе сколько лет?
– Семнадцать.
– А я думал, все пятьдесят!
Принц взглянул непонимающе.
– Взрослый очень, – пояснил врач с улыбкой.
Внезапно его взгляд упал на толстую папку в изголовье кровати. Лежащий тут же карандаш и пальцы правой руки принца, измазанные грифелем, не оставляли сомнений в том, кому она принадлежит.
– Ты любишь рисовать? – спросил Игорь.
– Да, – принц слегка замялся. – Но мне не хотелось бы показывать тебе это сегодня.
– Договорились. В следующий раз.
– У тебя будет много вопросов, – пояснил Ласоро, – а я не готов на них отвечать.
Игорь тонко улыбнулся: юноша нравился ему, – смесь ума и хорошего воспитания. Принц потянулся за одеждой:
– Думаю, тебе нужно изучить дворец. Я сам буду водить тебя в первые дни, чтобы все узнали и запомнили тебя. Не возражаешь?
Они вышли из комнаты и не спеша начали первую экскурсию. Наконец, у Игоря появилась возможность без суеты и напряжения оглядеться. Весь дворец был сделан из какого-то лёгкого, воздушного материала. Красота и изящество оконных переплётов, великолепие драпировки, сочетание мягких, ненавязчивых тонов поразили его. Впечатление усиливалось множеством композиций из белого камня: люди, резные лепестки цветов и даже бегущая вода крохотного водопада. Узор ковров пестрел и разбегался под ногами. Здесь не было ничего тяжёлого, всё будто стремилось вверх, звало к небу. Но самое главное – свет, много света: он просачивался сквозь тонкий рисунок цветных витражей, лился через настежь раскрытые окна, падал мягкими полосами на пол. Игорь любил свет, а потому сразу почувствовал себя уютно, широко и свободно.
Пройдя несколько коридоров, понял, что обратную дорогу ему не найти. «Впрочем, – подумалось, – в любой незнакомой больнице точно так же: в первые дни не знаешь, куда идти, а потом быстро привыкаешь и ориентируешься свободно». Но в больницах есть указатели! А здесь придётся всё искать самому. И постарался хотя бы приблизительно запоминать направление.
Неожиданно навстречу им вывалился какой-то странный зверь, отдалённо напомнивший панду. Толстый, пушистый и, видимо, совершенно безобидный, потому что Ласоро тут же потянулся к нему, потрепал спинку, почесал за ушком. «А он не кусается?» – так и хотелось спросить Игорю, но вспомнил, что у кошки тоже есть зубы, однако она считается милейшим созданием.
– Это – риши, – пояснил принц, увидев его осторожный взгляд. – Разве там, где живёшь ты, нет домашних животных?
Вчера на вопрос Ласоро о том, откуда он приехал и где его дом, Игорь ответил очень сдержанно, и безупречно воспитанный принц не стал спрашивать больше, но со временем, понимал врач, придётся всё рассказать. «Мой дом так далеко, – сказал он тогда, – что всё в этом мире кажется новым, незнакомым и странным».
Прогулка продолжалась около часа. Встречая придворных, Ласоро представлял им врача, просил во всем помогать и содействовать ему. Просил, но в интонациях принца Игорь тонко слышал подтекст, прекрасно ощутимый приказ: «Взгляните на этого человека! Он – под моим крылом, и попробуйте обидеть его!» Игорь отвечал на приветствия, пожимал вежливо протянутые руки, а сам невольно следил за лицом юноши, испытывая особое чувство: как это напомнило ему другую планету, другого человека! Он едва уловимо вздохнул: нет, ещё не отболело…
Неожиданно показался слуга Ласоро и доложил, что комната для врача готова. Принц вызвался проводить.
Это оказалось недалеко. Вошли – и Игорь опять удивился роскоши и великолепию. Комната напоминала спальню царицы: чудесная мебель, торжественно-белая кровать, изящные светильники, полные масла: электричества во дворце не было.
– Мне понадобится стол для работы, бумага, письменные принадлежности.
Слуга согласно кивнул – и исчез. Игорь взглянул на Ласоро:
– Но зачем такая роскошь? Было бы довольно чего-то более скромного.
– Ты не слуга, ты – врач, – принц извинился: – Мне нужно уйти ненадолго, я ещё не видел братьев. Скоро вернусь. Мира и света!
– Мира и света, Ласоро.
Оставшись один, Игорь прошёлся по комнате, выглянул в окно: чистые пруды отсюда казались ещё прекраснее. Рискнул прилечь на кровать, оказалось удобно. Положил руку под голову и задумался о том, что следующий шаг – встреча с врачами, посмотреть, чем работают: препараты, инструменты…
Внезапно дверь открылась и тут же тихо закрылась. Он поднял глаза. У порога стояла девушка: узкие струнки бровей, сложное плетение светлых волос, длинное платье мягко облегает приятные округлые формы. Игорь привстал: «Если это знатная дама, которая заблудилась, то мне следует быть повежливее». И хотел подняться, но в этот момент раздался ласковый голос:
– Тебе не нужно вставать, когда
