…Около полуночи Володя, изрядно уставший от песнопений, вышел помочиться во двор. Сортир почему-то был заперт (как оказалось утром, туда чуть раньше ушел один из вьетнамских офицеров, уснувший в разгар процесса и заперевший дверь изнутри). В небе, словно начищенная серебряная монета, сияла луна. Ее лучи осветили утоптанную площадку неподалеку от хижины. Старлей направился туда, и мечтательно прищурившись на звезды, начал выводить струей на песке заветные буквы: «Л», «И», «Л», «Я». Получалось затейливо, с завитушками, но вполне читабельно.
На душе у Володи было необыкновенно хорошо. Во-первых, пришли письма от друзей и родителей. От Лили, правда, ничего не было, но он утешил себя тем, что ее письмо, видно, еще не успело дойти. А во-вторых, он снова поднимался днем за облака. Это ему всегда придавало сил и поднимало настроение.
— Пам-парам-парам-пам-пам! Парам-парам-пам-пам-парам! — вдохновенно напевал себе под нос старлей, пенной струей выводя на песке имя своей возлюбленной. Оставалось выписать только букву «Я», — и шедевр был бы готов. Но дописать его Володе было не суждено — из темноты ему на грудь бросилось что-то рыжее, похожее на огромную кошку. Немаленькую такую кошку, с волкодава размером. Она придавила старлея на землю, и он явственно почуял, что дело пахнет керосином, разглядев немаленькие клыки.
— Мама!!! — заорал Володя и каким-то небывалым финтом выкрутился из объятий ночного гостя. Тот то ли рыкнул, то ли мяукнул, — старлей, не тратя времени попусту, вскочил, поддергивая шорты, и метнулся в хижину. Зверь бросился следом, но Володя проворно захлопнул дверь прямо перед его носом, после чего сунулся в комнату, где пировал с вьетнамцами «именинник». Дым стоял коромыслом, и на перепуганного старлея никто не обратил внимания; Володя вытащил из кобуры свой табельный «ТТ» и выпустил всю обойму сквозь дверь. Потом осторожно приоткрыл ее и выглянул наружу.
Там было пусто.
На выстрелы прибежали часовые-вьетнамцы. Поглядев на дверь, больше напоминавшую теперь дуршлаг, один из них вежливо поинтересовался, с кем воевал товарищ Маргелов.
— На меня напал тигр! — возбужденно воскликнул старлей. — Вот такие клыки! — он развел все еще дрожащие руки на полметра.
Часовые переглянулись.
— Тут водятся тигры, — подтвердил один из них. — Но не такие большие.
В глазах второго бойца явственно читалось: «А был ли мальчик? Или это была белочка?».
— Не, ну он поменьше был… — смутился Володя. — Давайте следы поищем!
Осмотрев землю вокруг хижины, они и в самом деле нашли следы. Судя по ним, тигр был еще молодой, невесть как приблудившийся к лагерю.
— Голодный, наверное… — посочувствовал часовой. — Или играть хотел…
Володю передернуло, — перспектива быть сожранным заживо его ничуть не прельщала. Он шмыгнул в дом и, накатив еще полстакана Ашотовой браги, завалился спать.
…Досталось и Васе, хотя он тоже много не пил. Под утро ему приснилось, будто в хижину пришел слон и лег отдыхать прямо на него. Вскоре старлею стало трудно дышать, а потом он понял, что все это ему не совсем снится. Дышать и, правда, было трудно. Вася от страха проснулся и понял, что на нем лежит чье-то храпящее тело. Это оказался один из вьетнамцев, не разглядевший впотьмах, что койка уже занята, и рухнувший туда. Оставив союзника досыпать на своем месте, Вася перебрался на улицу, в капитанский джип, где и задремал до утра.
При этом ему снилось, что к нему пришел тигр и сидит перед ним, изредка тихонько рыкая. Утром Вася, посмеиваясь, рассказал это Володе, а тот не на шутку перепугался:
— Так на меня ночью напал же… Может, тот же приходил?!
— Серьезно? Может, показалось?
— Я сам следы видел!
— Пойдем, посмотрим, может, возле джипа тоже остались?
Увы, возле того места, где ночью стоял «козлик», все уже было затоптано.
…Что до Ашота, то великий винодел отключился лишь после того, как убедился, что все вьетнамские союзники уже спят мертвецким сном. Ему повезло больше всех — никто не гонялся за ним и не пытался отобрать койку, поэтому он выспался лучше всех.
…Когда рассвело, вьетнамцы с трудом разбрелись по своим баракам, а Хваленский подытожил:
— Ну, вот и договорились…
— О чем? — поинтересовался Ашот, отрываясь от чашки с водой.
— О нашем дежурстве. Будем через день дежурить вместе с вьетнамцами. Ты, Ашот, с Васей, а я — с Володей.
