дом, любимые места детских игр, тропинка к роднику и в те потайные уголки, где девчушка Салима несколько раз тайком по-детски встречалась со стеснительным и робким другом с самого детства. Она даже не успела ему сказать, что уезжает…
Когда после частых поворотов в сплошном березовом лесу начался плавный спуск, внизу завиднелся зажатый между двумя горными отрогами большой рабочий поселок с бугристыми оранжево-охристыми рудниками. В рудниках добывали железную руду для Белорецкого металлургического комбината, подсобным хозяйством которого и стала деревушка, где остались ее родители. Поселок встретил их шумом, гудками и свистками чадящих, закопченных паровозов, снующих среди отвалов рудника и скопившихся на станции. Запах угольного дыма и копоти ударил в нос, запершило в горле. То и дело над поселком раздавался стук и скрежет сцепляемых вагонов, грохот выгружаемой на открытые платформы железной руды.
По поселку торопливо и озабоченно сновали мрачноватые рабочие, чужие и отстраненные, совсем не похожие на своих, деревенских. Лошадь дяди Искандера все время испуганно дергалась от фырчащих редких машин и пустилась бы от них вскачь, если бы не удила в зубах да крепкая рука хозяина.
Наконец, проехали этот рабочий муравейник, и, когда въехали на противоположную гору, вдали завиднелся длинный волнообразный голубой хребет Зильмердак, под которым и приютилось Худайбердино.
Всю длинную и скучную дорогу Салима думала об отце. Если мама учила ее управляться женскими хозяйственными делами, то отец учил жизни, ведь он был шакирдом самого ишана Зайнуллы Расулева, а ишанами называют самых уважаемых и почитаемых духовных лиц. Да и дедушку Ахметши считали чудаком, потому как ходил он, все время позвякивая колокольчиком, и к его башмакам тоже были привязаны маленькие колокольчики. Это он объяснял тем, что видит «мелкий люд» и боится им навредить. А сам Ахметша еще до революции после учебы в местном медресе попал на воинскую службу в город Троицк. Там ему разрешили вольнослушателем посещать занятия в медресе Расулева, прославленного ишана.
Молодой Ахметша всей душой отдался учебе, внимал каждому слову ишана, но ему всегда мешала возня напыщенных сынков богатеев, которых не по призванию отдавали на учебу спесивые родители. Заметив это, ишан как-то остановил его и, глядя куда-то в сторону (он не смотрел собеседнику в глаза), сказал:
– Ахметша, останься, присядь. Вижу, ты очень пытлив и старателен. Вижу, много вопросов раздирают твое сознание…
Ахметше стало не по себе. Он знал, что ишан лечит болезни, читает мысли людей, что он достиг высших ступеней учения суфистов и даже понимает язык животных, может с ними общаться. И все это благодаря тому, что через особую духовную практику, через любовь ко всему, что создано Богом, он нашел к нему путь, духовно с ним соединился.
Да, много непонятных мест в Коране смущали Ахметшу, и чтобы не давать повода учителям засомневаться в своих познаниях, в его прилежности в учебе, он никогда не задавал эти вопросы. И тут прямой вопрос от самого почитаемого богослова.
– Ты хорошо знаешь Коран, но одни заученные и непонятые наставления пророка Мухаммеда – это лишь оболочка для невежественных, пустышка. Это для них, – он небрежно кивнул в сторону только что ушедших шакирдов. – Очень мало таких пытливых, как ты, и я буду с тобой заниматься отдельно…
В казармы Ахметша шел окрыленный. Оказаться в особых учениках такого богослова – предел мечтаний. Вон сколько книг он написал с толкованиями посланий Аллаха. Два раза совершил хадж, учился в Самарканде, Стамбуле, все средства тратил на покупки книг. В молодости за знания и благочестие его любили верующие на родине и ходили на проповеди только к нему. В его мечети не хватало места, и верующие в теплые летние дни выходили на околицу, весь склон горы там был занят его послушниками. За это завистливые муллы пустующих мечетей писали на него кляузы. По ним вызывали его в Уфу, экзаменовали. С этих экзаменов один из уважаемых членов верховного духовенства ушел со словами: «Мне стыдно за то, что устроили экзамен этому мудрецу – он знает больше нас».
Но все равно завистливые муллы не успокоились и написали донос, мол, на этих «сборищах» Зайнулла собирает деньги для свержения самого царя. По этому навету и за внедрение в обучение идей суфизма его отправили в ссылку в самую дальнюю губернию, где не было мусульман. Но и там он не потерялся – лечил таких же, как он, невольников. Как-то о его способностях прознала жена коменданта, у которой умирали дети, заболел и очередной малыш. Она уговорила мужа показать уже почти бездыханного малыша этому «басурманину». Ишан долго молился, затем несколько раз коснулся малыша своим посохом и сказал: «Идите домой». Ребенок выздоровел.
Говорят, что за это счастливая мать стала уговаривать мужа досрочно освободить муллу. Совет решил, что если Зайнулла так уж всесилен, то пусть войдет в клетку со львом, мол, справится ли. Ишан согласился, долго молился и вошел в клетку. И что же – лев смиренно лег перед ним, положив голову на передние лапы и дав ишану себя гладить, и при этом мурлыкал, как домашняя избалованная кошка…
Вот таким был новый учитель Ахметши. Когда они оставались вдвоем, он и не ждал вопросов Ахметши, а начинал отвечать, так как читал мысли собеседника. Знал и чувствовал, понял ли его ученик.
Однажды Ахметше приснился сон: будто идет он по уютному зелено-голубому лесу, светит солнце, и тут из-за легких кучерявых облаков появляется лошадь со всадником и начинает медленно спускаться к земле. Мягко коснувшись ее, скачет прямо к Ахметше и останавливается напротив. На лошади дорогая сбруя с золотыми украшениями, и сама лошадь огромная, вся светится. Она остановилась так близко, что Ахметша почувствовал на своем лице ее горячее дыхание. Тут всадник наклоняется над гривой лошади и приветствует его, и Ахметшу пронзает какой-то свет, становится тепло, благостно и спокойно. И он понял, что всадник… сам пророк Мухаммед. Он проснулся в полном смятении, все еще чувствуя на своем лице горячее дыхание лошади и тепло от рукопожатия. Как? Сам пророк спустился к нему с небес на лошади и поприветствовал? Уж не шайтан ли его смущает, проверяет на верность?
Весь день он ходил встревоженный, и когда ишан Зайнулла в конце занятий опять остановил его, он обомлел, услышав:
– Радуйся, Ахметша, не смущайся и не тревожься, правильный ты видел сон, – хотя Ахметша ни словом не обмолвился об этом, он все еще боялся, что его сбивает с праведного пути сам Иблис, что это проверка, а ишан продолжил: – Ты во сне видел самого пророка. Он благословил тебя, теперь ты один из немногих настоящих проводников Его воли. Будь достоин этого. Мне тебя
