из-за пустяка — это бретёрство, а не доблесть. Подумайте о вашей сестре… — Он поправился: — Семье.
Но увидел, что Алёша уже вскинул глаза.
— Думайте о моей сестре, коль вам угодно, — пробормотал. — Только помогите мне.
— Я помогу, обещаю.
— Не примирением!
И не дал Бурмину возразить:
— Речь о чести. Одной особы. Моя невеста, мадемуазель Новикова, провела с ним ночь.
— Сочувствую. Но лучше смотреть правде в глаза: ваша возлюбленная предпочла другого. Смиритесь.
— Как смирились вы? Ах, простите. Я всех сейчас ненавижу. Вас, себя. Его. Кабы предпочла сама! Он удержал её в своём доме насильно.
Бурмин был изумлён:
— Вы в этом уверены? Кто вам рассказал? Ваша невеста?
Алёша отвернулся:
— Она говорит, что упала. Просто упала.
— Алёша, но…
Губы юноши задрожали:
— Я не знаю, кому верить.
Бурмин нахмурился:
— Тем более, — положил руку ему на плечо. — Нельзя швыряться вызовами. Я беру это на себя. Мы спокойно во всём разберёмся…
Алёша сбросил её. Глаза наполнились слезами:
— Спокойно! Если бы вы сами видели, в каком виде она прибежала домой! Среди ночи! Её лицо, её ссадины и синяки, её разорванное платье!.. Он надругался над ней. И вы хотите, чтобы мы терзали её расспросами? Вы удивлены, что она лжёт, будто упала? Вы хотите, чтобы она сказала что-то иное?
Бурмин несколько мгновений был как громом поражён.
— Я буду вашим секундантом, Алёша.
Шагнул к столу, сорвал за край шляпу и быстро вышел вон.
— Ложь. От первого до последнего слова!
Бурмин недоверчиво посмотрел в лицо Мишелю.
— Хорошо. Вот я здесь. И слушаю. Каково ваше толкование событий?
— С какой стати я должен вам что-либо объяснять?
— С какой стати — нет? Если вы ни в чём не виноваты, я сделаю всё возможное, чтобы вас примирить.
Позади них сверкнул грозной насмешкой голос Алины:
— Так вы тоже не поверили этой маленькой лгунье?
Алина подошла и встала между ними:
— Здравствуйте, господин Бурмин. Приятная неожиданность, что вы на стороне…
— Я ни на чьей стороне. Граф Ивин лишь просил меня быть его секундантом.
— Я хотела сказать: на стороне здравого смысла.
— И как секундант я ищу возможность примирить противников до поединка.
Мишель вдруг отодвинул сестру:
— А кто говорит, что я хочу мириться?
Бурмин видел, что бешенство его было неподдельным.
— Меня обвиняют — и в чём! — Мишель был оскорблён до глубины души. Бурмин это видел — и верил; нахмурился. — Мне всё равно, — брызгал слюной Мишель. — Погорячился граф Ивин или обдумал оскорбление хладнокровно. Я не собираюсь этого сносить.
— Я вас не обвиняю. — Бурмин прямо глядел Мишелю в глаза. — И даже больше: мадемуазель Новикова вас ни в чём не обвиняет.
— О, как мило с её стороны, — ядовито пропела Алина. — Она лишь стравила…
— Я не думаю, что таково было её намерение, — перебил Бурмин.
— Ой-ой. Просто так вышло, — издевательски изобразила легкомыслие Алина.
— Вы совсем не тревожитесь за брата? — поразился веселию Алины Бурмин.
Та с улыбкой взяла Мишеля под руку, улыбнулась и Бурмину:
— Нет. Он прекрасный стрелок. Можете ли вы сказать то же самое о графе Ивине?
— В моем положении не может быть иного выхода. Вы сами это понимаете, господин Бурмин, — угрюмо отрезал Мишель. — Сообщите мне место и время. Я заранее согласен. Вот моё уважение к вашей попытке быть ни на чьей стороне.
Бурмин вышел.
Брат и сестра стояли неподвижно.
Алина заговорила первой:
— Надеюсь, ты правда такой хороший стрелок, как я о тебе всем трублю.
Тот криво усмехнулся.
— Если граф Ивин проделает в тебе дырку, мне без тебя будет скучно, — надула губки сестра.
— Сомневаюсь, — невесело выдавил Мишель.
— Что будет скучно? Зря. Очень даже. В некоторых отношениях я гораздо чувствительнее, чем советует читательницам «Модный курьер».
Брат посмотрел на сестру — он услышал за её издёвками искреннюю тревогу.
— Сомневаюсь, что проделает.
— Он мог упражнениями развить в себе меткость.
— Милая глупышка, — взял её за подбородок брат. — На дуэли всё решает не меткость. А хладнокровие. Вряд ли об этом пишет «Модный курьер».
— Нет, ничего не пишет, — признала Алина.
— У меня возникла пара идей. Не идей даже. Так, пустяковых шуток. Посмотрим, как их выдержит хладнокровие графа Ивина.
Облаковы сидели в кабинете. Единственном месте в доме Ивиных, где не показывались сами Ивины.
— Мари, я думаю, это наилучший выход.
— Отослать Алёшу? Неужели maman склонила тебя на свою сторону?
— Нет, меня она теперь избегает.
