за завтраком. Солнце казалось мне слишком ярким, пение птиц слишком громким, а когда король откусывал круассан, хруст был такой, будто он вгрызается в гору.
– Да у тебя круги под глазами! – заметила королева.
– Зато я больше не ношу подгузники, – парировала я. Мне понравилось, как это звучит, и я повторила: – Я больше не ношу подгузники!
На короля это не произвело ни малейшего впечатления.
– Кто не спит всю ночь, тому и подгузники не нужны, – сообщил он, с оглушительным хрустом откусывая очередной кусок. Я чуть не заткнула уши пальцами. Королева положила мне руку на лоб.
– Нет, я просто расту, – ответила я и зевнула один раз долго и два раза коротко, а потом меня внезапно охватила невообразимая жажда. Лимонной воды, которую пила моя мать, мне не хотелось, а чай ещё не подали. Не придумав ничего лучше, я схватила чашку короля и залпом выпила её содержимое.
– Что это?! – воскликнула я сорвавшимся голосом. Я испуганно заглянула в чашку, потом перевела взгляд на небо и не поверила глазам. Всё преобразилось, солнце перестало слепить, а птичьи песни ласкали слух.
– Он ужасно горький! – перебила я. Глаза мои сверкали. – Но и ужасно вкусный одновременно! Какая прекрасная горечь! Это вкуснейшая вещь на свете!
И хотя до того момента мало что повидала, я примерно представляла, какой должна быть вкуснейшая вещь на свете.
– Значит, ты любишь эспрессо, – констатировал король не без гордости.
– Нет, я ОБОЖАЮ эспрессо! – воскликнула я.
– Веди себя прилично, пожалуйста, – сказала королева, доливая себе лимонной воды.
Так я не только претворила в жизнь своё второе важное решение, но и выпила первый в жизни эспрессо.
Как Пандекраска Пампернелла приняла третье важное решение
После того как я поспешно покинул Оксфорд и вышел из частного самолёта в Люксембурге, Бобби Би встретил меня на «Роллс-Ройсе» и отвёз во Флоринский замок. В тот день в королевстве, казалось, произошло наводнение. Дождь лил ручьями, и наш автомобиль словно катился по освещённому аквариуму.
Мы миновали пару сонных деревушек и лес, потом заехали в гору и вышли на аллею, которая и привела нас к замку. Мне уже доводилось бывать в замках и крепостях. Это место немного напомнило мне замок Эльц, правда, Флоринский был приблизительно в два раза больше и ослеплял своей жемчужной белизной.
В конце аллеи мы проехали по мосту. Автоматические ворота открылись, и мы оказались во дворе.
– Высаживайтесь, – сказал Бобби Би. На ступеньках крыльца под козырьком ждала женщина в белом фартуке и розовых кроссовках. На голове у неё была вязаная шерстяная шапочка. Выглядела она совсем как ром-баба.
Когда перед ней затормозил «Роллс-Ройс», она бросила взгляд на наручные часы, а потом посмотрела на свинцовое небо, из которого неустанно лился дождь. В уголках рта играла улыбка: её явно радовала плохая погода. Это была повариха Бонита. Она так крепко пожала мне руку, что меня пробрало до самых кончиков пальцев ног. Однако войти внутрь не предложила.
– Её Высочество с нетерпением ожидает тебя, – сообщила Бонита.
Она сразу заговорила со мной на «ты», что мне очень понравилось.
– А где Её Высочество меня ожидает? – спросил я в ответ, признаваясь сам себе, что испытываю некоторую радость в связи со скорым знакомством с королевской четой. Ведь столько людей мечтают пожать им руку!
Бонита показала мне за спину:
– На том краю лужайки.
Это была не просто лужайка. Скорее огромный луг, превышавший по размерам поле для гольфа. С краю располагалась игровая площадка, больше похожая на парк развлечений. Её оснащения хватило бы на две сотни детей: горки, турники для лазанья, ямы с канатами и тридцать шесть качелей в ряд. Там-то, на качелях, под проливным дождём, держа над собой оранжевый зонтик, восседала Её Высочество.
– Она кажется очень одинокой, – заметил я.
– Это только так кажется, – ответила Бонита и удалилась в замок.
Я остался на ступеньках один. Мой зонтик лежал в чемодане, поэтому, недолго думая, я вышел под дождь и зашагал по лужайке к Пандекраске Пампернелле. Раскачиваясь взад-вперёд в резиновых сапогах, она легко взлетала вверх на качелях. В этот день её волосы были заплетены в четыре косички – такое плетение носило название «Четверной водопад с рыбьим хвостом».
