со стороны. Ну, на этот счёт вас учить незачем. Винтропу можете звонить хоть сегодня, он полностью в курсе дела. Но советую тщательно продумать разговор. Почему, об этом я скажу по пути в Москву.
Назад они ехали не очень быстро и молча. Подлевский уже думал о том, как замутить в Поворотихе народ, мысленно мастерил необычную для него комбинацию и радовался, насколько удачно по времени Иван случайно повстречал Агапыча. Оказывается, он жив, мотал очередной срок, а теперь снова на воле и опять ищет, где подхарчиться. Агапыч очень пригодится в Поворотихе, через него и надо запускать слух о газопроводе. Но ни на секунду не отпускала Аркадия и загадка, брошенная Суховеем в «Засеке». Почему надо тщательно готовиться к разговору с Бобом? Не выдержал, спросил.
Суховей улыбнулся.
– Получилось-то интересно. Винтроп просто хотел поручить это дело вам. Понимаете? По-ру-чить! Считая, что его указания достаточно. Но мне удалось убедить его, что дело непростое, возможны осложнения. И на их преодоление могут потребоваться немалые средства. В результате он выделил сто тысяч долларов. А потому с особым вниманием будет наблюдать, как повернётся дело в Поворотихе. Почему газопровод так для него важен, понятия не имею, нос в эту трубу не сую и вам не советую. Но с Бобом рекомендую быть откровенным, за сто тысяч поблагодарить. Правда, не знаю, стоит ли говорить о нашей поездке? Такие частности, мелочи, не имеющие значения, его раздражают. Кстати, – чтобы сбить Подлевского с толку, Суховей нарочно произнёс это «кстати», зная, что под таким «грифом» высказывают главную мысль, – есть люди, которые будут регулярно докладывать Винтропу о событиях в Поворотихе. Я к ним не принадлежу, я свою задачу выполнил. Теперь, Аркадий Михалыч, надеюсь, вам всё ясно?
– Всё! – облегчённо, со скрытой радостью выдохнул Подлевский.
История повторилась: на кухнях снова пошёл пересмотр ценностей.
Считалось, что при нынешней свободе мнений можно провозглашать свою правду открыто и безбоязненно, не задумываясь о том, примут её или не примут, но радея за неё от души. Однако в реальной жизни было уже не так. Георгий Синицын с тоской вспоминал прежние заседания областной Торгово-промышленной палаты, когда публично, при большом стечении слушателей они откровенно крыли нелепые чиновничьи нововведения.
Всего год назад.
Теперь такие общественные обсуждения не рекомендованы, повестка дня заседаний регламентируется, местные законодатели приняли на этот счёт постановление – разумеется, «в целях всестороннего учёта мнений».
Правила публичных волеизъявлений тоже резко ужесточились. Разрешённые мероприятия проходят при непременном надзоре полицейских чинов, бдительно следящих за тем, чтобы не было сказано ни слова, выходящего за рамки заявленной темы. До смешного доходит, до абсурда: на митинге матерей против «усушки» школьных завтраков для учеников из бедных семей попытался выступить чей-то отец. Нельзя! Не предусмотрено! Нарушение согласованного порядка – митинг матерей! Полицейским самим неловко, стыдно от этой дурнопахнущей абракадабры, они ведь тоже родители. Но не вмешаются – их накажут за недосмотр.
И где теперь обсуждать такие перемены жизни? Не говоря уже о пенсионной реформе, росте косвенных налогов, тарифов.
Только на кухнях!
Как было в шестидесятые годы прошлого века, когда именно на кухонных посиделках зарождалась антисоветская диссида.
В провинции традиция кухонных заседаний возобновилась сама собой. И хотя сейчас чаще сидят в гостиных – квартиры-то обширнее, – всё равно называют такие сходки кухонными, подчёркивая историческую преемственность. Правда, пока – Синицын мысленно повторил это слово с ударением: «Пока!» – речь идёт не о протестном зубоскальстве, а простом обсуждении щекочущих настроение явлений жизни. Георгий вспомнил, как позапрошлую субботу в гостях у Голубничих они вдоволь посмеялись над тем, что все, кого принимает в Кремле Путин, докладывают ему о впечатляющих успехах своей отрасли или губернии. Даже наш областной лидер выискал, чем отчитаться на ура, умолчав о провалах, известных всем жителям. Дима Купцов подсчитал: если сложить распрекрасные данные, о которых сообщают Путину, в экономике уже должен наступить долгожданный прорыв.
– Мне рассказывали, – насмешил Велецкий, – что при Советах в Москве каждый год высаживали столько деревьев – по сводкам! – что столица должна была превратиться в непроходимую лесную чащу.
Отсмеялись, и Дима продолжил:
– А на деле жизнь-то ухудшается.
Но с этим Синицын, который всегда смотрел в суть вещей, был не согласен. Вопрос, по его мнению, стоит иначе. Люди разного звания и профессий всё же умудряются поддерживать свой жизненный уровень. Но чуть ли не с каждым месяцем это становится труднее. Идёт уже не напряг, а перенапряг, нервы у подавляющего большинства на пределе, в завтрашний день глядят со страхом. Особенно среднее, тягловое поколение – коренники от тридцати до пятидесяти, у кого на руках и дети и родители.
Голубничий тогда интересно сказал:
– Похоже, кто-то в Кремле принял решение не расстраивать президента худыми новостями. По телевидению! То есть о неполадках он, конечно, знает, но телевизионные рапорты – сплошь мажор! Кроме смеха, это ничего не вызывает. Ну, разве ещё злость… Видать, вокруг него та ещё командочка подобралась.
А в прошлый раз, у Сосняковых, судили-рядили о Параде Победы. Смотрели все, и всем он понравился. Но вспомнили, как президент Медведев учинил парад войск в повседневной походной форме, а сам – Верховный главнокомандующий! – принимал парад, сидя в кресле. Сидя! Более тяжкое оскорбление воинских традиций да и всего народа трудно представить.
– Не это главное, – горячился в тот раз Гущин с химкомбината. – Ведь не сам он ту придурь придумал. Подсказали, убедили, что не надо «бряцать оружием», что невзрачная полевая форма будет как бы символизировать второстепенное внимание Кремля к Вооружённым Силам, готовность к договорённостям.
– Слушать страшно то, о чём говоришь! – воскликнул Сергун.
– Почему это? Разве я не прав?
– Да именно потому, что прав! Страшно от того, что люди, которые убеждали Медведева на тот приснопамятный парад, да чтоб он принимал его сидя, эти люди, как и сам Медведев, никуда не делись, они по-прежнему во власти. А ведь их воззрения ничуть не изменились. Чего от них российской экономике ждать?
Где ещё, как не на кухнях, обсуждать такие темы? Собираются-то не оппозайцы, не диванные протестанты, а люди серьёзные, языкатые.
СМИ, даже оппозиционные, такие темы обходят стороной, щиплют власть по мелочам, выезжают на местной конкретике, а по сути, растаскивают внимание людей, мешая сосредоточиться на коренных вопросах. Георгий по служебным обстоятельствам знал, что СМИ нагло зажали в финансовые клещи.
Зато никакой цензуры!
Научились.
Синицын размышлял об этих странных новшествах жизни в самолёте, на московском рейсе. По служебной надобности он летал в столицу часто и бизнес-классом, где
