Шкала «Электрита» светилась мягким зеленоватым светом. Положив пальцы на ручку, пан Казимир медленно вращал верньер. Красная стрелка ползла справа налево, пересекая деления и цифры. Приемник то шептал ласковые мелодии, то взрывался маршевым громом, сотрясая декоративную ткань.
Едва майор нашел нужную станцию, как позади хлопнула дверь и в комнату вошел Голимбиевский.
— Ну, что там нового?
— Все то же. Война… — Пан Казимир отпустил ручку. — Похоже, нам остается надеяться только на патриотизм англичан.
— Патриотизм? — Голимбиевский хитро прищурился. — Он имеет двойственную структуру. У высшего слоя это одно, а вот у низшего…
— Что вы имеете в виду? — не понял пан Казимир.
— А то, что патриотизм низших слоев общества — это всего лишь привычка к месту, быту, языку, и если этой основы не трогать, то, в принципе, возможна замена всего верхнего слоя…
Подобные заявления майору приходилось слышать частенько. Обретя в лице пана Казимира хорошего слушателя, хозяин порой обрушивал на него странные сентенции, которые неведомыми путями попадали ему в голову. О себе он не говороил ничего, но по всему чувствовалось, что Голимбиевский не всегда жил в этом забытом Богом углу.
— Но ведь жизненный уровень меняется, — осторожно возразил пан Казимир, — а с ним…
— Ничего не меняется, вы уж поверьте, — безапелляционно возразил Голимбиевский.
Внезапно музыка превалась, и где-то далеко диктор, четко выговаривая слова, проникновенно сказал по-польски:
— Увага, панове, а сейчас вы все услышите нашу добрую песенку «Грай, скшипко, грай»…
Из динамика послышался такой знакомый голос Яна Кепуры, пан Казимир вздрогнул, а Голимбиевский удивленно протянул:
— И чего это им по-польски говорить вздумалось?
— А, сейчас все перепуталось… — сдержанно заметил пан Казимир и отошел от приемника.
Услыхав наконец-то долгожданный сигнал из Лондона, дальше находиться в комнате он просто не мог. Теперь надо было как можно скорей увидеть Вукса, и майор пожалел, что отправил поручика осматривать самый дальний конец леса.
Под благовидным предлогом пан Казимир оставил хозяина и, не спеша, зашагал прямиком к дороге. Над головой успокаивающе шумели кроны деревьев, а толстый слой пожелтевшей хвои мягко пружинил под сапогами, удивительно напоминая ковер. Здоровенный мухомор торчал на самом видном месте и, проходя рядом, майор поймал себя на желании по-мальчишески сбить пинком его красно-пегую шапку.
У межевого столбика пан Казимир остановился. Кто-то быстро шел просекой, и довольно скоро майор увидел, что это не кто иной, как сильно запыхавшийся дед Степан.
— Ось вы де… — Дед Степан посмотрел на майора и вытер залитое потом лицо. — А то я вас шукав, шукав…
— Это еще зачем? — удивился пан Казимир.
— Машина енкаведистів у село приехала. Люди кажуть, пана Голимбиевського забирати мають, однак, може, и… Так що берить свого хлопця и тикайте швидче! Ваше благородие…
— Что? — вздрогнул пан Казимир. — Почему… благородие?
— Да ви що?.. Щоб я, старий солдат, офицера б не взнав?
— Значит… поэтому?
— Так… Я не знаю, хто ви за чином, але прошу не берить дурного в голову и тікайте, бо, як кажуть, пан оно конечно, поганий, але з хама пан во сто раз хуже!
— Встречался, значит, с ними… — пан Казимир в упор посмотрел на деда Степана — А как же пан Голимбиевский?
— Пана лікаря я только что попередив, и то вин сказав, що вас треба в лесу шукати.
— Вон оно как… — покачал головой пан Казимир. — Ну, спасибо тебе, старый солдат!
— От й добре… — дед Степан облегченно вздохнул. — Бувайте!
Пан Казимир еще долго смотрел вслед скрывшемуся за кустами деду и только потом, как бы встряхнувшись, решительно зашагал дальше…
Очутившись на опушке, пан Казимир выбрал местечко в тени под кустиками и, улегшись на траву, принялся ждать.
Майор полагал, что сидеть ему здесь придется долго, но, к его удивлению, примерно через полчаса за полем на дороге поднялся столб пыли. Пан Казимир отшвырнул травинку, которую жевал, коротая время, поднялся и, приложив ладонь козырьком ко лбу, стал всматриваться. Весьма скоро он углядел чалую лошаденку и знакомый шарабан. Пан Казимир подождал, пока они не окажутся совсем близко, и только тогда выскочил из кустов на дорогу.