Не думайте, будто в то время я хоть что-нибудь понимал в причёсках. В последующие годы я был вынужден изучить этот предмет, чтобы не выглядеть невеждой в глазах Пандекраски Пампернеллы.
Её первые слова, обращённые ко мне, оказались не такими, как я ожидал.
– Я больше не ношу подгузники, – объявила она.
– Добро пожаловать в клуб, – ответил я.
– Какой такой клуб?
– Клуб не носящих подгузники.
Она хихикнула, я тоже. У неё была очаровательная щербинка между зубами, и мне сразу понравился её нрав. Её Высочество раскачалась сильнее и спрыгнула с качелей, приземлившись обеими ногами в лужу, так что брызги долетели до моего лба.
– Как элегантно! – заметил я.
– Красивое слово.
– Знаешь, что оно означает?
– Это когда кто-то прыгает в лужу и обрызгивает соседа?
– Вроде того, – ответил я, снимая очки, чтобы протереть их от грязи.
– Ты мой биограф, – догадалась Пандекраска Пампернелла.
Я снова надел очки.
– К твоим услугам, – ответил я, слегка поклонившись. – Моё имя – Доминго Иглесиас…
– Я буду звать тебя Дон Плуто, – перебила Пандекраска Пампернелла, затем взяла меня за руку и добавила: – Конечно, ты мог бы согнуться и идти под зонтиком вместе со мной, но я так невелика ростом, что тебе пришлось бы идти на коленях, а это не так-то просто. Скоро я покажу тебе, где ты будешь жить.
Она потащила меня за собой прочь от замка, словно я был ребёнком, которому она хочет показать место для игр. Бониты и след простыл, Бобби Би и его «Роллс-Ройса» тоже нигде не было видно. Два моих чемодана одиноко стояли под навесом, напоминая о той жизни, которую я оставил в Оксфорде.
– К сожалению, в нашем замке для тебя не нашлось спальни, – продолжила Пандекраска Пампернелла, наклонив зонтик так, чтобы видеть меня, – потому что человеку, который всё время записывает, нужен воздух и пространство для размышлений.
– Интересно. Кто так сказал?
– Король.
– Король?
– Он не любит, когда я зову его папой.
– Типичный король.
– Точно! Он велел построить для тебя дом. Чтобы ты мог спокойно жить и работать.
Она протянула мне большой палец.
– Смотри-ка!
В пальце не было ничего необычного, правда, кончик его слегка покраснел.
– Я попыталась вдавить им гвоздь, но не вышло.
– Что же ты не взяла молоток? – удивился я.
Она засмеялась и издала смешной звук.
– Пф-ф, с молотком любой справится!
Мы прошли через небольшой лесок. Дождь не стихал ни на минуту, шлёпал по верхушкам деревьев, проливаясь на нас, барабанил по зонтику и каждые две минуты менял пробор на моей голове. Наконец, миновав ряд ёлок, мы достигли цели.
Перед нами высился роскошный деревянный дом, от которого тянулся мостик к озеру.
– Вы правда построили дом специально для меня?
– Ты же должен где-то жить, – сказала Пандекраска Пампернелла. – Кстати, это… – она показала на воду, – озеро Плуто. Теперь ты хозяин этого дома, а значит, и хозяин озера, поэтому тебя будут звать Дон Плуто. Обед в два часа. Бонита готовит лучшие момо [3] на свете, скоро ты их попробуешь. Ты знаешь, что такое момо?
– Я как-то был в Непале.
– Ого!
Судя по взгляду Пандекраски Пампернеллы, мои слова произвели на неё впечатление.
– Обязательно расскажи мне об этом!
Я пообещал так и сделать.
– До скорого!
Она помахала и зашагала прочь под своим оранжевым зонтиком, а я так и стоял перед первым в жизни собственным домом, смотрел ей вслед и не мог поверить, что ей всего два года. Ни один ребёнок в этом возрасте не разговаривает так непринуждённо и умно. А потом я задался вопросом: если всё будет гладко, какой станет эта девочка, когда вырастет?
Так мы возвращаемся к началу нашей истории.
Теперь Пандекраске Пампернелле одиннадцать, и в ней бушуют торнадо и тайфун одновременно. Если она принимает решение, то её решение твёрже цемента. В день, когда мы встретились в первый раз, наша героиня сочла меня достойным биографом. После этого она принимала ещё множество решений, и, хотя многие из них были тверды, как цемент, это не означает, что все они были правильные.
Все мы допускаем ошибки.
Но об этом позже.
