Я отправила фото Сэма в журнал «Дай лапу»[4], который издает «Баттерсийский дом собак и кошек». Фотографию опубликовали. Вскоре две семьи, забравшие двух братьев Сэма – Купидона и Прыгуна, тоже связались с журналом. Хозяева одного из щенков даже провели платный анализ на ДНК и выяснили, что щенки были помесью акиты, английской паратой гончей и стаффордширского терьера.
Мы были очень рады узнать о Сэме что-то новое. Теперь, зная его родословную, мы понимали, откуда в нем взялись те или иные черты. Порой он бывал очень ласковым и милым – это давал о себе знать характер стаффорда. Когда мы были дома и кто-то стучал в дверь, он бросался ко входу, чтобы посмотреть, кто это – типичное поведение преданной охранницы акита. Что до паратой гончей… эта порода проявлялась в его страсти к приключениям.
Выходя на прогулку, Сэм первым делом бежал к кафе рядом с нашим домом. Мы знали, чего он хочет, поэтому всегда заходили туда выпить кофе с круассаном и угощали Сэма лакомым кусочком. Вскоре он понял, что полноценный завтрак полагается ему только после прогулки, и по утрам отказывался выходить из дома, пока мы его не покормим!
Он был очень умен, и это шло на пользу и ему, и нам.
Каждый день ровно в четыре, не дожидаясь урчания в животе, он начинал рычать и скулить, привлекая к себе внимание. Приходил и гнал меня на кухню. Там сверлил взглядом ящик, где хранился корм. И если я не давала ему то, о чем он просил, или забывала дать лакомство, принимался лаять на меня.
Чтобы Сэм не скучал, раз в неделю мы отдавали его в «детский сад» для собак, где у него была возможность побегать с другими собаками. Он обожал это место, и когда мы садились в машину и сворачивали на знакомую улицу, принимался повизгивать и скулить в предвкушении любимого времяпрепровождения. Сэму радость, и нам с Терри польза: в его отсутствие мы могли заняться делами или встретиться с друзьями.
В другие же дни мы повсюду брали его с собой, как прежде брали Тэмми, а до нее – Венджера и Бастера. Мы путешествовали по живописным местам побережья, где ходили в пешие походы, ездили в Глостер и Котсуолдские холмы. Сэм обожал валяться в грязной колее, оставленной трактором, и мы ему не мешали. После он всегда покорно замирал и разрешал себя вымыть, не возражая ни капельки.
Ближе к концу года мы с Терри решили продать дом и переехать в прекрасный коттедж в Западном Суссексе – бывшую ферму. Мы купили половину дома, для Сэма там был садик, а гулять ему предстояло по сельским просторам. К Рождеству мы были готовы переезжать. Я купила новую елку и елочные игрушки и упаковала их, чтобы поставить елку сразу после прибытия в новый дом. Заказала еду по Интернету на вечер Рождества и дала новый адрес.
Наш старый дом был заставлен коробками – только в гостиной их стояло сорок одна штука. А потом, всего за несколько дней до переезда в Саут-Даунс, продавец передумал. Мы такого не ожидали, но вместо того, чтобы расстраиваться, я достала елку и поставила ее в гостиной прямо среди коробок. У меня нашлись силы на это лишь благодаря Сэму. Теперь, когда он был с нами, мы радовались наступлению Рождества, и неудача с переездом не могла испортить нам праздник.
В Рождество мы проснулись рано, сели среди коробок под нашу красавицу елку и вручили друг другу подарки. Правда, нас с Терри интересовало лишь одно – мы хотели посмотреть, как Сэм будет открывать свои. Ему очень понравилось разрывать оберточную бумагу, а уж когда он увидел, что ему подарили новый мячик, то был счастлив и не расставался с ним до конца дня.
Чуть позже мы с Терри пошли в паб с соседями – их дети тоже жили далеко. Сэм составил нам компанию и тоже сидел в баре. В какой-то момент я толкнула Терри локтем и заметила:
– Не сравнить с прошлым Рождеством, правда?
Он кивнул – понял, что я вспомнила о Тэмми.
– Время лечит, – задумчиво проговорил он.
Сейчас Сэму уже три года, и он не сознает, каким большим стал. Каждое утро запрыгивает к нам на кровать, как в щенячестве, и ложится на меня сверху, видимо, воображая, что он легкий, как перышко, – а на самом деле он размером с меня! У него бывают причуды, но в целом он ведет себя хорошо и слушается нас. Сейчас у него, можно сказать, переходный возраст: он вырос и стал очень добродушным, самостоятельным, многое узнал и понял об этом мире. У него появились новые друзья, совсем как у Дерека и Дэвида в том же возрасте. Стоит нам не явиться на ужин с соседями и вместо этого пойти гулять, как те звонят и спрашивают: а где Сэм? Почему не возьмете его с собой? Мы по нему соскучились!
