class="p1">– Возможно, он будет сложным, потому что кипчаки знают, что такое степная война…
– Это так, отец, но они слабы. Жадность их губит, да и по своей сути они – предатели. Согласно Ясе нашего повелителя, каждого обманувшего доверившегося ему ожидает смертная казнь.
– Ты прав, – задумчиво ответил Субедей. – Если бы они не предали бешеных горцев, мы все могли навсегда остаться в том Дербентском проходе… Но пойми, сын, они, как и мы, честно относятся только к своим.
Если бы сейчас кто-то посторонний увидел одного из «кровавых псов Чингиз-хана», ни за что не узнал бы его: говорил мягко, в голосе сквозила забота.
Субедей гордился своими сыновьями: Кукуджу – тысячник, Урянхатай проявил себя в этом походе как осторожный разведчик и лихой рубака.
«Какой толк из него мог бы получиться… И всё-таки им придётся пожертвовать», – сожалеючи подумал любящий отец.
– Воины они умелые, сын мой, недооценивать нельзя, – строго произнёс Субедей. – Понимаю, Бату-хана от участия в стычках не удержишь – царевич… Поэтому приказ будет таким: сам умри, а Бату не должен получить ни царапины.
– Слушаю и повинуюсь! – ответил сын.
Вызванному следом сотнику Очиру тоже было дано задание всемерно беречь Бату-хана-Ганжуура от кипчаков.
Джебе – многоопытный мерген – предложил хитроумный план.
– Нам нужна облава, – таинственно шепнул он. – Ставка кипчаков здесь. – Он ткнул мечом в середину карты из песка, которую они с непобедимым «нарисовали» на берегу небольшого озерца. – Отряды их конных лучников здесь, здесь и здесь. Значит, нам надо охватить всю эту территорию, чтобы никто не смог вырваться.
– Да, – ответил Субедей, – мы пойдём отсюда, всё перекроем. Но не забывай, нойон, что у них остаётся путь отступления, который мы пока перекрыть не в силах – Русь!
Он в сердцах ткнул прутиком в то место, где ветвился Днепр.
– Урусуты правый берег усеяли крепостями, в которых много хорошо вооружённых воинов.
– Да, но урусуты и кипчаки – враги. Будем надеяться, что урусуты не станут их принимать с распростёртыми объятиями, а сами станут сильно бить.
Джебе помолчал, собираясь с мыслями, потом продолжил, сладко зажмурившись:
– И тогда мы выполним волю величайшего, накажем кипчаков с помощью урусутов. Они – с той стороны, мы – с этой.
– Джебе, – сказал Субедей, насупившись, – ты толковый военачальник. Когда опасность заливает огня твоему коню под хвост, тогда ты соображаешь быстро и действуешь молниеносно, пытаясь выпутаться. Но излишняя мечтательность там, где нужна суровая необходимость обдумывать много раз, уже подводила тебя и, гляди, ещё подведёт.
– Это почему? – прокричал Джебе, багровея.
– А потому, что урусуты нам не помощники. Они скорее кипчаков, своих врагов, пожалеют, чем станут помогать нам – неведомому племени. Приграничные урусуты давно женятся на кипчачках, и даже их князья берут в жёны ханских дочерей.
Джебе с уважением посмотрел на старшего товарища.
– И откуда ты всё это успел узнать, Субедей? Я ничего этого не знаю.
– Потому что ты, нойон, предпочитаешь сразу рубить голову неприятелю. А я его сначала выслушаю внимательно, поговорю с ним ласково. Да и разведчикам нашим надо ставить самые разные задачи, и не только про войсковые соединения неприятеля, но и про их жизнь… Чем землю засевают, кого боятся, кого любят и ненавидят. И тоже уметь их выслушивать и выспрашивать.
– Враг для меня всегда ненавистен.
– Но и врага надо использовать во имя победы над ним.
– Тогда скажи, почему урусуты не станут бить кипчаков, скажи?!
– Кипчаки для них зло известное, а вот что такое мы, они пока не знают, потому в любом случае станут опасаться.
– Вот я и предлагаю облаву, – сказал Джебе тише, быстро смирея под пристальным взглядом Субедея.
– Говори…
– Сюда и сюда мы направляем по пять тысяч нукеров. В сторону той реки, что урусуты называют Северный Донец, пусть скачет ещё пять тысяч. А вот здесь пойдёт Джебе с одной тысячей. Субедей с основными силами будет в центре.
– Нет, – покачал головой Субедей. – Ты опять спешишь, нойон. Давай крепко подумаем и определим, как поступить лучше и быстрее рассеять их силы, которые превосходят наши в несколько раз. Да и не забывай, что в этих степях они – дома.
Он прочертил прутиком по песку несколько длинных линий. Отошёл, с прищуром разглядывая, потом сказал:
– Сюда, чуть правее от моря, пойдёт половина тумена, их поведёт тысячник Очирбат. Ганибек со своими пойдёт немного выше. Джебе с пятью тысячами – чуть правее. Тысячники Нугай-Мерген, Чагдаржав и Гаанбатр идут чуть выше и левее.
Он посуровел, лицо приобрело серый оттенок.
– Идём разом, выжигая всё на своем пути. Нам нужен страх, и мы его посеем. Кипчаки многочисленны и хорошо вооружены, но среди них нет единства, у них нет своего Чингиз-хана. А вдруг он отыщется? В том-то и дело. Пусть кипчакская степь содрогнётся от ужаса именем нашего повелителя.
– А в центре? – спросил Джебе беспечно.
– Центр – не самое главное. Здесь пусть станут Тешихан и Чегирхан со всеми степными отбросами, которыми нас наградил Тохучар. Я с ними оставлю Баатачулуна и Тимира, пусть просто следят, чтобы никто из кипчаков не вздумал показывать зад коня неприятелю, когда станет горячо. А мы с тобой сомкнём правое и левое крыло нашей облавы вот здесь!
И он с силой воткнул прутик в место, которое обозначало берега Днепра.
– Я предлагал тебе то же самое, – заявил Джебе убеждённо. – И ты подтвердил мою правоту, только другими словами. А результат будет тот же самый: так мы не дадим кипчакам уйти к урусутам.
– Нойон, наш повелитель, да будет благословенно его имя, как-то сказал мне: иногда придерживай Джебе, потому что его любимое занятие – бежать впереди лошади.
Джебе молча поклонился, прижав правую руку, сжатую в кулак, к сердцу.
– Всем передать приказ повелителя сильных: меркиты – наши враги, их не щадить, в плен не брать, – жёстко сказал Субедей. – Кипчаки – наши конюхи, их зря не убивать.
Глубокой ночью монгольские отряды стали растекаться по степи, чтобы занять исходное положение.
Все были напряжены и серьёзны, даже Баатачулун и Тимир, которые хоть и поворчали, мол, «все монголы пошли в настоящее сражение, только нам придётся крутить хвосты кобылицам», но к заданию отнеслись серьёзно.
Субедей посмеивался над старыми боевыми товарищами, вместе с ним покорявшими Северный Китай и Хорезм. Он сказал:
– Эти отбросы, которые со страху либо из жадности примкнули к нам, нуждаются в железной руке. А у кого она есть, кроме вас? Вот то-то… Настоящих монголов в тумене всего тысяча, их жалеть, монголы избраны
