— Оба глаза видят, Петрович?
Бурцев закрыл поочерёдно то левый, то правый глаз.
— Кажись, вижу. Да, вижу хорошо.
— Теперь держись, мы тебя быстро в ремонт отправим.
Четыре солдата положили Бурцева на плащ-палатку и понесли.
— Васин, оставайся командовать батальоном, а то не ровен час, опять рота побежит.
— Не побежит, туды его в качель. Я этому ротному живо ноги подстригу и на цепь прикую, чтобы не бегал.
Васин поднялся с ними на вершину холма. С него отлично было видно тыловые части дивизии, что разместились за обратным скатом. Он показал солдатам палатки медсанбата.
— Бегом туда доставить начальника штаба, — приказал он сержанту, а сам побежал к батальону.
Ася заканчивала зашивать рану, к ней подошла медсестра и тихонько сказала: «Ещё одного офицера привезли, весь в крови».
— Давайте скорее сюда.
Занесли Бурцева, она вначале не узнала его, но, протерев лицо тампоном, неистово закричала.
— Васенька, что они с тобой сделали! — Тампон выпал у неё из рук. Она забилась в угол палатки, сидя на корточках, смотрела на всех загнанным зверьком.
— Ася, надо взять себя в руки, — медленно и грозно произнёс Виктор Иванович.
— Я не могу! — закричала она.
— Сможешь, — он подошел к Бурцеву и осмотрел раны. Подошел к Асе и присел перед нею на корточки. Спокойным тихим голосом, почти шёпотом произнёс:
— Ася, раны пустяшные. Одна над бровью и немного посечено лицо, другая — в грудной клетке справа торчит большой осколок, похоже, сломано ребро, и осколок в голени. Кость не задета, мизерная работа. Асенька, я прошу, надо быстрее, чтобы крови меньше потерял.
Эти последние слова и спокойный тихий голос Виктора Ивановича вдруг подействовали на Асю. Она вмиг обрела самообладание. Встала, подошла к Бурцеву. Он был в полусознании. Виктор Иванович сделал анестезию. Ася удалила осколки, зашивала раны и всё приговаривала:
Сейчас я тебя подштопаю, Василёк, и будешь ты у меня бегать, как козлик.
Бурцев пришёл в себя. После контузии гудело в голове. Рядом с ним стояла Ася.
— А ты как здесь оказалась?
— Ты же сказал мне, что в атаку не ходишь, на КП сидишь, вот и я приехала, с тобой вместе посидеть. Знаешь что, мой милый? Вот отправлю тебя в госпиталь первым же вертолётом и всё, хватит, увольняйся. Хоть дворником, кочегаром, но я не хочу, чтобы ты участвовал в этой грязной войне. Мне нужен ты, а не твои погоны.
— Хорошо, успокойся, неудобно, солдаты лежат, все слушают.
— Тебе неудобно, а людей убивать и самим калечиться, удобно?
— Дома всё обсудим, люди же слушают.
— Пусть слушают, она им тоже надоела. Пускай воюют те, кто её придумал. Ася замолчала. Она взяла Бурцева за руку нащупала пульс.
— Как ты себя чувствуешь?
— В голове гудит и в правом боку болит, повернуться не могу.
— Ребро сломано, в госпитале на рентгене посмотрим. Осколок достала. Большой такой, если бы не в ребро попал, а между ребер внутрь проник, лёгкие точно бы задел. А так, слава Богу, всё обошлось.
Ближе к вечеру с гор ударил отряд душманов. Он смял охранение и оказался в тылу на территории палаток медсанбата. От палаток разбегались люди в разные стороны. Раздавалась стрельба и крики. Ася в это время заканчивала зашивать солдату рану, как вдруг в палатку ворвалась группа вооружённых бородачей.
— Кто хирург, — спросил один на ломаном русском.
— Я, — ответила Ася.
— Пойдош с намы, болшой чэловэк лечит будэш.
— Несите сюда вашего человека.
— Мы здэс нэ можем долго быт.
— А мы не можем к вам пойти.
— Мы тэбя силой будэм брат.
Ася вышла на улицу и увидела, как со всех палаток сгоняли раненых. Среди них Бурцева не было.
— Что вы делаете! — закричала она. — Не трогайте раненых. Мы поможем вашему человеку. Но если вы хоть одного тронете, я не буду делать ничего. И ваша затея будет бессмысленной.
Переводчик перевёл стоящему рядом бородачу, тот что-то закричал своим людям, и раненых загнали в палатки.
— Виктор Иванович, берите сумку с инструментами, пойдем спасать и их солдат.
Наумкин быстро собрал коробки и вышел на улицу. Афганцы уводили Асю и Виктора Ивановича в горы. Застрекотали вертолёты, Ася видела, как из них начали выпрыгивать солдаты в голубых беретах. Часть оставшихся афганцев, прикрывая отход, отстреливалась от десантников. Со стороны гор ударил по десантникам миномёт. Ася оглянулась и увидела, как мина ударила в операционную палатку. Она как будто вздулась, поднялась вверх и разлетелась в разные стороны клочьями брезента. Несколько мин упало впереди, где залегли десантники. А затем… О, Боже, мина ударила в ту палатку, где лежал её Вася. С неё полетели обрывки брезента, клочья матрасов. Всё загорелось. Треск от горевших прорезиновых палаток был слышен далеко. Вверх столбом поднимался чёрный дым.