Внезапное появление майора так удивило обычно невозмутимого Вукса, что он рывком натянул вожжи и обеспокоенно спросил:
— Что случилось?
— НКВД в село нагрянуло. Бежать нам надо, Владек… — Пан Казимир встал ногой на спицу и влез на сиденье. — Мужики Голимбиевского предупредили, а он меня… Еще повезло, что я тебя на дороге перехватил.
— Ну, дела!..
Вукс потянул вожжи и развернул шарабан почти на месте. Некоторое время они ехали молча, потом Вукс удивленно сказал:
— Интересно… Как это они на нас вышли? Не мог же тот Усенко от ресторана нам хвост прицепить.
— Все может быть, — пожал плечам пан Казимир.
— Может… — согласился Вукс и прикрикнул на лошадь. — Жаль, сигнала не дождались.
— Да был сигнал, был! С этой катавасией забыл совсем.
— Какой?
— Какой, какой… Все та же песня: «Грай, скрипка, грай»…
— Пан майор… — Вукс запнулся. — Вы что, в лондонский вариант не верите?
— Верю, не верю… Пустое, Владек! Скажи лучше, хоть какой-нибудь след самолета есть?
— Ничего нет… — Вукс резко осадил лошадь. — Смотрите-ка, пан майор!
Впереди, на железнодорожном полотне, пересекавшем полевую дорогу, показался состав. Натужно пыхтя, два «ФД» цугом тащили длинную вереницу платформ, на которых легко угадывались прикрытые брезентом танки. Через равные промежутки на открытых площадках маячили вооруженные часовые. В ритмичном стуке колес и клочьях паровозного дыма через переезд, не сбавляя хода, шел длинный воинский эшелон…
* * *
Во Львове, на Высоком замке и в Стрыйском парке желтые осенние листья бесшумно падали с веток, устилая дорожки золотистым ковром. Город медленно отдавал накопленное за лето тепло, и в нем нежились каменные рыцари старинных фасадов, дворцы, отделенные от улиц кованым ажуром оград и даже брусчатка, прорезанная трамвайными рельсами, по которым, весело звеня, катились полуоткрытые вагоны.
Кроме трамваев по цетральным улицам лился сплошной поток автомобилей, экипажей и ломовиков с их длинными тормозными рычагами. По плиткам старинных тротуаров деловито сновали прохожие, и среди них, старясь держаться понезаметнее, шел инженер Длугий.
Изрядно попетляв вокруг Святоюрской горы, университета и дворца Радзивилла, пан Длугий внезапно нырнул в неприметную браму. Проскочив открытые на день ворота, Длугий очутился в квадратном дворике с насыпным цветником и галереей, обходившей двор изнутри на уровне первого этажа.
Не колеблясь, инженер поднялся на ступеньки, позвонил в массивную резную дверь, выходившую прямо на галерею, и очутился в сумрачной комнате, где дневной свет не отражался от стен, а терялся на мрачных, потемневших от времени дубовых панелях. Другой мебели, кроме ломберного столика и пары полукресел, в комнате не было.
Не садясь, Длугий остановился посередине и прикрыл глаза, стараясь быстрее приспособиться к полумраку. Почти сразу за его спиной в одной из панелей открылась потайная дверца, искусно скрытая декоративными швами, и в комнату вошел худой, высокий человек в штатском костюме. Вынужденный нагнуться в низком проеме, он сразу же привычно вскинул стриженую бобриком седую голову.
Почувствовав его присутствие, Длугий резко, по-армейски повернулся, едва слышно щелкнув каблуками ботинок.
— Я рад встрече, герр оберст!
— И я рад, Вилли… Впрочем, пока ты еще — пан Длугий…
Оберст скупо улыбнулся и, поздоровавшись с гостем за руку, показал на ближайшее полукресло, приглашая садиться. Опустившись на тугое сиденье и с наслаждением вытянув натруженные беготней ноги, Длугий с удовольствием огляделся. Тем временем оберст сел рядом и, положив локоть на ломберный столик, спросил:
— Ну, как твои дела, Вилли?
— Неважно… — Длугий вздохнул. — На инженера Брониславского выйти не удалось, а захваченный нами майор Дембицкий сумел уйти. Думаю, с помощью людей из своей команды.
— Похоже, недооценили вы этого майора… — оберст сухо пожевал губами. — А как с самолетом?
— Безрезультатно… Мы с людьми Лэбидя обшарили весь район возможного падения. Никакого намека.
— Скажи мне, Вилли… — Оберст сухо пожевал губами. — А была ли возможность запустить двигатели после вынужденной посадки?
— В принципе, да. Если им подвернулось озеро для приводнения и у них было время, то… А почему вы спрашиваете?
Уловив в голосе собеседника какие-то новые нотки, Длугий подобрался.
