успокоился и шёл по дорожке, махая портфелем. Различные хорошие мелодии приходили ему в голову, когда он был спокойным. Но более всего любил он размышлять. Он думал о звёздах, о снеге, о дожде. Бесподобно впечатлительный, он носил в себе воспоминания об увиденном фильме, хотел быть похожим на кого-то из героев. Нередко задавал мучивший его вопрос мамочке. Вот и сейчас:
– Ты о ком? – покосившись на него, спросила она.
– Как о ком? Дяденьку ещё в кине показывали.
– В кино, – поправила сына Ксения, стараясь вспомнить, на какой фильм в последнее время водила она Сашку.
15
Прошло два года. Воспитательные процессы мамочки, редкие беседы с папочкой, учёба, мысли о приезде бабушки и Вовки, – главное, чем была наполнена жизнь малыша в эти годы. Наконец Скачков сказал, что готовятся к отъезду те, о ком он думает. И Сашку как будто подменили! Он стал аккуратно заправлять постель, старался помогать мамочке.
– Что с тобой? – искренне изумилась мамочка.
– Бить меньше надо! – уколол её Скачков.
Приезд деда, бабушки и Вовки внёс перемены в жизнь Сашки. У мамочки, естественно, прибавилось забот, так как стал ощущаться недостаток, и она раздражалась даже по пустякам. Никуда не девалась её жестокость к младшему сыну, но оплеух ему доставалось уже поменьше, чем прежде, так как часть их перекладывалась на плечи, точнее, на щёки Вовки. Агафья Кирилловна гладила в таких случаях старшему внуку голову. И не могло не произойти у неё с супругом такого разговора.
– Хорошо было дома, чёрт принёс нас, – вообще-то начал разговор дед.
– Внучат поедом ест, – согласилась Агафья Кирилловна. – Зачем приехали…
И старики стали обвинять друг друга в переезде. Спустя минуту дед тряс кулаком, а Агафья Кирилловна язвила:
– Я долго боялась тебя, а теперь не боюсь! И дочь в тебя, такая же – крокодил!
– Порешу насмерть! – наскочил на неё дед.
И если бы не помешали ссоре соседи, внуки и закипевший на плите суп, то она могла закончиться дракой. Сашка сделал вывод, что виновата в этот раз бабушка, потому что ей надо было помолчать.
Новая беда пришла к Сашке. Не давалась ему арифметика, как не пытался помочь ему старший брат, учившийся на два класса впереди; даже регулярные мамочкины оплеухи за двойки не исправляли положения. Из-за этой арифметики не шла учёба у него в третьем классе. Причём при одном только виде цифр он путался и не мог сосредоточиться. И, когда к концу недели в дневнике его собиралось порядочно двоек, он не торопился домой. Сначала ночевал в будке, где проходят горячие трубы, но вскоре нашёл чердак, где у печной трубы было тепло и не страшно.
16
Суров Север. Ещё суровей арифметика! Сашка мечтал о лете, когда настанут каникулы и, может быть, побоев станет меньше. Но зима на Севере долгая, а это Сашке ни к чему. Домашние неурядицы сказались на нём – дома он был молчуном, зато в школе навёрстывал своё. И где бы ни находился он, около него собиралась толпа мальчишек. Все смеялись, хвастались, начинали курить, рассказывали смешные анекдоты. Для мальчишек Сашка был свойским пацаном.
А ещё Сашка сдружился с Галкой Озеровой. Раньше он не обращал внимания на одноклассниц, и многие из них получали на перемене щелчки от него. Но когда Галка задела локтём его в раздевалке, он, посмотрев ей в глаза, застыл, промямлил что-то и отошёл. А ведь она жила по соседству, в двухэтажном доме. Теперь после уроков он провожал её. Она ждала его у дверей школы, когда он задерживался. Прощаясь, он пожимал ей ладонь, говоря: «До завтра, Галчонок». Только он так называл её. Она училась на одни пятёрки, и её уже приняли в пионеры. Про свою маму она говорила с лаской. Сашка объяснял это тем, что мама её добрая. Как то он сказал Галке, что, если бы и он учился на пятёрки, мамочка всё равно бы била его, как брата, отличника. На это Галка ответила, что не надо списывать на уроке, и тогда он научится решать задачи и будет хорошие отметки получать, а ещё – учится он не для мамочки. Сашка печально возразил, что арифметика не даётся ему.
– Не даётся, не даётся, – усмехнулась Галка. – Не хочешь учиться, вот и всё. Возьмись за ум, Саня.
Может, и взялся бы маленький Ерёмин за ум, но очередная беда настигла его.
– Вот Саша, – поставила его в пример учительница, – отпетым был, а теперь тройки исправляет. И Сашке сказали, что примут его в пионеры. Он ходил по комнате и учил текст: «…юный пионер Советского Союза…»
– Поешь? – перебила его Агафьи Кирилловна.
Малыш продолжил читать: «…перед лицом товарищей…»
– Значит, есть не будешь? – спросила бабушка.
«…обещаюсь…» – закричал Сашка.
– Не обещайся, второй раз собирать не стану, – обиделась Агафья Кирилловна.
«Пойду, Галку позову, пусть проверит» – подумал Сашка.
Приём в пионеры прошёл торжественно. Перед шеренгой учеников стоял старшеклассник с комсомольским значком на груди, он сжимал в руке древко красного знамени. Сашке он задал такой вопрос:
– Скажи-ка, Саша Ерёмин, почему красный цвет у галстука?
– Галстук вымазан в крови! – звонко ответил Сашка.
Старшеклассник, покачав головой, объяснил, почему у галстука такой цвет.
Увы, лишь четыре дня проносил Ерёмин пионерский галстук. Случилась беда на пятый день. Последним уроком была физкультура. Сашка до звонка вбежал в спортивный зал и забрался на кожаного коня. Но в зал вошла девочка и сказала, что вместо физкультуры всех поведут в музей. У раздевалки толпилась мелюзга.
– Сашка! – закричал Вовка. – Вы в музей?
– Ага, – ответил брат, продираясь к вешалке.
– Скорее одевайся, есть дельце! – зашептал Вовка.
Сашка, надев на ходу шапку, подошёл к дверям, где его ждал брат.
– Слушай, нас водили туда, так вот, там морж есть, – затараторил Вовка. – Если у него отпилить клык, получится ручка для ножа, понимаешь?
Сашка кивнул, хоть в толк взять не мог, к чему Вовка клонит.
– Вот инструмент, – прошептал между тем брат, показав ему ржавую пилку. – Я уже подпиливал, осталось чуток. Присядешь, когда не будет никого, и допилишь, ага? Надпил внизу, увидишь. Ну, валяй! – он хлопнул Сашку по плечу.
Музей располагался на берегу озерка. Рядом с ним лодочная станция. Сейчас она опустела и казалась сказочным теремком, где всё будто бы временно уснуло. Сашка обычно любовался синим куполом крыши лодочной станции, но сейчас думал о музее. Раздеваясь в вестибюле, он увидел строгую, в очках, тётю, она принимала ребят. Седые пряди волос обрамили её лоб. Раздевшись, ребята побрели по музею. Многие смотрели на клыкастого волка, а Сашку занимал морж.
– Дети, руками не трогать ничего! – послышался голос тёти.
Улучив минутку, Сашка сел на корточки и, нащупав надпил на бивне, сунул в щелку пилку и стал тереть. Полотно неслышно скользило по кости. Увлекшись работой,
