Стараясь остаться незамеченными, они отошли к кустам и, прячась за ними, тропкой вышли к перекрестку полевых дорог. Рядом, на взгорбке виднелась небольшая башенка со старательно выбеленной скульптурой святого. Возле башенки кто-то прогуливался. Увидев его, Деранюк толкнул Петра.
— Бачишь, Пилюк вже тут…
Пилюк тоже их заметил и, оглядевшись вокруг, спустился с взгорбка.
— Ось, друже, — еще издали обратился к нему Деранюк. — Це Меланюк Петро. Привел як наказано…
— Добре… — Пилюк посмотрел на Петра. — Знаешь мене?
— Звичайно, — кивнул Петро. — Ти Тарас. С Пилюкова хутора. Ще казалы, що ти посля гимназии до политехники збыравсь вступыты…
— Е справи важніши! Тепер до дила… Звьязок твий урвався. Видсьогодни ти на звьязку в мене. Я «Кобза»…
— Зрозумів… Яки будуть накази?
— Виртшено що ти маешь увтйти до колгоспного активу.
— Чому саме я?
— Чому?.. — Пилюк снисходительно усмехнулся. — А тому, що в тебе земли обмаль у свий час до комунии був прихильный, так?
— Так, було. Але ж то…
— Не треба. Нам все видомо… Наказ ясний?
— Так! Все виконаю слушно… — и подобравшись, Петро старательно вскинул голову…
* * *
Лодка тихо скользила по воде. Было раннее утро, солнце еще только вставало по-над берегом озера, за камыш цеплялись белесо-серые клочья тумана. Сидя на корме плоскодонки, поручик Вукс то энергично греб, то наоборот, клал весло поперек и, заглядывая через борт, пытался что-то рассмотреть в воде.
Наконец лодка кончила свои выкрутасы и подгоняемая резкими гребками выскочила носом на берег. Поручик сердито кинул весло. Мокрое днище отозвалось глухим стуком, но влажный утренний воздух как бы проглотил звук.
Поручик встал и, балансируя руками, выбрался на песчаный урез. Оставив лодку на месте, он быстро прошел кустами и оказался на поляне, посреди которой сидел на колоде пан Казимир, внимательно изучавший карту. Вукс подошел к майору и молча сел на другой конец бревна.
— Ну что, пусто? — повернулся к Вуксу пан Казимир.
— Пусто… — Поручик покосился на карту. — Пан майор, ну допустим: они пошли на вынужденную, удобней садиться на воду. Но почему вы считаете, что они могли утонуть?
— Не утонуть, Владек, — поправил его пан Казимир, — а затопить машину специально. Видишь ли, Брониславский сказал мне, что там есть кингстон для заполнения воздушных емкостей, на всякий случай.
— Думаете, они могли спрятать машину в озере?
— Надеюсь…
— Нет тут никого и, похоже, не было, — поручик вздохнул.
— Да-а, задачка еще та… Поиски пропавшего самолета и поручика Мышлаевского… — Пан Казимир развернул карту на коленях. — Вот смотри, Владек… Если эта сволочь Длугий не врал, самолет мог сесть только тут. Я убежден, из-за аварии они повернули на Румынию.
— Мог и свалиться в лес где-то здесь… — Вукс ткнул пальцем в карту. — Поспрошать надо бы… Может, кто что и видел.
— Правильно, Владек! Вот только Длугий тоже должен искать машину. Но, надеюсь, про Румынию он не подумает…
— Ему, пожалуй, не до нас. НКВД точно село им на хвост! Стус сообщает: в Голобове и там, на хуторе все перерыли.
— Хорошо, нам спокойнее… Последнее место, где они могли упасть, то, что ты показал, Владек. Значит, должны мы, пока есть время, лесочек тот прочесать…
Задумавшись, пан Казимир взялся рукой за подбородок, и карта соскользнула в траву.
— Когда едем? — Вукс поднял ее и, перегнув пополам, положил на колено майору.
— Сейчас Владек… — Пан Казимир кивком поблагодарил поручика. — Прямо сейчас…
— У вас что, уже зацепочка есть?
— Есть. Там с краю хутор некоего пана Голимбиевского. Панок этот как-то с медициной связан, ну вот пани Яновская нам рекомендательное письмишо и организовала. Так что лечиться будем мы с тобой, Владек!
— Не помешает… Да, а приемника часом у этого пана нет?
— Откуда в лесу приемник? — пан Казимир усмехнулся и внимательно посмотрел на Вукса. — А ты что, еще надежду не потерял?
— Еще нет. Если Свирчевский добрался, сигнал будет!
— Ну дай бог, нашему теляти да волка зьисты… — и пан Казимир, акккуратно сложив карту, решительно встал.
Оставляя на мокрой от росы траве двойной след, они перешли поляну, за которой, в мелком кустарнике их ждал удобный помещичий шарабан. Бойкая чалая лошадка помахивала головой, каждый раз дергая вожжи, предусмотрительно подвязанные за крепкую ветку.
