и режущий инструмент. А сейчас приходилось непрерывно бороться со всякими препятствиями, работая в единственном, очень тесном помещении, совсем не приспособленном для проведения опытов. Особенно придирались к нему лудильщики из второй смены. Монотонная, требующая точности работа перед раскрытыми дверцами пылающих газовых печей взвинчивала их нервы. Очевидно, это они вылили масло из ванны и спрятали ее в гальванике. Если бы Тралль в пятницу не пошел туда, чтобы поставить бутылку с молоком под струю холодной воды, кто знает, как долго они искали бы ванну по всему заводу. А теперь кто-то спер кабель. Мелкие, но крайне раздражающие происшествия, на которые мастер цеха никак не реагирует, только плечами пожимает. Он, мол, видел уже столько всяких рационализаторов, что сыт ими по горло. Если бы этот бык догадывался, что здесь один рабочий под вывеской рационализации метит куда выше, что его главная цель — исследовать некоторые свойства магнитного поля, что этот рабочий хочет со своим собственным лукошком пройтись по огромному убранному картофельному полю, которое зовется физикой... Ого, как бы он тогда заговорил!
Пальтеер вздохнул и взял с тумбочки письмо матери, чтобы еще раз перечесть его и написать ответ. Известия, приходившие в последнее время из родного дома, нисколько не поднимали настроение. Вот и это:
«Дорогой сын!
Твое письмо получила на прошлой неделе. Сегодня у меня свободный день и есть время написать ответ. Если ты пишешь, что у тебя все хорошо, то я должна этому верить. Главное — был бы сам доволен и здоров. Семейство Рейматсов посетил Косец. Старой хозяйки уже нету на свете. Похороны в воскресенье, хорошо, если б ты смог приехать. Теперь в деревне осталось так мало молодых мужчин, что даже наши гробы нести некому.
Я пошла на работу в коровник. Просто страшно смотреть, как скотина голодает, а председатель целыми днями сидит в задней комнате лавки. Если бы Хельме Сассь не был бригадиром, не стоило бы и ехать за трудоднями с тележкой. Немножко ячменя и ржи все-таки получила. Отруби кончаются. Не знаю, когда найду время съездить на мельницу.
Вообще-то одинокой женщине в колхозе лучше. Когда я вспоминаю последние годы нашего хутора, как ты приезжал из Тарту в спешке убирать хлеб и как мы выбивались из сил на покосе, даже сейчас страшно делается.
Денег мне не присылай. Жизнь в городе дорогая, да и много ли ты зарабатываешь. В прошлом месяце Сайма прислала тоже. Много ли мне надо. Даже те деньги, что выручила за бекон, до сих пор лежат нетронутые. Главное, чтобы у вас в городе все шло как полагается и чтобы вы были сыты. Я в эти столовки никак не верю, будь то на заводе или где угодно. Я как-то писала Сайме, чтоб она и для тебя хоть раз в день готовила, но Пауль не согласен, да и ты сам вряд ли захотел бы.
В общем, все идет по-старому, на здоровье не жалуюсь. Жду лета и радуюсь, когда со стрехи капает. Летом опять хоть ненадолго приедете. От Мурсе хотя бы та польза, что здесь можете несколько недель подышать деревенским воздухом и поправиться.
Пиши поскорее, до свидания. Мама».
Пальтсер сел на край кровати, достал бумагу и ручку и, завернувшись в одеяло, начал быстро нанизывать строки о своих успехах и прелестях беззаботной жизни. На похороны старой хозяйки Рейматс он все равно не успел бы, письмо пришло только в воскресенье утром, к тому же он давно стал совсем чужим и для Рейматсов и для других отдаленных хуторов, — настоящий блудный сын. Отруби, конечно, вопрос важный. Неужели нельзя организовать поездку на мельницу таким образом, чтобы кто-нибудь один отвез зерно нескольких хозяев? Например, Кийтаре Аугуст? Или, может быть, он ушел на шахту, как грозился летом?
Надо бы писать более крупными буквами — матери читать легче и письмо выглядело бы длиннее. Странное дело. Письма матери становятся все длиннее и длиннее, а письма сына все короче. Как будто одни набирают силы за счет других. Или в письмах заключены только ожидания и надежды, которые у матери наливаются соками земли и капелью, а у сына усыхают здесь, в городском шуме?
Когда Пальтсер и Тралль пришли утром на завод, они увидели перед двухэтажным зданием цеха экспериментальных инструментов директора и главного инженера, оживленно беседовавших между собой. Наверное, что-то случилось: так рано утром их никогда еще не видели на территории завода. Идущие мимо рабочие невольно обращали взгляд к крыше цеха, туда, куда посматривали директор и главный инженер. Никаких признаков аварии не было, и опытные рабочие могли прийти только к одному выводу: предстоит перестройка или, вернее, надстройка цеха, которая, очевидно, требуется крайне срочно. Так и сказал, сворачивая к механическому цеху, Тралль.
Переодеваясь в спецовку, Пальтсер боролся с собой. При таких обстоятельствах беспокоить главного инженера не особенно разумно. Но если на заводе начинается реконструкция и руководство устремляет внимание на этот перегруженный цех, то сейчас самое время напомнить, подтолкнуть или, по крайней мере, выяснить, насколько будут реализованы старые планы и учтены ли в новых планах пожелания, высказанные в прошлом.
Внутренняя борьба, продолжавшаяся и за станком, кончилась логическим выводом: если начался период спешки, он будет продолжаться и завтра, и послезавтра и так далее. Незачем откладывать неприятный разговор с сегодняшнего неблагоприятного дня на завтра или послезавтра, которые едва ли будут более подходящими. Пальтсер выключил ток, заправил под блузу испачканный маслом шарф и бегом устремился через двор в контору.
Главный инженер Юкс сидел один в своем кабинете, разложив на столе старый испачканный чертеж. Погрузившись в свои мысли, инженер постукивал по нему логарифмической линейкой, которую держал в левой руке, как ложку. На вошедшего он не обратил никакого внимания.
Пальтсер догадался, что сейчас будущая точная калькуляция проекта принимает первые туманные контуры. В подобные минуты всякий посторонний разговор кажется комариным писком, от которого нервный человек пытается отмахнуться резким движением, натура же более спокойная — полным невниманием. Инженер Юкс относился к последней категории. Но нетерпение и любопытство не позволяли Пальтсеру ждать лучшего момента. Кроме того, ему казалось, что именно сейчас надо задать вопрос, который должен быть отражен в предстоящих расчетах.
Значение завода растет. Поэтому никак нельзя мириться с таким устарелым узлом, как нынешнее помещение для закалки. Оно превратится в настоящее узкое место, если на него не будут выделены средства. Если речь идет о пристройке, то интересно знать, принято ли в расчет
