красотки.
– Хватит! – хлопнув ладонью по столу, остановил он болтовню Цзинь. – Тебя я отпускаю, а твой брат останется. – Цзинь попыталась что-то добавить, но капитан снова ударил по столу. – Без разговоров!
– Уходи и побыстрей, – сказал Сяосун по-китайски. – Я выберусь… Слушаю вас, – обратился он к капитану по-японски, когда Цзинь убежала. О своём знании русского решил пока умолчать.
– В Японии ты не был. Где учил язык?
– Я не учил. Просто общался… с японскими торговцами…
– Впрочем, это неважно. Важно то, что ты ненавидишь русских. Эта война заканчивается, но я уверен, что скоро будет другая. Возможно, даже не одна. Маньчжурия будет принадлежать Японии, и нам нужны такие люди, как ты.
Кавасима, как и многие офицеры, проходил курсы подготовки вербовщиков агентов из населения, поэтому решил попробовать завербовать столь удачно попавшегося врага России.
– Быть на побегушках у какого-нибудь вашего мелкого чиновника? – усмехнулся Сяосун. – Завидное будущее!
– Вижу: ты – умный, а умные люди следуют заветам вашего Учителя, который сказал: «Неважно, в каком ты живёшь мире, важно, какой мир живёт в тебе». Можно начать жизнь с побегушек, а закончить императором, как ваша императрица. – Кавасима с высокомерием наставника посмотрел на молодого китайца.
– Да, – немного подумав, откликнулся тот. – «Три вещи никогда не возвращаются обратно: Время, Слово, Возможность. Поэтому не теряй времени, выбирай слова, не упускай возможности».
– Я же говорю, что ты – умный, – обрадовался капитан.
Совсем как ученик, получивший высокую отметку, подумал Сяосун, изобразил на лице покорное согласие и спросил:
– Что я должен делать?
– Устройся работать на КВЖД и жди. Осторожно агитируй китайцев и маньчжур в пользу Японии. Знаешь, что такое «спящие ячейки»?
Сяопин отрицательно качнул головой.
– Это группы агентов, бездействующих до поры до времени. Они «просыпаются», когда появляется необходимость. Постарайся создавать такие ячейки в Маньчжурии.
– Но сейчас идёт война…
– Война скоро закончится, а Маньчжурия не должна оставаться русской.
– А платить будете? Кого-то и подкупать придётся, да и мне не помешают.
– На почте в Харбине будешь ежемесячно оставлять пакет с отчётом до востребования на имя… Назови, какое тебе нравится.
Сяосун подумал:
– Пусть будет Хэй Лун.
– Хорошо, пусть будет Хэй Лун. – Капитан сделал пометку в блокноте. – Там же будешь получать пакеты на имя… на имя…
– Цзян, – подсказал Сяосун.
– Годится. В пакете будут инструкции и деньги. За них тоже надо будет отчитываться. Ты писать-то умеешь?
– Умею.
– Отлично. – Капитан подал лист рисовой бумаги и ручку с железным пером, пододвинул чернильницу. – Пиши: «Обязательство. Я, Ван Сяосун, добровольно обязуюсь верой и правдой служить…»
– Служить не хочу! – Сяосун отложил ручку. – Не хочу и не буду!
– А чего же ты хочешь? – Ласковый голос капитана грозил разразиться громом.
– Помогать – да, а служить – нет. Никому!
– Ну хорошо, пиши: «…помогать великой Японии в её действиях на территории Маньчжурии». Написал? И распишись своим именем, а в скобках поставь «Цзян».
14
Император российский Николай Александрович уже полчаса был погружён в глубокие раздумья о перипетиях войны с Японией. Это его раздражало, но отмахнуться, как обычно, было невозможно. Кто же мог предположить, что так всё обернётся? По отчётам и докладам военного министра генерал-адъютанта Куропаткина картина готовности к войне выглядела вполне прилично. На обустройство Квантунской области и крепости Порт-Артур требовались десятки миллионов рублей, да не ассигнациями, а золотом. К тому же обещано было всем ведущим странам, что порт в бухте Даляньвань будет открыт для коммерческих судов всего цивилизованного мира, а это потребовало ещё полтора десятка миллионов.
Конечно, два года потеряли на всяческие согласования планов и не всё успели сделать, что и неудивительно при такой непредвиденной нагрузке на финансы. Николай Александрович цифры военного и морского бюджетов, конечно, не помнил – что-то около трети всех расходов империи, – но порадовался, что министр финансов – опять этот несносный Витте! – необходимые деньги изыскал. Разумеется, как всегда в России, тратили их не очень умно, да и – что греха таить! – по карманам рассовали немало, но что вышло, то вышло.
Николай Александрович поморщился, как от зубной боли. Да, мы не были готовы к войне: мало войск, даже с учётом пограничной стражи и охраны КВЖД, но пополнять до нужного количества с крошечной пропускной способностью Транссиба на Байкале сколько бы потребовалось времени! А у Куропаткина был замечательный план кампании! Дать японцам высадиться, а потом медленно отступать в глубину Маньчжурии, изматывая войска противника и постепенно пополняя свои, а когда наберётся наших достаточное количество, тогда и ударить в полную силу, разнося япошек в пух и прах!
Ммм… Император зажмурился, представив этот пух и прах, но через мгновение выражение удовольствия на лице сменилось гримасой отвращения: он вспомнил, во что в результате обратился отличный прожект генерала… В сплошные поражения. Да не мелкие, как предполагалось, а поистине разгромные. При самом же Куропаткине, который с удовольствием взялся быть главнокомандующим! Ирония судьбы, да и только! Никто и предположить не мог, что блестящий генерал, любимец народа, будучи отличным стратегом, окажется никудышным тактиком. Вот пусть теперь и отдувается – за всё! Не царское это дело – брать на себя ответственность за провалы. Слава Богу, что всё закончилось.
На столе перед императором лежала телеграмма, полученная из Северо-Американских Соединённых Штатов, из Портсмута, от главы российской делегации на мирных переговорах с Японией, ненавистного Витте. Не печальное извещение об очередном унижении России, а победная реляция: мирный договор подписан с минимальными потерями для империи. Витте, сукин сын, без единого выстрела отвоевал обратно половину оккупированного Японией Сахалина, возвратил всех русских пленных – а их больше 70 тысяч! – и показал кукиш в ответ на требуемую контрибуцию: обойдётесь, господа хорошие, без русского золота! Правда, приходится отказаться от Квантунской области с Порт-Артуром и от южной ветки КВЖД, так они и так потеряны.
Нет, но каков Витте?! И что теперь с ним прикажете делать? Николая Александровича передёрнуло, до того он не переносил этого дикого человека. Да, он кое-что полезное для России сделал: и с железными дорогами, и с бюджетом, и с рублём. Сделал, ну и что?! Как был неотёсанным мужланом, так и остался. Слова сказать не может ни по-французски, ни по-немецки, зато прекрасно матерится по-русски. Не поймёшь? то ли он немец, то ли малоросс со своим фрикативным «г»… Гофмейстер Роман Романович Розен писал, что он всю Америку, эту зубастую пуму, обаял своим демократизмом. Тоже нашёлся укротитель зверей! Что ж, ему теперь орден давать?
Николай Александрович вздохнул. По правде, за такое дело «Андрей Первозванный» полагается, но Витте и так обвешан орденами, как рождественская