— Нет! — закричала Ася и упала ничком в землю, закрыла уши руками. — Никуда я не пойду! — кричала она. — Там горит мой Васенька.
Мощные руки двух афганцев подхватили её и потащили почти волоком. Она шла в полубреду, и пришла в себя, когда оказалась в глубокой пещере. Пещера была оборудована электропроводкой. У самого входа был слышен гул работающего дизеля. Тусклые лампочки создавали в ней причудливые тени от выступов, изгибов и людей.
Их привели к полевому командиру. Виктор Иванович держался спокойно. Ася была ко всему безразлична.
— Вы хирург? — обратился к Виктору Ивановичу худощавый моджахед. Переводчик перевёл.
— Я, — ответила Ася, — он будет наркоз давать.
— Ты что, мужчину не мог найти, — сказал на афганском командир. — Зачем мне девчонку приволок?
Старший отряда сник, наклонил голову.
— Не было никого, и потом, десант не дал разобраться, — ответил он.
— Тогда так, — сказал командир, тыча пальцем Наумкину в грудь. — Если человек, которому вы должны будете оказать помощь, умрёт, я вас расстреляю. Переводчик перевёл.
— А если он уже мёртв? — молвил Наумкин.
— Нет, он жив. Наш врач посмотрел его. Но он не может ничего сделать, нужен хирург. Переводчик Масуда говорил по-русски хорошо.
— Лучше говорит, чем тот, без акцента. Наверняка наш или в Союзе учился, — подумала Ася.
Асю и Наумкина повели к больному. Тот лежал на кушетке, накрытый одеялом. Они начали делать осмотр. Снизу от колен до груди, почти до сосков, были сплошь осколочные ранения. Ася безразлично взглянула и отошла в сторону.
— Мы бессильны, чем-то ему помочь, Виктор Иванович.
— Ася, возьмите себя в руки, — снова медленно и спокойно произнёс Наумкин. — Вася погиб, но вы то живы, и надо что-то делать, чтобы выжить.
И тут она вспомнила про будущего ребёнка, которого она должна родить и вырастить. У неё чудом откуда-то появилась энергия, настрой на успех, как тогда, в ту первую сложную операцию, которую ей доверил делать Модест Петрович.
— Давайте, Виктор Иванович, будем работать. Пусть принесут дополнительно лампы и стол, большой стол, чтобы удобно было.
— Да, он уже не мужик, — сказал Виктор Иванович, помогая Аси оперировать, — детородный орган весь раздроблен.
— Осколочное, проникающее ранение в полость, наверное, задета селезенка. Тут не до мужских достоинств, с того света вытащить бы, много крови потерял, — сказала Ася. — Будем надеяться на Бога, если сердце здоровое, то, может, и вытащим.
Операция длилась долго, Ася закончила последний шов и тут же рухнула на кушетку. Проспав несколько часов, она проснулась и увидела, что больной лежит с открытыми глазами и смотрит на неё. Он уже лежал на кровати, на накрахмаленной белой наволочке и укрыт таким же белым пододеяльником. Возле него стоял штатив, и к его руке была подсоединена капельница.
Виктор Иванович, наверное, похозяйничал, подумала Ася.
— Как вы себя чувствуете? — спросила она больного. Тот ответил ей что-то по-французски, затем перешел на русский.
— Я что, в плену? — спросил он.
— Нет, это я у вас в плену, а вы у себя дома.
— Это не мой дом, мой во Франции.
Голос его был настолько слабым, что Ася боялась, чтобы он не потерял снова сознание. Она кинулась звать Виктора Ивановича, но того куда-то забрали, и больше она его не видела.
Бурцев услышал стрельбу и шум возле палатки, он проснулся. В это время в палатку зашёл бородач и стал выгонять раненых на улицу. Глаза их встретились. Лицо ему показалось знакомо. Где я его видел, подумал он. Бородач ещё раз взглянул в лицо Бурцеву и сказал на ломаном русском:
— Бэги, шурави.
Бурцев попытался подняться, но резкая боль в груди не дала это сделать. Афганец подошёл к нему и помог. Он подвёл Бурцева к задней стенке палатки, приподнял её, и тот по-пластунски пролез под нею. Превозмогая боль, он уползал от стоящих палаток, не оглядываясь и не видя всего происходящего. Василий только слышал, как оттуда доносились стоны и крики раненых. Вскоре и их он перестал слышать, и все полз и полз. Это время ему показалось вечностью. Он полз туда по направлению к своему полку. Добравшись до глубокой промоины, залёг в ней. Отдышавшись, стал обдумывать дальнейший план действий. Где я мог видеть это лицо? — думал он. В голове мелькали все ранее им виденные лица. И вдруг он вспомнил афганца в кишлаке, прятавшего за свою спину маленького сынишку. Вот уж поистине, «долг платежом красен»! Ася права — хватит, стучало в голове. Я больше не могу воевать против этих людей. И тут он услышал шум вертолётов. Они снижались, не касаясь земли, из них выпрыгивали, кувыркаясь и залегая, десантники. Завязалась стрельба. Он увидел, как ударил с гор миномет. Мины ложились туда, где были палатки. Одна палатка загорелась. В огне потрескивали доски. Ешё одна мина попала точно в палатку и разнесла её в клочья.
