— Люди пойдут в бой,— не задумываясь, ответил Баранников.
— И в неравный?
— И в неравный.
— Вы будете в этой пещере?
— Очевидно.
— Это хорошо. Здесь маловато русских и очень пестрый состав. Поэтому сегодня и выступал сам Глушаков.
— Кто это?
— Русский подполковник. Он прислан к нам товарищами из «Оврага». Будет возглавлять восстание.
— А что с Пепеляевым?
— Действует на поверхности.
— А товарищ Отто?
— Он выступал в третьей пещере. Просил передать вам привет. Вы скоро увидитесь, может быть, даже сегодня. Он очень беспокоился за вашу судьбу.
— Как обстановка вообще?
— Можно сказать одно — сложная. С Советской Армией все ясно и понятно — началась битва за Берлин. А с американцами туман. За три дня они два раза меняли направление своего наступления. Нашим радиограммам по-прежнему не верят. В общем, сложно, чертовски сложно.
Кабинет генерал-директора стал похож на военный штаб. На столе стояли полевые телефоны, провода от них тянулись в форточку. В углу попискивала радиостанция. На респектабельных кожаных креслах были небрежно свалены шинели.
Уже наступила глубокая ночь, а работа здесь шла полным ходом. Беспрерывно урчал зуммер телефона, кто-то брал трубку, слушал, отдавал приказы. На столе была расстелена карта, над которой склонились люди в военных мундирах. В центре — генерал СС Зигмаль.
— Из подземелья есть четырнадцать выходов.— Генерал Зигмаль методично показал на карте все эти выходы.
— У каждого надо поставить спаренный пулемет и трех-четырех автоматчиков,— сказал моложавый полковник.
Генерал Зигмаль бросил на полковника насмешливый взгляд.
— Да? К вашему сведению, опыт показывает, что при обстреле сплошной массы людей из любого легкого оружия первые два ряда — абсолютно надежный щит для остальных. И в данном случае остальные не будут рыдать над убитыми — они в несколько секунд сметут и пулеметы и автоматчиков. Вы, полковник, плохо представляете себе, что такое тысячи разъяренных и не боящихся смерти людей.
— Вы их идеализируете,— с почтительной улыбкой заметил полковник.
— Нет. Мы же и научили их не бояться смерти.— Генерал раздраженно швырнул карандаш на карту.— Не думал, черт возьми, дожить до такого. Ах, господа штатские, господа штатские — вонючая помесь священников и либералов! Запутают все дело, замутят, а потом зовут нас — спасайте!
Прогудел зуммер одного из телефонов. Адъютант генерала взял трубку:
— Штабквартира генерала Зигмаля. Минуту.— Адъютант протянул трубку генералу: — Главное имперское управление безопасности.
Генерал схватил трубку:
— Зигмаль слушает... Да... да. Хуже, чем можно было ожидать. Сегодня они провели открытые митинги. Пахнет бунтом. Куда уж хуже... Да... Да... Все делаю сам... Хорошо... Хорошо. Завтра начнем. Понимаю. До сих пор не поступили цистерны с зажигательной жидкостью. Проследите за этим. Именно с завтрашнего дня потребность в ней будет быстро возрастать... Хорошо. Звоните завтра в одиннадцать, я буду на месте. До свиданья.
Генерал положил трубку и вернулся к карте:
— Всю местность вокруг горы мы должны рассматривать как окруженный нами со всех сторон плацдарм противника и подготовить бой за овладение плацдармом по всем военным правилам. Поэтому, полковник, не один пулемет у входов, а усиленные огневые пункты, удаленные от входов и с возможностью перекрестного огня. Сейчас же разработайте схему. Подключите сюда зенитки для стрельбы по наземным целям.
— Понимаю.
— Дальше...— Генерал отыскал глазами дремавшего в глубине кабинета офицера СС: — Дирке!
Офицер вскочил с кресла, не понимая спросонок, кто его зовет.
— Это я вас зову, Дирке.
Чеканя шаг, офицер подошел к столу:
— Прошу прощения. Третью ночь без сна.
— Я знаю, Дирке. Сообщите мне суточную выработку вашей мельницы.
Дирке улыбнулся одной стороной лица, давая понять генералу, что шутка о его зондеркоманде понята и. оценена.
— Все зависит от темпов ликвидации муки. Пекарня всегда задерживает и забирает у меня мельников.
Теперь улыбнулся генерал Зигмаль:
— «Пекарня» — это неплохо сказано. Мы получим несколько цистерн горючки.
Дирке, подумав, сказал:
— Тогда в среднем пятьсот в сутки.
— Вы знаете обстановку?
— Да, мой генерал. Я понимаю. Мы можем ликвидировать и больше, но тогда на сжигание трупов надо поставить побольше людей. А моих не отрывать от дела. Опыт показывает...
