в новый материал. Она украдкой озиралась по сторонам, отмечая все произошедшие в классе изменения. Да, Шели не приукрасила: их всех перетасовали, как колоду карт!
В том дальнем углу, где раньше сидела их «неразлучная» шестерка, воцарилась шпана, сами двое заводил которой – Мейталь Орен и Наор Охана – «переехали» в первый ряд, прямо перед учительским столом. Собутыльников Хена и ее приятельниц раскидали по всем партам. Так, она оказалась за партой с Офирой, Ави – бывший напарник Офиры – с Одедом, Лирон – с Офиром Кармоном, а Янив и Шири – одни из немногих, кого оставили вдвоем – по соседству с Моран и Тали из шпаны… Все здесь перевернулось, так же, как и в ее мире.
Но больше всего уязвило Галь, конечно же, то, что Шахар и Лиат теперь сидели рядом. Ее бывший парень выглядел на редкость усталым, даже осунувшимся. С лица его словно исчезло выражение вдохновения, обычно не покидавшее его на занятиях. Голубые глаза его скучно следили за доской, вялые пальцы небрежно теребили ручку. Зато в его напарнице, казалось, ключом било воодушевление. Она держалась прямо и ровно, с высоко поднятой головой, и слушала урок с интересом. Ее черные волосы больше не падали на спину густыми ломанными прядями, а были заплетены в тугую косу с малиновой резинкой. Малиновая же помада выделяла ее пухлый рот, а черный карандаш – глаза. Эта замухрышка внезапно стала прихорашиваться!
Галь сделалось не по себе. Это привычное помещение в миг стало для нее чужим. Даже Дана, чьи глаза внимательно за ней наблюдали, показалась ей очень далекой, неродной. Да и другие не сводили с нее беззастенчивых глаз – кто с состраданием, кто с интересом, кто с ухмылкой. О, здесь царил вакуум, пострашней того, который она испытала после сожжения фотографий! Как хорошо, что в ее ранце лежало начатое виски! Будет чем себя поддержать!
Со звонком, Шели Ядид сразу кинулась к подруге, обняла, поцеловала ее. К ним подошла и Дана Лев.
– Как ты себя чувствуешь? – прямо спросила она у Галь.
– Мне уже лучше, – промямлила та, демонстративно кашлянув.
– Нет, как ты на самом деле? – озабоченно уточнила учительница.
Девушка хмуро посмотрела на нее. Она не знала, как к ней относиться после того, как Лиат с ее разрешения заняла одну парту с Шахаром. Но и забыть об ее участии в ее судьбе в день драки не могла. Совладав со своими эмоциями, и понизив голос, она произнесла:
– Я стараюсь держаться.
– Держись, – ободрила ее педагог, потрепав рукой за плечи. – Я знаю, у тебя все получится. Помни, о чем мы с тобой говорили!
"Лучше бы ты добилась моего перевода в параллельный класс", – сердито подумала Галь. Да, лучше постоянные прогулы и провальный аттестат, чем теперь все время видеть перед собой физиономии предателей!
Во все время их короткого разговора с учительницей, Шахар Села стоял, словно мраморное изваяние, у своей парты, и смотрел на нее напряженно, безмолвно. Галь Лахав чувствовала на себе пронизывающий взгляд бывшего друга, и ничего так не желала, как заехать ему по морде, – здесь же в классе, при всех! Это стало бы поводом немедленно исключить ее из школы, облегчив ее мученья. Но, вместо этого, она вышла с Шели на перемену.
Никто, кроме Шели, Одеда и Хена не окружал ее в тот день. Все те, кто знали о ее разрыве с подругой детства, коротышкой Лиат, из-за «супермена» Шахара, шептались за ее спиной. Совсем немногие из их общей компании иногда подходили и начинали болтать о другом, точно пытаясь ее развлечь. Но Галь часто не слышала их, думая о своем. Страшная пустота пожирала ее изнутри, и словно гнала куда-то. Ничто не могло заполнить ее. "Воронье уже слетается", – раздраженно проносилось в ее мозгу при виде очередного знакомого, одним своим присутствием рядом делающим ей гораздо хуже.
"Я не один, я с близкими людьми,Но мне порой безумно одиноко.Того, что я, не чувствуют они,Ведя свой путь от чуждого истока".
Ах, дружище Одед! Как же он это все предвидел? Вот прозорливый тихоня!
Так прошел целый день. От накала мучительных эмоций Галь, при каждом удобном случае, убегала в туалет, где пригубляла свой виски. Правда, практически каждый раз она изрыгала только что выпитое. Тем не менее, острота ее переживаний немного притуплялась.
В конце занятий Галь переутомилась настолько, что мечтала только об одном: удрать от всех. Она очень четко знала, что будет делать в одиночестве, но ей было уже все равно. Отклонив предложение Шели и Хена, которым не нравилось то, как она выглядела, проводить ее домой, она побежала на задний двор, забилась там в угол, и вновь жадно припала к бутылке виски. Ей хотелось напиться сегодня так, чтобы завтра у нее появилась настоящая причина снова не приходить на занятия. Тяжелый хмель потихоньку подобрался к голове, но на сей раз рвоты не было, так как девушка уже немного привыкла. Все перед глазами у нее поплыло. Казалось, вот-вот – и забвение наступит.
Но тут рядом с ней раздался знакомый голос:
– Привет!
Галь испуганно вскинула глаза на того, кто ее потревожил, и с неудовольствием увидела Наора Охану, нахально на него глядевшего сверху вниз.
– Отвяжись! – с возмущением прикрикнула она.
– Мне нравится, когда такие кошечки, как ты, выпускают коготки, – усмехнулся Наор, и, вместо того, чтобы удалиться, присел рядом на корточки. – Что пьешь? – поинтересовался он.
– Не твое дело! – вспылила девушка, и попыталась спрятать от него свое сокровище.
Но "король шпаны" не думал уступать. Он силой выхватил из ее рук бутылку, посмотрел на этикетку, понюхал, пригубил и скорчился.
– Тьфу! Как ты можешь это пить?
Опьяневшая и растерявшаяся, Галь не нашлась, что ответить. Она резко потянулась за бутылкой, но парень не возвращал ее, пристально рассматривая сквозь стекло темно-золотистую жидкость.
– Знаешь, я тебя понимаю, – произнес он погодя, на удивление сочувственно и мягко. – Я все прекрасно понимаю.
Галь опешила, и уставилась на валета этой сучки Мейталь с разинутым ртом. Тот продолжал:
– Я не настолько бессердечный и неотесанный чурбан, каким меня рисует ваше снобское общество. Между прочим, мои ребята ничуть не хуже вас. Просто мы ведем себя по-другому. Мы честнее вас! Вот именно! Честнее! Прямолинейнее! Мы никогда не действуем исподтишка. Всегда нападаем открыто. Кому такое не нравится – пусть не связывается с нами. Видела, как твой бывший струхнул меня тогда? Вот, такова ему и реальная цена в жизни.
– Меня это не колышет! – болезненно воскликнула Галь при упоминании о Шахаре, и вновь попыталась забрать у него виски.
– И это из-за него ты сейчас травишься этой гадостью, – не обращая внимания на ее реакцию рассуждал Наор. – Этим вонючим бухлом для богатеньких, которые тебя саму
