пьяны.
Кроме четырёх нукеров, у шатра хана Игоря Юрьевича никого не было.
Монголы, числом не более десятка, неспешно подъехали, по-хозяйски огляделись. Кипчаки сделали попытку взяться за мечи, но монгольский десятник укоризненно покачал головой, мол, не надо лишней крови. Они вложили мечи в ножны и торопливо отошли в сторону.
В шатре была только полуголая плачущая девочка лет тринадцати. Справа от входа зияла большая дыра, в которую и ускользнул сын кагана…
Тридцать пять колодников согнали в центр кышлага.
Десятник только посмотрел на них и сразу понял, что рабы, доведённые до такого состояния, должны очень не любить своего господина.
– Тот, кто укажет место, в котором прячется сын повелителя кипчаков, – сказал Тургэн, – будет освобождён от колодок и сытно накормлен. Он не мог уехать на коне, значит, где-то прячется. Ну! Я считаю, пока хватит пальцев на одной руке, а потом вы узнаете, что такое монгольская плеть.
Из толпы разом вывалило несколько измождённых рабов, которые что-то наперебой говорили.
– Говорите по одному и медленней! – крикнул десятник. – Я пока плохо понимаю ваш птичий язык.
– Мы знаем, где прячется наш господин! – выпалил киянин Климент.
– Мы тоже знаем, – быстро закивали головами лях Анджей, хорезмийцы Ахмет и Махмут.
– Он меня хотел в змеиную яму посадить, – пожаловался Махмут. – Дайте мне меч, я сам его зарублю.
Тургэн хитро посмотрел на рабов.
– Я правильно понял, что вы знаете, где прячется ваш господин?
Рабы всячески выразили согласие с этим.
– Это хорошо! А почему знаете? Откуда?
– Мы рыли потайной лаз в лесу, – ответил Климент, – который и служил тайным убежищем нашему господину.
– Да, мы шестеро там очень долго работали, – подтвердил Анджей.
– А кто шестеро? Я вижу здесь только четверых.
– А ещё двое – рязанец и булгарин.
Он указал на Трофима и Мустафу.
– Они, они! – закричали и остальные. – Мы вместе рыли потайной лаз.
– А почему они не спешат передать в наши справедливые руки своего жестокого господина?
Воины вытащили из толпы рязанца и булгарина. Бросили в пыль перед десятником Тургэном.
Киянин, лях и хорезмийцы разом завопили, что немедленно покажут место убежища хана Игоря, но десятник возразил, что желает это услышать от хмуро молчавших Трофима и Мустафы.
– Говорите! – велел им.
– Я ничего не знаю ни про какое тайное укрытие, – угрюмо ответил Трофим.
Булгарин подтвердил его слова.
Десятник подал знак, по спинам упрямых засвистело сразу несколько плёток.
Оба – православный и бесермен – терпеливо сносили удары плети, только морщились всякий раз.
Их били сильно, пока десятник не пощадил.
Он поднял руку. Избиение прекратилось.
– Господин, – просипел Трофим, слизывая кровь с губы. – Поверь, ещё вчера мы были готовы сами его растерзать. Да и к слову – не человек, а катюга настоящий.
– Что такое катюга? – переспросил десятник. – Это слово ты произнёс не на кипчакском наречии…
– Русское то слово, означает «душегубец».
– Значит, он настоящий душегуб… И почему вы не желаете отдать его нам? Чем отличаются вчера и сегодня?
– Сегодня всё изменилось, вы его ищете, стало быть, он сам стал гоним. Я не иуда – предавать нашего господина в таком бесчестье. Он и сам теперь, как я разумею, станет колодником… Значит, нам с ним будет по пути. С ним, а не с вами.
Трофим тряхнул головой, выпрямился и уверенно добавил:
– Я всё сказал, теперь вы можете меня казнить либо запороть насмерть. Но я своей совестью не выкупаю жизни.
– Я согласен с тобой, христианин, – подтвердил Мустафа. – Аллах любит тех, кто не предаёт своих ближних на поругание недругам. Даже такого шакала…
Он повернулся к Трофиму и сказал:
– Прости мне, брат мой христианин, что был к тебе суров и непреклонен. Мы встретимся в райских кущах и там станем хорошими друзьями.
– Да, я вижу, что несогласие с ними принесёт нам смерть, – ответил рязанец. – Но честь дороже. Прости и ты, мой брат бесермен.
Они обнялись.
– Ну-ну, – сказал Тургэн, ему всё больше нравились эти люди, не потерявшие в жестокой неволе человеческого достоинства. – Держать их отдельно, – приказал воинам. – Больше не бить.
Трофима и Мустафу привязали к телеге. Остальным велели вернуться в «чёрную» юрту.
– Теперь я выслушаю вас, – хитро сказал десятник четверым доброхотам.
– Мы видели, как утром наш хозяин бежал от ваших монголов вон в ту рощу, – сказал Ахмет.
– Показывайте, только быстро.
Монголы сели на коней и гуськом поехали за колодниками.
…Игорь Юрьевич издалека наблюдал за своим кышлагом и, заметив направляющихся в его сторону недругов, кинулся бежать, поддавшись панике.
Несколько монголов хотели броситься вдогонку, но Тургэн их остановил.
– Дэлгэр, – сказал тихо, – прострели ему правую ногу.
Дэлгэр, как и Джебе-нойон, был метким лучником.
Он снял с плеча лук, приладил стрелу и сразу спустил тетиву.
Сын кагана споткнулся и упал.
– Возьмите его и бережно ведите сюда.
Игорь Юрьевич только злобно оскалился, увидев торжествующих рабов.
– Шелудивые собаки! Псы блохастые! – крикнул бешено. – Придёт мой отец, я вас по кускам резать буду, а куски по степи раскидывать! По всей степи…
Монголы выразительно показали на плеть, он замолчал.
Вернулись в аул, когда трубы пропели «Внимание!», приехал Субедей.
– Непобедимый, твоя воля выполнена, – доложил Тургэн. – Это сын кипчакского кагана.
– Почему у него кровь на ноге? – нахмурился Субедей. – Я приказал не причинять ему никакого вреда!
– Бегает быстро, а монголы хорошо стреляют.
– Рану перевяжите, и больше пальцем не трогать. Отныне ты за него головой отвечаешь. Как имя?
– Десятник Тургэн.
– Уже сотник… Разрешаю тебе самому доставить этого знатного кипчака в золотую юрту повелителя вселенной.
Тургэн рапростёрся ниц у копыт коня Субедея.
– Это что за люди? – спросил Субедей, указав на рабов.
– Они выдали место, где скрывался сын кагана, теперь ждут награды.
Субедей повернулся к своим таргаудам и приказал:
– И они её дождались… Отведите в сторону и отрубите головы быстро. Пусть быстрая смерть станет их настоящей наградой.
Рабы вздрогнули и попятились в ужасе, когда их стали хватать и волочь. Некоторое время слышались вопли и стенания, потом всё стихло.
– Как говорит повелитель вселенной, – назидательно произнес Субедей, – рабы, которые не соблюдают верности господину, разве будут готовы быть верными другим?
Заметив привязанных к телеге рязанца и булгарина, спросил:
– Почему этих держишь отдельно?
– Непобедимый, чтобы решить их судьбу, необходима твоя мудрость, – просто ответил Тургэн, он искренне верил в мудрость темника.
– Разрешаю спросить.
– Эти двое отказались предать своего господина, даже под страхом смерти, даже притом, что их господин был к ним немилосерден. И я никак не могу понять, чего они более достойны: награды, или наказания?
– Вопрос простой,