— Нужно истреблять не менее тысячи в сутки,— перебил его генерал Зигмаль.— На сжигание я вызову роту резервистов из Веймара.
— Тогда все будет в порядке.
- Спасибо, Дирке. Сдвиньте себе два кресла и поспите.
— Спасибо, мой генерал.
Еще раньше в кабинет бесшумно проскользнул и забился в темный угол начальник спецотряда гестапо майор Лейт. Но напрасно он думал, что генерал Зигмаль его не заметил.
— Лейт, теперь я хочу послушать вас.
Майор медленно подошел к столу.
— Что у вас нового?
Лейт молчал.
Генерал Зигмаль посмотрел на окружавших его офицеров.
— Он не знает, с чего начать. Ну что же, поможем. Выяснили, кто выключал свет?
— Когда мои люди прибыли на распределительный щит, там уже никого не было.
— Ах, мерзавцы, не дождались? Значит, вам по-прежнему неизвестно, кто ораторствовал в пещерах?
— В отношении одного оратора данные сходятся. Речь идет о третьей пещере. Там выступал немец, известный под именем Отто. Мы его ищем.
— Прекрасно, прекрасно! — сказал генерал Зигмаль.— Во всех пещерах выступали русские, а вы нашли одного немца.
— Агентура дает противоречивые данные.
— Плевал я на вашу агентуру! — разозлился Зигмаль.— Я вас спрашиваю: что вы собираетесь делать, чтобы обезглавить бунтовщиков?
— Сейчас мы производим аресты во всех пещерах.
— Надеясь на свое чутье?
— Но сейчас нет времени для глубокой разработки,— чуть раздраженно сказал майор Лейт.
— Вы правы, майор, но я хочу напомнить, что ваша группа прибыла сюда не сегодня.
— У нас была локальная задача — саботажники. Они обезврежены.
— Ах, так! И завод теперь действует полным ходом?
Лейт промолчал.
— Радиопередатчик нашли?
— Найдем в ближайшие два дня. Мы взяли человека, который распространял принятые по радио сводки фронта.
— А как насчет оружия?
— Думаю, что оружия у них нет в таком количестве, чтобы это вызывало тревогу. В подвале крематория обнаружены две винтовки. Проверка установила, что они взяты у зенитчиков, а найденный ранее пистолет, между прочим, из арсенала СС.
Зигмаль молчал.
— Я вас понял так,— осмелел Лейт,— что сегодняшние аресты бесцельны?
— Вы умышленно, майор, поняли меня неправильно,— отчеканил генерал Зигмаль.—Такой метод взаимопонимания между СС и гестапо одно время был весьма популярен, но не теперь, майор.
— Тогда зачем ответственным за все делать меня, в то время как годами порядок здесь обеспечивали ваши представители? Вы знаете это лучше меня.
Теперь надолго замолчал генерал Зигмаль.
— У меня к вам вопрос: нельзя ли утром дать, как обычно, сигнал сирены выхода на работу? — спросил Лейт.
— Зачем это? — удивился генерал Зигмаль.
— Это обеспечило бы разделение заключенных по крайней мере на две части. А всякое разделение этой банды для нас выигрышно. Наконец, в цехах легче производить изъятие узников.
— Я подумаю об этом. В том, что вы говорите, есть резон. Типографию нашли?
— Человек с листовками, которого мы арестовали, надо думать, знает все и о типографии.
Теперь молчали оба. Лейт демонстративно посмотрел на часы.
— Если у вас ко мне вопросов больше нет, я пойду к себе. Сейчас начнут доставлять арестованных.
— Желаю успеха.
Майор Лейт ушел. Генерал Зигмаль снова вернулся к карте:
— Как видно, прочной уверенности, что бунтовщики останутся без вожаков, у нас нет. Мы должны ориентироваться на худшее. Задача остается прежней — уничтожать по тысяче человек в сутки. Всего здесь около пятнадцати тысяч. По имеющимся данным, бунт они готовят примерно на десятое—двенадцатое апреля. В нашем распоряжении восемь — десять суток. Таким образом, против нас останется пять-шесть тысяч бандитов. Ничего особенно страшного. Давайте установим точно наши силы...
Уже третий день Отто прятался в пещере, в которой жил Баранников. Ему сбрили усы. Примелькавшуюся всем синюю выгоревшую брезентовую куртку сменили на лагерную полосатую, и не так-то просто было обнаружить Отто среди тысяч людей, которых страдания сделали так похожими друг на друга. Гестаповцы дважды приходили в пещеру и, медленно двигаясь среди спящих, освещали их яркими фонарями — искали Отто. Тем временем друзья готовили его перевод в санитарный бункер в качестве больного. Туда гестаповцы предпочитали не заглядывать вовсе.