— О, как! — восхитился Вася. — А когда заступаем?
— Завтра.
— Вот и славно… А то что-то сегодня я не в форме…
— Не в форме, говоришь? — усмехнулся капитан. — Это можно поправить… Вон твоя форма висит на вешалке…
— Не, дядь Миш… не надо… — покачал головой старлей. — Ашот, все не выпивай, мне оставь…
…Два советских летчика постоянно дежурили теперь на аэродроме, готовые по первому сигналу взлететь на перехват. Еще двое должны были максимально быстро присоединиться к ним.
Сложнее оказалось узнать расположение вьетнамских зенитных батарей и ракетных комплексов. В штабе полка Хваленскому удалось узнать лишь тот факт, что к югу есть таковые, — но не более. Действовать пришлось на свой страх и риск.
Засаду решили устраивать на группу американцев, охотящуюся за радарами ЗРК. Трижды они прилетали с одного и того же направления, на одной и той же высоте, шли одними и теми же маршрутами, неизменно используя прежние позывные… И каждый раз один самолет летел впереди, дразня вьетнамские расчеты, а потом последним уходил на нейтральную территорию.
В общем, янки просто напрашивались.
— Будем брать живца, — решил Хваленский. — Лишь бы ракетчики его не стукнули…
— Как брать-то будем? — спросил Вася.
— Подходим на малой высоте и большой скорости, — объяснил капитан свой замысел, — разделяемся на две пары, зажимаем его в клещи, при необходимости давим на психику. Но аккуратно — самолет нужен целым. А потом заставляем повернуть к нашему аэродрому, и там сажаем…
— Думаете, сможем? — с сомнением сказал Володя.
— Сможем! — Хваленский решительно рубанул ладонью воздух. — Времени навалом! Давайте обсудим варианты, прикинем, что к чему, и попробуем!
На обсуждение ушло несколько вечеров. Было решено загонять целый самолет, в крайнем случае повредив ему один двигатель выстрелом из пушки.
— В идеале нам нужен исправный и пригодный к полету «Фантом», — подытожил капитан.
— А потом что с ним сделаем, дядь Миш? — поинтересовался Володя.
— Посмотрим, — ответил Хваленский. — Может, себе оставим, может, в Союз отдадим… По ситуации, в общем.
— А на кой он нам вообще сдался? — не унимался старлей.
— Ну, вот не дай бог война… — наставительно сказал капитан. — Кое-кто из наших, советских летчиков знает, как с «Фантомом» драться, а большинство — нет. А если будет у нас «Фантом» трофейный — можно и тренироваться, и американцам подлянки устраивать, и на разведку летать… Логично?
— Ну, в целом, да… — был вынужден согласиться Володя.
Ознакомиться с «Фантомом» поближе и допросить пилотов в самом деле было бы весьма неплохо. Увидеть тех, кто пилотировал ранее сбитые ими машины, летчикам не удавалось. Равно, как и сами сбитые машины. Вьетнамцы чинили этому всяческие препятствия, заявляя что-то о том, что это их война, а не Советского Союза, и потому нечего русским специалистам разгуливать по стране. Пусть делают то, за чем приехали, и не высовываются. Не слишком доверяли, хотя большую часть вооружения поставлял все-таки СССР, а не Китай. Как рассказывал Хваленскому тот зенитчик в санатории, так обходились со всеми спецами — даже с теми, кто должен был усовершенствовать поставляемое в страну вооружение, и потому обязан был по долгу службы обследовать уничтоженную вражескую технику. С одной стороны, их можно было понять, с другой — было обидно.
— Китайцам-то все показывают и отдают без проблем, — чертыхался майор после седьмой рюмки. — А нам только то, что еще не растащили на сувениры…
Одним словом, американцев при любом раскладе надо было взять живьем. Даже пожертвовав самолетом. Из прослушивания переговоров Хваленский знал, что на обратном пути янки дозаправляются над Лаосом от летающих танкеров — специальных самолетов-заправщиков. Из этого он сделал вывод, что после атаки ударные машины американцев отходят с минимальным количеством топлива и вряд ли рискнут ввязываться в бой.
— Вот и ответ, — понял он. — Надо не дать ему долететь до танкера… Вот тут он наш будет!
В тот ясный летний день, заправленные и вооруженные «Балалайки» едва только выкатили к полосе, РП сообщил о появлении «охотников».
— Хорьки прилетели! — прозвучало в эфире кодовое слово.
Дежурили в это время Вася с Ашотом; капитан что-то делал в ангарах, а Володя готовился летать с курсантом на спарке. Пока Хваленский и Володя бежали к самолетам, Вася с Ашотом вырулили на старт. После взлета Вася с Ашотом кружили над базой, ожидая, пока взлетят остальные. Потом вся четверка на бреющем направилась в указанный РП квадрат.
