с обычной ухмылкой.
— Босс, а что это за фраер? Вроде тот, с кем вы вчера были?
— Он самый. Сегодня мы поедем с ним в деревню, Штырь, так что приготовься.
— Чего-чего, босс?
— Он пригласил нас в свой загородный дом, и мы отправляемся туда.
— Чего? Нас обоих?
— Да. Я сказал ему, что ты мой слуга. Надеюсь, ты не обидишься.
— Не-а. Чего тут обижаться, босс?
— И то верно. Ну, за сборы. Мы должны быть на вокзале в четверть третьего.
— Само собой.
— И, Штырь…
— Что, босс?
— Ты приобрел другую одежду, кроме этой?
— Не-а. Один шикарный костюмчик — и лады. Зачем мне больше-то?
— Я одобряю твою спартанскую простоту, — сказал Джимми, — однако на тебе городской костюм, идеальный для Гайд-парка или раута у маркизы, но по самой своей сути столичный. Для деревни тебе требуется нечто совсем иное, что-то неяркое и неброское. Мы сейчас же этим займемся, и я помогу тебе выбрать.
— А энтот в деревне не годится?
— Ни в какую, Штырь. Он ошарашит сельский ум. В Англии к таким вещам относятся строго.
— Ну и дураки, — сказал загнанный в тупик верный последователь Красавчика Бруммеля [21].
— И еще одно, Штырь. Я знаю, ты извинишь мне это упоминание. Пока мы будем гостить в замке Дривер, ты будешь пребывать в близком соседстве со столовым серебром и еще всякой всячиной. Так нельзя ли попросить тебя подавить профессиональные инстинкты? Я уже об этом упоминал в общем плане, но это конкретный случай.
— Дык мне сложа руки сидеть? — осведомился Штырь.
— Ни даже ложечки из солонки, — сказал Джимми неумолимо. — Ну а теперь свистнем такси и поедем тебя одеть.
В сопровождении Штыря, который теперь выглядел почти респектабельным в костюме из синей саржи (прямо с плечиков), Джимми вышел на паддингтонский перрон, имея в запасе четверть часа. Лорд Дривер появился десять минут спустя. Рядом с ним шел человек, на вид — ровесник Джимми, высокий и худой, с холодными глазами и крепко сжатыми узкими губами. Костюм сидел на нем так, как костюмы сидят на одном мужчине из тысячи, и был наиболее привлекательной его частью. Его внешность наводила на мысль, что еда не идет ему на пользу, а размышления — еще меньше. И он преимущественно молчал.
То был высокородный Луис Харгейт. Лорд Дривер представил их друг другу, но у Джимми, пока они обменивались рукопожатием, возникло ощущение, что этого человека он уже встречал — однако где и при каких обстоятельствах, он вспомнить не сумел. Харгейт словно увидел его впервые, а потому Джимми промолчал. Человек, много странствующий, часто видит лица, которые позднее всплывают в его памяти абсолютно вне фона. Он мог всего лишь пройти мимо друга лорда Дривера на той или иной улице. Тем не менее Джимми казалось, что Харгейт фигурировал в неком эпизоде, тогда имевшем немалую важность.
А вот что это был за эпизод, он прочно забыл. И тут же выкинул из головы. Ради него не стоило напрягать память.
Разумные чаевые обеспечили им отдельное купе. Харгейт прочел вечернюю газету и уснул в дальнем углу. Джимми и лорд Дривер, сидя друг против друга, беседовали о том о сем.
В Ридинге лорд Дривер перешел на более личные темы. Джимми принадлежал к тем людям, чей вид располагает к откровенности. Его сиятельство для начала облегчил душу за счет фактов, касающихся его семьи.
— Вы, случайно, не знакомы с моим дядей Томасом? — осведомился он. — «Магазины Башли» вам известны? Так он — Башли. Теперь это компания, но он по-прежнему там заправляет. И женился на моей тетке. В Дривере вы с ним познакомитесь.
Джимми сказал, что будет в восторге.
— Спорю, не будете, — сказал последний потомок рода Дриверов с подкупающей откровенностью. — Он жуткий типус — самый предел. Всегда квохчет вокруг, будто клуша. Жутко со мной обращается, уж поверьте. Послушайте, вам я все могу сказать, мы ведь друзья. Так он намертво стоит на том, чтобы я женился на богатой девушке.
— Ну, это звучит вполне нормально. Бывают мании и похуже. На какой-нибудь конкретной богатой девушке?
— Какая-нибудь все время возникает. То на ту меня науськает, то на эту. И очень даже неплохие девушки, некоторые из них, да только я-то хочу жениться на совсем другой — на той, с которой вы меня видели в «Савое».
— Так почему не сказать об этом дяде?
— С ним бы родимчик приключился. У нее за душой ни пенни. И у меня тоже, если не считать той мелочи, которую я получаю от него. Разумеется, это строго между нами.
— Разумеется.
— Я знаю, все воображают, будто к титулу прилагаются деньги, а их нет, ни гроша. Когда моя тетя Джулия бракосочетнулась с сэром Томасом, вся эта жуткая показуха была заложена-перезаложена. Так что сами понимаете.
— А вы никогда не думали о том, чтобы самому заработать? — спросил Джимми.
— Зарабатывать самому? — раздумчиво повторил лорд Дривер. — Знаете, я бы не прочь зарабатывать, но, черт меня подери, я же понятия не имею, чем и как. Ведь теперь от типуса требуется жутко специализированное образование и так далее. Но скажу вам вот что: от дипломатической службы я бы не отказался. На днях пойду напролом и попрошу у дяди необходимые деньги. По-моему, у меня получилось бы совсем не плохо. Я ведь по временам бываю на редкость сообразительным. Это многие типчики говорили.
Он скромно прокашлялся и продолжал:
— И дело не в одном дяде Томасе, имеется еще тетя Джулия. Она самый предел, еще почище его. Помню, когда я был ребенком, она на меня все время наседала. И сейчас тоже наседает. Погодите, вот увидите ее и сразу поймете. Из тех бабищ, которые смотрят на тебя так, будто руки у тебя помидорного цвета и величиной с баранью ногу, если вы меня понимаете. А говорит — будто зубами тебя грызет. Жуть!
Облегчив душу этой критикой, его сиятельство зевнул, откинулся на спинку и тут же уснул.
Примерно час спустя поезд, который уже некоторое время перестал соблюдать суровое достоинство, останавливался подряд на всех станциях, даже не имеющих ни малейшей важности, и вообще проявлял тенденцию тянуть время, взял и снова остановился. Указатель с надписью «ДРИВЕР» большими буквами свидетельствовал, что они достигли цели своего пути.
Начальник станции поставил лорда Дривера в известность, что миледи приехала на автомобиле встретить поезд и ждет на шоссе.
Челюсть лорда Дривера отвисла.
— О Господи! — сказал он. — Наверное, она приехала забрать дневную почту, и, значит, в малолитражке места хватит только двоим из нас. Забыл протелеграфировать
