Незадолго до перваго октября как -то утром мы с женой проходили Тиргартеном и остановились на мостикe, облокотившись на перила. В неподвижной водe отражалась гобеленовая пышность бурой и рыжей листвы, стеклянная голубизна неба, темныя очертанiя перил и наших склоненных лиц . Когда падал лист , то навстрeчу ему из тeнистых глубин воды летeл неотвратимый двойник . Встрeча их была беззвучна. Падал кружась лист , и кружась стремилось к нему его точное отраженiе. Я не мог оторвать {59} взгляда от этих неизбeжных встрeч . "Пойдем ", -- сказала Лида и вздохнула. "Осень, осень, -- проговорила она погодя, -- осень. Да, это осень". Она уже была в мeховом пальто, пестром , леопардовом . Я влекся сзади, на ходу пронзая тростью палые листья.
"Как славно сейчас в Россiи", -- сказала она (то же самое она говорила ранней весной и в ясные зимнiе дни; одна лeтняя погода никак не дeйствовала на ея воображенiе).
"... а есть покой и воля, давно завидная мечтается мнe доля. Давно, усталый раб ..."
"Пойдем , усталый раб . Мы должны сегодня раньше обeдать".
"... замыслил я побeг . Замыслил . Я. Побeг . Тебe, пожалуй, было бы скучно, Лида, без Берлина, без пошлостей Ардалiона?"
"Ничего не скучно. Мнe тоже страшно хочется куда-нибудь, -- солнышко, волнышки. Жить да поживать. Я не понимаю, почему ты его так критикуешь".
"... давно завидная мечтается... Ах , я его не критикую. Между прочим , что дeлать с этим чудовищным портретом , не могу его видeть. Давно, усталый раб ..."
"Смотри, Герман , верховые. Она думает , эта тетеха, что очень красива. Ну-же, идем . Ты все отстаешь, как маленькiй. Не знаю, я его очень люблю. Моя мечта была бы ему подарить денег , чтобы он мог с eздить в Италiю".
"... Мечта. Мечтается мнe доля. В наше время бездарному художнику Италiя ни к чему. Так было когда-то, давно. Давно завидная..." {60}
"Ты какой-то сонный, Герман . Пойдем чуточку шибче, пожалуйста".
Буду совершенно откровенен . Никакой особой потребности в отдыхe я не испытывал . Но послeднее время так у нас с женой завелось. Чуть только мы оставались одни, я с тупым упорством направлял разговор в сторону "обители чистых нeг ". Между тeм я с нетерпeнiем считал дни. Отложил я свиданiе на первое октября, дабы дать себe время одуматься. Мнe теперь кажется, что если бы я одумался и не поeхал в Тарниц , то Феликс до сих пор ходил бы вокруг бронзоваго герцога, присаживаясь изрeдка на скамью, чертя палкой тe земляныя радуги слeва направо и справа налeво, что чертит всякiй, у кого есть трость и досуг , -- вeчная привычка наша к окружности, в которой мы всe заключены. Да, так бы он сидeл до сегодняшняго дня, а я бы все помнил о нем , с дикой тоской и страстью, -- огромный ноющiй зуб , который нечeм вырвать, женщина, которой нельзя обладать, мeсто, до котораго в силу особой топографiи кошмаров никак нельзя добраться.
