чего?
– Зачем он изнуряет вас на веслах, хотя ветер хороший, чтобы идти под парусом?
– Сам он дурак, – пробурчал Квашка, – посмотри – ветер дует нам вбок, и если мы пойдем по ветру, то врежемся в берег.
– Однако его-то не сносит на берег, – заметил подошедший Лещина.
– А почему тебя не сносит на берег? – спросил Тан.
– Потому что у меня в голове есть мозги, – проворчал Вьюн.
– Ну так объясни нам свою хитрость, – попросил Тан.
– Да нет тут никакой хитрости, – сказал Вьюн. – Надо только помнить, что ночью и утром ветер дует от суши, а днем – в сторону суши. Поэтому ночью и утром лодку надо направлять по ветру от берега, а днем идти к берегу.
– И как же тогда держаться берега? – ехидно улыбаясь, спросил Квашка. – Нам ведь велено берег держать на виду.
– А ты слишком далеко в море не уходи, вот так и будешь держаться, – сказал Вьюн.
Тан и Лещина переглянулись.
– Это был бы хороший кормчий для нас, – заметил вполголоса Лещина.
– Да, – сказал Тан и крикнул Вьюну: – Старик, а ты не пойдешь на наш корабль кормчим?
– Нет, – ответил Вьюн. – У меня на лодке семья. Одни бабы и дети. Из мужиков только мальчишка, ему одному не управиться с лодкой.
– Жаль, – проговорил Тан. – Тогда держись поближе к нам, чтобы в случае чего мы могли позвать тебя.
– Ладно, – сказал Вьюн.
Он что-то проговорил Малу, и лодка тут же вильнула в сторону от корабля северян.
С закатом солнца ветер и в самом деле начал менять направление. Квашка хоть и был обижен на Вьюна, но его советом все же решил воспользоваться.
Ветер был несильный, и корабль легко шел под парусом. Пользуясь этим, гребцы залегли спать.
С наступлением сумерек на мачте лодки Вьюна загорелся огонь. Тан догадался, что Вьюн этим подает им пример. По огням на мачтах корабли смогут ориентироваться в темноте и держаться вместе. Поэтому Тан также приказал зажечь огонь. На остальных кораблях и лодках тоже зажглись огни. Стало хорошо видно, что караван держится в довольно плотном строю, и это Тана порадовало.
По привычке Тан проснулся перед рассветом. Было еще темно, но облака на востоке покрылись нежной розовой вуалью.
Тан приподнялся, и лицо защекотал прохладный легкий ветерок. Его хватало, чтобы корабль неторопливо плыл по гладкой поверхности воды.
Так как работы на веслах не было, то на корабле почти все спали. Не спал один только лишь рулевой. Он сидел на лавке на помосте, щекой прислонившись к веслу.
Тан решил подняться к рулевому на помост.
По пути он черпнул из бочки пригоршню воды и плеснул ею в лицо. Вода была теплая. Вытерев рукавом лицо, Тан поднялся на помост.
Увидев его, рулевой приподнялся.
– А где Квашка? – спросил Тан.
– Внизу, спит, – сказал рулевой.
– Хорошо, – проговорил Тан.
Когда корабль идет заданным курсом, кормчему нет смысла торчать у рулевого весла. Выспится, а днем ему придется менять курс корабля.
Тан окинул взглядом горизонт. Сзади тянулась цепочка слабых огней.
– Никто не потерялся? – спросил Тан.
– Да кто же его разберет в темноте? Вот солнце встанет, тогда и будет видно, – проговорил рулевой и посоветовал: – Ты бы шел, Тан, еще поспал.
– Я посижу рядом, – сказал Тан. Он хотел сесть на лавку рядом, но, немного подумав, спустился с помоста и прошел на нос корабля.
Здесь он увидел Лещину, который спал, подложив под голову седло. Однако, когда Тан подошел, открыл глаза.
– Ты чего, Тан, бродишь? – спросил он сонным голосом.
– Не спится, – проговорил Тан. – Что-то тревожно мне.
– Есть причина для тревоги? – спросил Лещина.
– Нет, – сказал Тан.
Лещина пододвинулся и предложил:
– Тогда ложись рядом. Я сначала лег внутри корабля, но там душно, и я вышел на свежий воздух. Здесь хорошо.
Тан сел на освободившееся место, и Лещина сказал: «Спи» – и закрыл глаза. Вскоре послышалось тихое сонное сопение.
Тан некоторое время смотрел на огоньки следовавших сзади кораблей. Они сливались со звездами на небе. Затем незаметно для себя задремал.
Очнулся Тан от чувства близкой опасности. Сначала он почувствовал, что он безумно раскачивается, словно на огромных качелях. Открыв глаза, он увидел, что по серому небу несутся рваные тучи. Волны били в борт, точно хотели разнести корабль в щепки. Тан попытался подняться на ноги, но не удержался на ногах – так сильно раскачивался корабль – и упал прямо на Лещину.
Лещина тут же проснулся. Ему секунды хватило, чтобы сообразить, что кораблю угрожает опасность.
– Кто на руле? – спросил он.
Тан бросил взгляд на помост для рулевого. Там никого не было.
– О боги! – воскликнул Тан и кинулся к рулю.
Он вовремя успел к рулю. Корабль разворачивало боком к волне. Еще немного, и он бы перевернулся.
Тан схватился за длинное рулевое весло. Им надо было энергично загребать, чтобы развернуть корабль по ветру, но весло словно застряло в вязкой смоле – не поддавалось. Мощные удары волн трепали Тана, словно тряпичную игрушку.
Вряд ли ему одному удалось бы вывести корабль на безопасный курс, если бы на помост не вбежали Лещина и Квашка. Не говоря ни слова, они бросились на помощь Тану. Втроем им удалось справиться с веслом, и наконец корабль пошел по волне. Теперь с рулевым веслом мог справиться и один Квашка. Тан отпустил весло и осмотрелся.
На корабле проснулись и остальные люди. Они бросали тревожные взгляды на волны с седыми гребешками.
Но с большей тревогой Тан смотрел на идущие сзади корабли. На них приспустили паруса, но они почти не отставали от головного корабля. Шли ровно.
– Нам тоже надо часть паруса убрать, – сказал Тан Квашке.
– Сейчас уберем, – отозвался тот и закричал на людей снизу, чтобы они занялись уборкой паруса.
На помост поднялся новый рулевой, и Квашка передал ему весло.
– А где тот, что ночью сидел у руля? Я его что-то не вижу, – поинтересовался Тан.
– Да кто его знает? – Квашка пожал плечами и обратился к рулевому: – Первушка, ты видел Палку?
– Нет, – ответил тот.
– Перед началом бури я видел его у руля, – сказал Тан.
Первушка побледнел.
– Он не мог оставить руль. Наверно, задремал и свалился за борт, когда волна ударила в борт.
– Нехорошо это – мы потеряли человека, – сказал Тан. – Вернуться бы назад – найти его…
– Это невозможно – ветер не даст, – сказал Квашка. – К тому же он, наверно, уже утонул.
– А куда мы идем? – вмешался в разговор Лещина, который уже давно оглядывал горизонт.
Тан взглянул на
