крикнул:
— Скажи, собачий сын, кто прислал тебя!
Тут подали ему камчу. Он положил на землю наган, взял в руки камчу.
— Простись с белым светом! Если скажешь правду, останешься в живых. Ну, рассказывай все подробно!
Я молчал.
— Ну, чего молчишь? Некогда, собака, мне с тобой возиться! — Замахнулся камчой. Я все молчал. Он встал, отошел чуть-чуть назад и приказал своим помощникам завязать мне рот и тонкой камчой несколько раз ударил по голове, по лицу, по спине — куда попало. От этих ударов потемнело в глазах, затошнило. Он приказал снова завязать руки, подошел ко мне близко, поднял мой подбородок рукоятью камчи:
— Хочешь жить? Скажи правду!
Я молчал. Он стал изо всех сил наносить удары тонкой свистящей камчой, исполосовал все тело.
Под конец ударил ногой по голове. Я потерял сознание. Через некоторое время очнулся. Сколько времени прошло — не знаю.
Меня держали двое, а помощник хана стоял передо мной все еще в надежде услышать от меня что-нибудь о кызыл-аскерах. Он спросил, как меня зовут, чем занимался при ак-падише и в настоящее время.
— Тахсыр, успокойтесь, садитесь и развяжите мои руки. Я вам все расскажу.
Помощник хана, не ожидавший такого оборота дела, освободил руку, державшую мой подбородок, приказал развязать мои руки. Сел напротив, сложив ноги калачиком, и пытливо уставился на меня:
— Давно бы так. Послушаю, о чем ты будешь говорить. Если правду скажешь, не только освобожу, даже награду получишь. Если соврешь, то знаешь, что с тобой будет? Привяжу к конскому хвосту, как дохлую собаку, буду гонять коня до тех пор, пока все твои косточки не рассыплются по пустыне.
— Тахсыр, прошу только меня не прерывать, — твердо сказал я. — Меня зовут Батыр, сын Карима. При ак-падише, до последнего существования его, был батраком, долгие годы пас байский скот. Только со дня образования Советской власти все батраки и бедняки, в том числе и я, стали свободными хозяевами страны. Вся земля от китайской границы до Москвы и дальше принадлежит нам. Все честные люди трудятся спокойно и строят новую жизнь. А кто осмелится нарушить это — им пощады не будет…
Он не дал мне говорить дальше. Вскочил, ударил камчой:
— Ты будешь говорить, сколько у них аскеров? И где находятся их посты?
— Тахсыр, я предупреждал не перебивать меня. Слушайте дальше. Я не агент кызыл-аскеров, а честный джигит, пришел с кызыл-аскерами уничтожать волков и шакалов в этой пустыне.
— Слушай, дурак, — взревел помощник хана. — Сколько времени я нахожусь в этой пустыне, но волков и шакалов ни разу не видел, — и он ехидно засмеялся.
Я посмотрел на него в упор и дерзко сказал:
— А вы разве не волки? Вы еще хуже!
Помощник хана вскочил, как ужаленный, а один из басмачей с ножом в руке угрожающе произнес:
— Тахсыр! Что вы с ним нянчитесь? Нам уже пора действовать.
Помощник хана, видно, не любил, когда подчиненные вмешиваются в его дела:
— А ну-ка, помолчи! — прикрикнул он. — Этот босяк мне ничего не сказал о кызыл-аскерах. Только время тянет, — и приказал басмачу:
— Свяжите ему руки. Хватит ему сказки рассказывать!
Он вытащил сверкающий нож и провел пальцем по лезвию, удовлетворенно усмехнулся:
— Я сейчас поработаю над тобой: сначала отрежу ухо. Заговоришь! Если будешь молчать — другое ухо долой! Не заговоришь — носа лишишься. Доберусь до твоих глаз — выколю их. Будешь молчать — отрежу твой поганый язык, а затем зарежу, как барана. — Он провел рукой по горлу, — Скажи всю правду, пока не — поздно. Буду считать до трех: раз… два… — медленно произнес он..
Не успел произнести слово „три“, как заработал пулемет. Пуля прожужжала меж ним и мной. Помощник хана упал, на землю и пополз в кусты. Басмачей как ветром сдуло. Я остался один со связанными руками. Совсем рядом послышались крики „ура!“. Примчались красноармейцы с обнаженными клинками.
И вдруг я получил сильный удар по шее. Мимо меня пронесся красноармеец с обнаженным клинком. Он развернулся и снова занес клинок:
— Сволочь! Ты еще жив, бандит?
Я растерялся и крикнул вашу фамилию:
— Дженчураев!..
Боец от неожиданности растерялся. Хотел что-то сказать, но в этот момент показался один из басмачей, и он погнался за ним.
Я остался жив. Хотел идти, но ноги меня не слушались. В ушах шумело, голову ломило от раны, спина горела от побоев.
Я еще не верил в свое спасение. Может быть, впереди поджидает меня новая беда? Я отполз в кусты. Смотрю, на земле валяется наган помощника хана, которым он недавно угрожал мне. Я не мог поднять даже оружие — руки были крепко связаны.
Через некоторое время вернулась группа красноармейцев. Смотрю, ищут меня. Один из них говорит:
— Он был вот здесь. Голый, в одних подштанниках. Сволочь, откуда знает фамилию нашего командира? Я хотел покончить с ним. Но оставил, думаю, в штабе разберутся.
Я крикнул:
— Здесь я!
Слышу голос командира Митракова:
— Некогда с ним сейчас разговаривать. Посадите на басмаческую лошадь. А вот черный халат. Набросьте на него.
Один боец привел мне коня помощника хана, который, растерявшись, ускакал на другом. Развязали мне руки, помогли сесть.
Слышу разговор сзади: „Этот тоже бандит? Почему же ему руки завязали? Почему раздели? Весь избитый, в кровоподтеках. Разукрасили здорово! Родная бы мать не узнала. Наверное, очень провинился“. Я молчу. Разные думы в голове: „Побыстрее бы доставили меня в штаб. Не потерять бы остаток крови!“.
Вот и вся моя вчерашняя история. Счастливы мои дети. Но никогда в жизни не забуду вашу фамилию, товарищ, Дженчураев.
Через месяц наш проводник Гали поправился и снова встал в строй. Ему подарили наган помощника хана и его коня.
Из рассказов пленных мы узнали…
Пожилой человек с бегающими косыми глазами, спешившись, передал коня одному из джигитов и быстрыми шагами направился к белой юрте. Приоткрыв кошмовую дверь, бочком вошел в юрту и, увидев хана, сидевшего в передней части юрты, остановился у порога. Вошедший приложил правую руку к груди, поклонился:
— Салям-алейкум, тахсыр-хан!
— Алейкум-ассалам! Дорогой мой! Очень рад вашему приезду. — Хан проворно пошел навстречу вошедшему с вытянутыми для приветствия руками.
Пожав друг другу руки, они провели ладонями по бороде. Хан предложил сесть гостю на разноцветную кошму.
— Как доехали? Я беспокоился за вас. Ну, рассказывайте, как ваши успехи, какие новости. — весело потирая руки, торопил он прибывшего сотника.
— Тахсыр, вам известно, что в пределах реки Эмба и Жило-Косынского района наши джигиты действовали