Тридцатаго вечером , наканунe моей поeздки, Ардалiон и Лида раскладывали кабалу, а я ходил по комнатам и глядeлся во всe зеркала. Я в то время был еще в добрых отношенiях с зеркалами. За двe недeли я отпустил усы, -- это измeнило мою наружность к худшему: над безкровным ртом топорщилась темно-рыжеватая щетина с непристойной проплeшинкой посрединe. Было такое ощущенiе, что эта щетина приклеена, -- а не то мнe казалось, что на губe у меня сидит небольшое жесткое животное. По {61} ночам , в полудремотe, я хватался за лицо, и моя ладонь его не узнавала. Ходил , значит , по комнатам , курил , и из всeх зеркал на меня смотрeла испуганно серьезными глазами наспeх загримированная личность. Ардалiон в синей рубашкe с каким -то шотландским галстуком хлопал картами, будто в кабакe. Лида сидeла к столу боком , заложив ногу на ногу, -- юбка поднялась до поджилок , -- и выпускала папиросный дым вверх , сильно выпятив нижнюю губу и не спуская глаз с карт на столe. Была черная вeтреная ночь, каждыя нeсколько секунд промахивал над крышами блeдный луч радiобашни, -- свeтовой тик , тихое безумiе прожектора. В открытое узкое окно ванной комнаты доносился из какого-то окна во дворe сдобный голос громковeщателя. В столовой лампа освeщала мой страшный портрет . Ардалiон в синей рубашкe хлопал картами, Лида облокотилась на стол , дымилась пепельница. Я вышел на балкон . "Закрой, дует ", -- раздался из столовой Лидин голос . От вeтра мигали и щурились осеннiя звeзды. Я вернулся в комнату.
"Куда наш красавец eдет ?" -- спросил Ардалiон , неизвeстно к кому обращаясь.
"В Дрезден ", -- отвeтила Лида. Они теперь играли в дураки.
"Мое почтенiе Сикстинской, -- сказал Ардалiон . -- ?того, кажется, я не покрою. ?того, кажется -- -- Так , потом так , а это я принял ".
"Ему бы лечь спать, он устал , -- сказала Лида. -- Послушай, ты не имeешь права подсматривать, сколько осталось в колодe, -- это нечестно". {62}
"Я машинально, -- сказал Ардалiон . -- Не сердись, голуба. А надолго он eдет ?"
"И эту тоже, Ардалiоша, эту тоже, пожалуйста, -- ты ее не покрыл ".
Так они продолжали долго, говоря то о картах , то обо мнe, как будто меня не было в комнатe, как будто я был тeнью или безсловесным существом , -- и эта их шуточная привычка, оставлявшая меня прежде равнодушным , теперь казалась мнe полной значенiя, точно я и вправду присутствую только в качествe отраженiя, а тeло мое -- далеко.
На другой день, около четырех , я вышел в Тарницe. У меня был с собой небольшой чемодан , он стeснял свободу передвиженiя, -- я принадлежу к породe тeх мужчин , которые ненавидят нести что-либо в руках : щеголяя дорогими кожаными перчатками, люблю на-ходу свободно размахивать руками и топырить пальцы, -- такая у меня манера, и шагаю я ладно, выбрасывая ноги носками врозь, -- не по росту моему маленькiя, в идеально чистой и блестящей обуви, в мышиных гетрах , -- гетры то-же что перчатки, -- онe придают мужчинe добротное изящество, сродное особому кашэ дорожных принадлежностей высокаго качества, -- я обожаю магазины, гдe продаются чемоданы, их хруст и запах , дeвственность свиной кожи под чехлом , -- но я отвлекся, я отвлекся, -- я может быть хочу отвлечься, -- но все равно, дальше, -- я, значит , рeшил оставить сначала чемодан в гостиницe: в какой гостиницe? Пересeк , пересeк площадь, озираясь, не только с цeлью найти гостиницу, а еще стараясь площадь узнать, {63} -- вeдь я проeзжал тут , вон там бульвар и почтамт ... Но я не успeл дать памяти поупражняться, -- в глазах мелькнула вывeска гостиницы, -- по бокам двери стояло по два лавровых деревца в кадках , -- этот посул роскоши был обманчив , входившаго сразу ошеломляла кухонная вонь, двое усатых простаков пили пиво у стойки, старый лакей, сидя на корточках и виляя концом салфетки, зажатой подмышкой, валял пузатаго бeлаго щенка, который вилял хвостом тоже. Я спросил комнату, предупредил , что у меня будет , может быть, ночевать