Порой я ощущаю гордость сродни родительской, потому что собака во многом похожа на ребенка. С появлением собаки ты испытываешь похожие эмоциональные переживания. А Сэм очень ласковый и мягкий, и не только на вид. Мы с Терри очень рады, что у нас есть такой друг. Благодаря Сэму мы меньше сидим на месте. Когда пенсионеры заводят собаку, их образ жизни сразу меняется, и в этом большой плюс такого питомца, как Сэм.
Мы поняли, что ничто не может дать нам столько радости, любви и дружеского общения, сколько дарит Сэм. Мы завели его, когда нас настигло несчастье, но благодаря ему снова зажили полноценно и перестали унывать. И все это стало возможным лишь стараниями «Баттерсийского дома собак и кошек». Мы приходили туда трижды, прежде чем встретили нашего Сэма, но специалисты по поиску нового дома для животных хотели убедиться, что мы найдем подходящую собаку.
Никогда не пойму, как можно любить собаку много лет и заботиться о ней, а потом отдать. Но я рада, что существуют такие места, как «Баттерсийский дом». Благодаря этому приюту люди, готовые подарить животным свою безусловную любовь, имеют возможность завести собаку, и та отблагодарит их сторицей.
И это бесценно.
Совершая утренний обход вольеров «Баттерсийского дома собак и кошек», я обратила внимание на маленькую лохматую белую собачку. Из описания на клетке я узнала, что щенку всего четыре месяца, и это помесь джек-рассел-терьера. Заглянув в грустные щенячьи глаза, я почувствовала, как в груди потеплело, и это тепло разливается по телу, заполняя меня до кончиков пальцев. В тот самый момент я поняла, что Чарли – моя собака.
В приюте я отвечала за прием и оценку состояния животных. За три года работы через мои руки прошли сотни питомцев, и бывало, что кто-то из них, что называется, западал в душу. Уже несколько месяцев, как я нацелилась на породу паттердейл-терьер – энергичных, активных собак, и ждала, когда к нам попадет собака этой породы. Но сейчас, увидев этого щенка, который дрожал и выглядел немного виноватым, я отбросила все сомнения и решила, что ему суждено стать моим питомцем.
Я поздоровалась с ним. А он посмотрел на меня взглядом, в котором читалось: «Лиз, забери меня отсюда!»
Я была сражена.
Чарли поступил к нам за несколько дней до этого и числился как бродячая собака. Его нашли привязанным у Лондонского городского аэропорта, а рядом стояла пустая миска с едой. Тот, кто бросил его там, явно все еще чувствовал какую-то ответственность за эту собаку, но я не понимала, как можно было оставить щенка. К счастью для Чарли, его нашел прохожий, забрал к себе и держал неделю, а потом отвез к нам, чтобы мы подыскали щенку новый дом.
Я мечтала стать новой хозяйкой Чарли, но возникла одна проблема. Чарли уже отобрали как потенциального кандидата для участия в программе подготовки служебных собак. Сотрудники этой программы находят «работу» для некоторых наших собак, чей темперамент подходит для выполнения служебных обязанностей. Такие собаки могут, к примеру, работать в полиции и искать наркотики, беглых преступников, оружие, сигареты и наличные деньги. А Чарли приглянулся кинологу, который работал с собаками на телевидении и в кино. Поскольку я хотела забрать щенка к себе, это могло ухудшить мои шансы, но я надеялась на лучшее. Не повезет – значит, не повезет. Поскольку Чарли был еще совсем маленьким, я предложила подержать его у себя дома до истечения семи дней – срока, в течение которого он все еще считался бродячим псом. Потом собака официально переходила в собственность «Баттерсийского дома», и можно было начинать поиски новых хозяев.
В тот вечер Чарли вернулся со мной домой и, оказавшись в квартире, преобразился до неузнаваемости. Это была уже не забитая дрожащая собачка из приюта. Он вел себя уверенно, даже нагловато, и расхаживал по квартире так, как будто она принадлежала ему!
В этого маленького хулигана невозможно было не влюбиться, хотя временами и мороки с ним хватало. Чарли был обаятельным проказником и даже задирой иногда, но мне это в нем нравилось. Я брала его с собой на работу, и он умудрялся отыскать еду в непосредственной близости от моего поста – то куриное крылышко, которое кто-то выбросил, то жвачку. Все это съедалось моментально. Он обладал удивительной способностью унюхивать то, что считал съедобным, за сто шагов, а уж стоило лакомому кусочку попасть ему в зубы, отнять его было уже невозможно – Чарли умел глотать, не жуя.
