сопровождают жена и мать. Путешественники должны скоро прибыть, и мы все навострили уши, прислушиваясь к звукам цимбал, барабанов, хлопушек и рожков, которые всегда сопровождают процессию высокопоставленных чиновников.
Я скромно склоняю голову, как частенько делала Мэйлин.
– Я очень хочу увидеть Маожэня. Мы не виделись уже несколько месяцев.
– В женской природе заложено стремление к язвительности, – замечает Вторая тетушка, – поэтому при встрече с ним изобрази милую улыбку.
Да уж, совет такой же важный, как одно рисовое зернышко в котле. Тем не менее я почтительно киваю:
– Всенепременно, Вторая тетушка.
– В конце концов, – продолжает она, – кто знает, чем и с кем занимаются наши мужья вдали от дома.
– О, да это ревность! – встревает Четвертая тетушка. Все присутствующие отлично знают, что именно это чувство заставляет ее пилить мужа.
– Или зависть, – ворчит из другого конца комнаты одна из наложниц Второго дядюшки. – Кто из присутствующих не слышал, как ты колотишь в дверь, когда господин навещает меня?
Госпожа Ко поднимает руку.
– Хватит!
Тишины хватает на несколько мгновений. Там, где сидят вдовы и старые девы, что‑то назревает. Эти старухи порой непредсказуемы. Двоюродная бабушка, которая переехала сюда после того, как вся родня мужа умерла, особенно докучает своей болтовней, однако ее голос звучит непринужденно.
– Многие мужья боятся своих жен.
Головы разворачиваются в сторону Двоюродной бабушки в ожидании истории.
– Однажды мужчины встретились на постоялом дворе, чтобы обсудить, как им быть. Первый сказал: «Я буду бить свою жену, чтобы она стала покорной, как лань весной».
Одна из вдов готова подхватить историю:
– Второй сказал: «Я перестану кормить свою благоверную. Голод укротит ее».
– Третий сказал: «Я привяжу свою жену к кровати, – продолжает Двоюродная бабушка. – Тогда ей не избежать моих чар».
Слушая их, я скучаю по Целомудренной тетушке. Думаю, некоторые из других обитательниц женской половины тоже.
– И вдруг кто появляется? – вопрошает Двоюродная бабушка с притворной тревогой. – Да это же одна из шести бабок, которая зарабатывает на жизнь гаданием. Она предупредила мужей: «Берегитесь! Берегитесь! Ваши жены идут!» И, несмотря на все хвастовство, двое мужчин бросились прочь, как блохи с дохлой кошки. Третий остался сидеть на своем стуле, доказав, что он самый храбрый.
Она многозначительно молчит, чтобы слушательницы успели напрячься. Затем, как делала в прошлом Целомудренная тетушка, подается вперед и повышает голос.
– Но когда два труса наконец собрались с духом, вернулись и подошли к своему другу, обнаружили, что тот умер на месте от страха!
Я присоединяюсь ко всеобщему смеху, но нервничаю сейчас, как невеста. Мне повезло, я люблю мужа, и это чувство взаимно, но отправлять письма на большие расстояния с пешим посыльным – совсем не то же самое, что делить постель.
В этот момент мы слышим первые отзвуки процессии. Госпожа Ко стучит костяшками пальцев по ручке кресла, давая понять, что подзывает меня. Стоя перед ней, я чувствую на себе все взгляды в комнате. Маковка помогла мне с волосами: расчесала их до блеска и заколола лучшими золотыми и нефритовыми шпильками, чтобы украсить высокий пучок. Красная краска на моих губах и румяна на щеках сегодня ярче обычного, и, надеюсь, мое лицо выделяется над белоснежным платьем из тонкого и полупрозрачного, как крыло цикады, шелка. Свекровь скупа на комплименты, как пустыня на воду, но она явно мной довольна.
– Как думаешь, что лучше – встретить процессию у парадных ворот, присутствовать на банкете или ждать моего сына сразу в опочивальне? – спрашивает она.
Есть только один правильный ответ.
– Хотя я очень хочу увидеть своего мужа и каждая минута разлуки мечом вонзается в сердце, я останусь у себя. Надеюсь, его желания быстро приведут его ко мне.
Госпожа Ко одобрительно кивает.
– Хотя моя обязанность – устроить застолье для наших гостей, не сомневайся, я прослежу, чтобы сын не ел и не пил слишком много. Я хочу, чтобы он был активен в спальне.
Я склоняю голову в знак почтения, хотя мне трудно представить, как госпожа Ко ограничит аппетит моего изнуренного ограничениями дороги супруга. Она стучит костяшками пальцев, отпуская меня, а затем поднимается и обращается к остальным:
– Мы нечасто принимаем гостий во внутренних покоях. Я ожидаю, что все будут гостеприимны. – После паузы она добавляет: – Я понимаю, что завтра доктор Ван и Молодая повитуха нанесут ежемесячный визит. Это слишком важно, чтобы отменять договоренность. У каждой из вас будет возможность увидеться с ними – я позабочусь об этом, – но, пожалуйста, помните: наши мужчины заводят связи, чтобы укрепить богатство и репутацию семьи Ян. Мы должны сделать все возможное, чтобы показать этим… кхм… путешественницам… – последние слова вырвались из уст госпожи Ко, как будто речь шла об упырях, – что мы живем в соответствии с ценностями, установленными Конфуцием и императором.
Вскоре после ее ухода я говорю дочерям, чтобы они продолжали вышивать, а сама удаляюсь в свою комнату и сажусь на стул. Прислушиваясь к отдаленным звукам прибытия процессии и приветствий, а затем к гулу приветственного застолья, которое проходит во втором дворе, мыслями я все время возвращаюсь к первой брачной ночи и к тому предвкушению, которое испытывала. Время клонится к полуночи, но я не шевелюсь, чтобы макияж не размазался, а из прически не выбилось ни одного волоска. Платье струится на пол. Я одергиваю подол так, чтобы из-под него выглядывали носки туфелек. Когда слышу шаги, встаю.
И такой – хрупкой и величественной, словно статуэтка богини Гуаньинь – я предстаю перед Маожэнем. Мой облик производит желаемый эффект.
– Сегодня вечером мы сможем зачать сына, – говорит муж, притягивая меня к себе.
Следующим утром, войдя во внутренние покои, я обнаруживаю, что гостьи уже там. Все жены, наложницы и тетушки в сборе, а это значит, что доктор Ван и Мэйлин еще не приехали. Свекровь приглашает меня сесть рядом с ней. Впервые я оказалась в роли второй по значимости женщины, и должна чувствовать себя польщенной, но мне некогда тешить свое тщеславие – мое внимание всецело поглощают незнакомки. Они очень разные. Госпожа Лю, жена высокопоставленного чиновника, говорит нам, что ей двадцать три. Ее свекрови, вдове Бао, пятьдесят один. Их одежда красива, но не так изысканна, как у нас в провинции, где в изобилии производят шелка и красители. Тем не менее простота их манер свидетельствует об их утонченности, речь демонстрирует то, что я бы назвала столичной изысканностью.
– Император отправил моего мужа в путешествие по всей стране. Он должен найти мужчин и мальчиков, которые хотели бы поступить на службу евнухами во дворец, – сообщает нам госпожа Лю. – Многие мужья уезжают