Пока пан Казимир залезал на сиденье, Вукс снял с морды лошади торбу с овсом, вдел удила и, гикнув на чалую лошаденку, некоторое время шел рядом, запрыгнув в шарабан уже на ходу.
Развернувшись на поляне, они с километр ехали лесом, в конце-концов выбрались на опушку и, перевалив канаву, покатили накатанной полевой дорогой.
Пыль на колее за ночь осела, застоявшаяся лошадка шла резвой рысью, и было слышно лишь, как мягко хлопают копыта, позванивает сбруя да скрипит разъезженый шарабан. С одной стороны проплывали поля, с другой — стеной стоял густой лес. Кругом никого не было видно.
Монотонная дорога успокаивала, Вукс только изредка подгонял лошадь, и майор, которому надоело молчать, спросил:
— Владек… а что там у нас на общем фоне?
— Паршиво, пан майор…
Вукс вытащил из-за голенища сложенную вчетверо газету.
— Что это у тебя? — заинтересовался пан Казимир.
— «Вильна праця»… — Вукс показал заголовок майору и, не выпуская вожжей из рук, начал читать специально отчеркнутый абзац: — «Кроме помещиков, польский уряд насаждал свою агентуру, верных псов-осадников, получивших 24 943 гектара лучшей земли…»
— Ах ты ж!.. — выругался вполголоса пан Казимир. — У нас же расчет на военное противостояние был, а тут на тебе, явная политическая чистка. Так нам ни одной базы не останется!
— А на что нам теперь базы, пан майор? — Вукс спрятал газету. — Франция разбита, Англию бомбят, еще немного — и вся Европа под Гитлером. Тогда что?
Пан Казимир ответил не сразу. Чувствовалось, он и сам еще не уверен в правильности того, что думает. Как бы предлагая Вуксу решать этот вопрос вместе, майор сказал:
— Остается еще Россия, Владек, Россия…
— Ага! То-то она нам против Гитлера помогла…
— Не скажи, Владек, не скажи… Вот увидишь, сцепятся Гитлер со Сталиным, ой как сцепятся… Это ж два медведя в одной берлоге…
— Тогда что выходит? — Вукс посмотрел на пана Казимира. — Наш союзник — Россия?
— Выходит… Сам понимаешь, одной Англии не устоять.
— А как же Америка?
— А ей мы на что? Она, Владек, за океаном…
— А если Япония и Россия опять передерутся?
— Да, Владек, расклад… — и пан Казимир снова замолчал.
Им было над чем подумать. Дорога впереди предстояла неблизкая, и оба «путешественника», пригреваемые все выше поднимавшимся солнышком, замолчали…
* * *
На всякий случай пан Казимир и Вукс избегали битого шляха и потому долго добирались до места. Убедившись, что они наконец приехали, Вукс придержал лошадь, а пан Казимир начал осматриваться.
Низкая корчма пряталась под деревьями. Добротная, сложенная из желтого кирпича, она заметно выделялась среди белых сельских мазанок. Корчма действовала, но над вторым, явно хозяйским крыльцом, висела новенькая вывеска сельсовета.
Посетителей, правда, видно не было, да и сельская улица пустовала, но у входа, на скамейке, сбитой из потемневших от времени досок, сидел дедок, поставив между колен толстую суковатую палку.
Пан Казимир вылез из шарабана и, пройдя к корчме, спросил любопытно поглядывавшего на приезжих деда.
— Слышь, служивый, не скажешь, как к Голимбиевскому проехать?
— А на что он тебе, мил человек?
— Э, служивый, много знать будешь, скоро состаришься.
— Эх-хе-хе! — дед рассмеялся дребезжащим смешком. — Да меня почитай годков двадцать дедом Степаном зовут, куда ж мне стариться?
— Прямо уж двадцать? — подмигнул деду пан Казимир.
— А ты из каких будешь? — сощурился дед Степан.
— Из русских я, дед, из русских…
Пан Казимир насторожился и, отвечая таким образом, стремился понять, куда клонит, судя по всему, непростой собеседник. Он по опыту знал, что такой вроде ничего не значащий разговор может подсказать многое. Сейчас для них с Вуксом было важно выяснить, на какие вопросы будет напирать хитрый дедок. Но тот, к вящему удивлению майора, ожидавшего совсем другого, вдруг ударился в «политику».
— Во, я ж по разговору чую! А Россия, вона зараз ого-го…
— Это какое же ого-го? Хорошо оно или плохо?
— Да чур тебя, скажешь тоже! — Дед Степан фыркнул. — Я есть старый русский солдат. Я под Мукденом был. А зараз мы япошкам по роже, финнам — по сопатке! Я вон в той Финляндии постоем стоял, а теперь, вишь, и государство чужое…
— А как же Польша, дед? — серьезно спросил пан Казимир.