брат , мнe отвели довольно просторный номер с четой кроватей, с графином мертвой воды на круглом столe, как в аптекe. Лакей ушел , я остался в комнатe один , звенeло в ушах , я испытывал странное удивленiе. Двойник мой вeроятно, уже в том же городe, что я, ждет уже, может быть. Я здeсь представлен в двух лицах . Если бы не усы и разница в одеждe, служащiе гостиницы -- -- А может быть (продолжал я думать, соскакивая с мысли на мысль) он измeнился и больше не похож на меня, и я понапрасну сюда прieхал . "Дай Бог ", -- сказал я с силой, -- и сам не понял , почему я это сказал , -- вeдь сейчас весь смысл моей жизни заключался в том , что у меня есть живое отраженiе, -- почему же я упомянул имя небытнаго Бога, почему вспыхнула во мнe дурацкая надежда, что мое отраженiе исковеркано? Я подошел к окну, выглянул , -- там был глухой двор , и с круглой спиной татарин в тюбетейкe показывал босоногой женщинe синiй коврик . Женщину я знал , и татарина знал тоже, и знал эти лопухи, собравшiеся {64} в одном углу двора, и воронку пыли, и мягкiй напор вeтра и блeдное, селедочное небо; в эту минуту постучали, вошла горничная с постельным бeльем , и когда я опять посмотрeл на двор , это уже был не татарин , а какой-то мeстный оборванец , продающiй подтяжки, женщины же вообще не было -- но пока я смотрeл , опять стало все соединяться, строиться, составлять опредeленное воспоминанiе, -- вырастали, тeснясь, лопухи в углу двора, и рыжая Христина Форсман щупала коврик , и летeл песок , -- и я не мог понять, гдe ядро, вокруг котораго все это образовалось, что именно послужило толчком , зачатiем , -- и вдруг я посмотрeл на графин с мертвой водой, и он сказал "тепло", -- как в игрe, когда прячут предмет , -- и я бы вeроятно нашел в концe концов тот пустяк , который, безсознательно замeченный мной, мгновенно пустил в ход машину памяти, а может быть и не нашел бы, а просто все в этом номерe провинцiальной нeмецкой гостиницы, -- и даже вид в окнe, -- было как -то смутно и уродливо схоже с чeм -то уже видeнным в Россiи давным давно, -- тут , однако, я спохватился, что пора итти на свиданiе, и, натягивая перчатки, поспeшно вышел . Я свернул на бульвар , миновал почтамт . Дул вeтер , и наискось через улицу летeли листья. Несмотря на мое нетерпeнiе, я, с обычной наблюдательностью, замeчал лица прохожих , вагоны трамвая, казавшiеся послe Берлина игрушечными, лавки, исполинскiй цилиндр , нарисованный на облупившейся стeнe, вывeски, фамилiю над булочной, Карл Шпис , -- напомнившую мнe нeкоего Карла Шписа, котораго я знавал в волжском поселкe, и {65} который тоже торговал булками. Наконец в глубинe бульвара встал на дыбы бронзовый конь, опираясь на хвост , как дятел , и, если б герцог на нем энергичнeе протягивал руку, то при тусклом вечернем свeтe памятник мог бы сойти за петербургскаго всадника. На одной из скамеек сидeл старик и поeдал из бумажнаго мeшочка виноград ; на другой расположились двe пожилыя дамы; старуха огромной величины полулежала в колясочкe для калeк и слушала их разговор , глядя на них круглым глазом . Я дважды, трижды обошел памятник , отмeтив придавленную копытом змeю, латинскую надпись, ботфорту с черной звeздой шпоры. Змeи, впрочем , никакой не было, это мнe почудилось. Затeм я присeл на пустую скамью, -- их было всего полдюжины, -- и посмотрeл на часы. Три минуты шестого. По газону прыгали воробьи. На вычурной изогнутой клумбe цвeли самые гнусные в мiрe цвeты -- астры. Прошло минут десять. Такое волненiе, что ждать в сидячем положенiи не мог . Кромe того, вышли всe папиросы, курить хотeлось до бeшенства. Свернув с бульвара на боковую улицу мимо черной кирки с претензiями на старину, я нашел табачную лавку, вошел , автоматическiй звонок продолжал зудeть, -я не прикрыл двери, -- "будьте добры", -- сказала женщина в очках за прилавком , -- вернулся, захлопнул дверь. Над ней был натюр -морт Ардалiона: трубка на зеленом сукнe и двe розы.
