бог, намечались заморочки, то Кузинская «мафия», вся, как один, кидалась спасать сородича.
Наташка так привыкла к этой коллективной ответственности, что, по–моему, не приняла в жизни ни одного самостоятельного, пусть даже и пустякового, решения. Прежде чем, что–то сделать, она должна была загрузить своей проблемой десяток человек, и при этом, каждому поведать, что думают об этом предыдущие. В конце концов, достав всех окружающих, она выбирала совет того человека, который четко и ясно расписывал ей как и в какой последовательности следует поступать.
Я чувствовала, что временами Наташка страдает от этого семейного «рабства». Может быть, именно поэтому она так тянулась ко мне, с детства привыкшей к принципу «моя жизнь–мои проблемы», но в реальности Кузина никогда не смогла бы так жить. Вот только зачем ей понадобился балаган с перетаскиванием тяжестей? Ведь ясно же, что в воскресенье понаедут родственники и не только мебель, но и стены запросто передвинут.
Самое противное, что Котов все это прекрасно знал, потому мне и было так обидно. Возможно, если бы минуту назад он не был свидетелем моей слабости или, вместо того чтобы читать проповеди, хотя бы отнесся к ней с пониманием, я бы попросила его забить на все и приехать, но подставлять свою гордость под порку еще раз…. Да ни за что!
–Ты переночуешь?
–Нет. На станции обява висит, с шести до девяти утра с Москвой будет прервано железнодорожное и автобусное сообщение. Можно конечно электричкой на пять пятнадцать уехать, но не факт, что и ее не отменят, значит, придется сегодня когти рвать.
Он уехал с последним поездом. Я держалась героически, и только когда за Котовым захлопнулась калитка, почувствовала, что дрожу. Как добралась до скамейки, не помню, колбасило меня уже по полной программе. Какого черта он приезжал? Отметиться? Галочку поставить? Мол, у меня важные дела, но раз я тебе обещал, так и быть… Я схватила проклятую бутылку за горлышко и шарахнула о чугунную ножку. Дз–з–звяк!!!.... Осколки веером разлетелись в разные стороны, и я разревелась.
***
С утра в воскресенье моя ущербная личность маялась в очереди. Никогда не могла понять, почему местные аборигены и заезжие дачники так стремятся купить разливное молоко. Толпятся на жаре по часу, да еще уговаривают себя: «Ах, совхозное, ах, свеженькое, прямо из–под коровки…..» Совхозы уже лет десять как накрылись, а ближайшую коровку можно найти, разве что, в Смоленской области. На мою беду на дверях «Супермакета» висел огромный замок. Продавщица в грязном халате на голое тело делала вид, что принимает товар, а на самом деле активно перемигивалась с грузчиками. В середине площади копошились рабочие. Четверо мужиков в оранжевых жилетах ладили ограждение, а еще двое вспарывали отбойными молотками асфальт. Их действия повергли в настоящий хаос основную транспортную артерию поселка. Дело в том, что пространство перед железнодорожной станцией служило еще и автовокзалом, каждые пять минут здесь останавливалось с десяток автобусов и маршрутных такси, не говоря уже о частниках. Теперь вся эта рычащая, фырчащая братия была вынуждена тесниться на территории вполовину меньше обычного, а бедные пассажиры сыпались из открытых дверей, как горох. И тут, мне вдруг показалось, что я вижу Князева.
–Дочьк, ты чего? Заснула что ли?–окликнула меня стоящая сзади бабулька,–Молоко будешь брать?
–А? Буду,–я протянула продавщице бидон и снова посмотрела на остановку.
Знакомых не было….
…Нагруженная, как вьючный мул сумками, я никак не могла справиться с калиткой.
–Маечка,–бабушкин голос звучал весьма загадочно,–к тебе гости!
Она еще не закончила фразу, а передо мной уже вырос Макс. Загорелый в шортах и улыбка на пол–лица.
–Привет. Прикольно выглядишь,–он моментально выхватил у меня сумки и поволок к крыльцу.
Да, уж…..Только этого мне не хватало. К тому моменту, когда я, злясь и чертыхаясь, доплюхала до дома, Макс уже оживленно беседовал с бабушкой. В руках у него был бидон, а на траве валялся батон хлеба, который он, конечно же, не заметил.
–Ты как здесь оказался?
–Проездом. Мама просила родственникам в Красногорск кое–что отвести.
–А я думала, ты тоже мебель у Кузиной двигаешь?
–Мебель? Я ничего не знаю,–взгляд у Макса был виноватый,–Да меня целую неделю на работе не было. Шеф в ссылку отправил. У его приятеля в офисных компах вирус обнаружился.
–А, ну–ну…,–ворчливо протянула я.
–Я на минутку. Просто зашел узнать, как ты тут?–засуетился Князев, он попытался пристроить бидон на крыльцо, но подгнившая от времени доска треснула и грохнулась вниз, бидон полетел следом. Макс моментально ринулся исправлять положение, но тут, угрожая повторить маневр соседки, предательски заскрипела вторая доска. Бидон Князев все–таки достал. Двухлитровая посудина была заполнена меньше, чем наполовину. На Макса было больно смотреть.
«Ладно, не переживай,–бидон перекочевал ко мне в руки,–на кашу хватит. Идем, я тебя чаем напою».
Уехал Князев только под вечер.
Сначала мы пили чай, потом он взялся чинить поломанное крыльцо. Если не считать сломанной ножовки и парочки заноз, ремонт прошел без особого ущерба.
Макс подошел к делу капитально. Сначала обследовал сарай, как ни странно, в нем обнаружилось все что надо. Потом, соорудив из двух табуреток некое подобие верстака, обстругал доску, вслед за этим отпилил от нее две равные части (вот тут–то ножовка и погибла) и стал их по очереди прилаживать к крыльцу. Мне даже в голову не могло прийти, что Князев умеет нечто подобное, но получилось совсем неплохо. Но на этом все не закончилось.
Моя непосредственная бабуля возьми, да и пожалуйся гостю, что у нас в терраске течет крыша, а для пущей убедительности она ещё и штабель из тазов и ведер показала (в них мы во время дождя обычно воду собираем). Я попыталась вмешаться: «Ты че, бабуль? Какая вода? Два месяца уже ни капли не было». Какое там! Князев решительно заявил, что видел в сарае кусок рубероида, и что это не займет много времени. Дальше было, что называется, «ни в сказке сказать, ни пером описать». Единственное, о чем я молилась, чтобы Макс остался хотя бы живым. Два раза им была предпринята попытка свалиться с крыши, один раз меня чуть не покалечил упущенный молоток, а сколько раз падала лестница, даже сосчитать не берусь, последний раз она сделала это вместе с Князевым. Хорошо, что он стоял не на верхней перекладине, а где–то посередине. Свалился он с нее кубарем, но удачно, только перемазался и шорты порвал. Пришлось срочно греть воду и латать попорченную одежду….
Мы стояли на остановке и ждали, когда придет автобус.
–Май, ты извини меня за молоко,–последовала пауза,–Ну, и за все остальное… Вечно я во что–то влипаю.
У него был такой смущенный вид, что я не удержалась и чмокнула его в щеку,–Глупости. Спасибо тебе большое. И
